Михаил Петров - Гончаров и шайка мошенников

Петров Михаил

Гончаров и шайка мошенников

Михаил ПЕТРОВ

ГОНЧАРОВ И ШАЙКА МОШЕННИКОВ

В восемь часов вечера, чтобы радостно и торжественно отметить мое возвращение, мы с Милкой величаво входили в небольшой, уютный ресторанчик неподалеку от нашего дома. Ласковая официантка, выставив напоказ все имеющиеся у нее прелести, заботливо препроводила нас к укромному столику и спросила, чего пожелают наши нежные желудки.

- Это пускай решает дама, - галантно ответил я, - сегодня у нее праздник. Сегодня вернулся с блуда ее несравненный муж. Крошка, выбирай все, что только пожелает твоя ангельская душа!

Ангельская душа, пронзив меня свирепым взглядом горгоны Медузы, сосредоточенно уставилась в меню. Я же от нечего делать не менее сосредоточенно вытаращился на голые девкины бедра, прикидывая, как половчее и незаметнее ее ущипнуть. А потрогать там было за что, и я уже хотел приступить к осуществлению своего гнусного и коварного плана, когда по ушам ударил резкий, упреждающий голос всевидящей супруги:

Четыре палочки шашлыка, четыре бутерброда с икрой и пиццу.

- А что будете пить? - задала официантка обязательный вопрос.

- Водку! - упреждая демарш Милки, коротко и четко отрубил я.

- А мне шампанского, - не сдавая позиций, вклинилась она. - Скотина, едва только девка отошла от столика, взорвалась Милка, - если ты еще будешь хамить в моем присутствии - я просто встану и уйду! Мало тебе месяца, который ты провел без меня и неизвестно с кем?

- Ну что ты, Милочка, как можно? Я ни на минуту о тебе не забывал. Ты у меня одна-единственная и неповторимая.

- Пой, пой, соловей, так я тебе и поверила. Ты же шакал! Да-да, бабский шакал! Так и норовишь урвать что плохо лежит. Наверное, ни одну пляжную шлюху не пропустил.

- Ты права, я переспал почти со всем побережьем Черного моря.

Подоспевшая официантка прервала ее клеветнические нападки. Выставив перед нами заказ и откровенно улыбнувшись только мне, она ушла, заговорщицки виляя ягодицами. Набрав полные легкие воздуха, Милка приготовилась обрушиться на меня с новой силой. Однако на сей раз ей это не удалось - помешал грохнувший вдруг оркестр. Ребятушки, видимо, всерьез задумали заняться нашими ушами, со всей моченьки они колотили по барабану и рвали струны гитар, решив громкостью компенсировать издержки музыкального образования. Милка правильно поняла - в этой ситуации ни о какой задушевной беседе не могло быть речи - и потому замолчала. Мысленно поблагодарив квартет, я разлил вино и, улыбнувшись своей благоверной, поднял фужер. Справедливо решив, что понапрасну расходовать свои силы в таком сумасшедшем грохоте нерационально, она тоже подняла бокал. Таким образом благодаря бесноватому квартету у нас воцарилась некая глухонемая идиллия. Мы жевали мясо, пили вино, при этом глупо улыбались друг другу. Это продолжалось не менее получаса, пока вдруг мною не овладело непонятное чувство обеспокоенности. По своему горькому опыту я уже знал, что так просто оно не приходит. Глядя на Милку, я понял, что она находится в схожем состоянии. Стараясь казаться веселым и непринужденным, я осмотрел зал. За третьим от входа столиком сидели два мужика. Они-то и являлись генератором моей нервозности. Довольно бесцеремонно они пялились то ли на меня, то ли на супругу. Видел я их в первый раз, а поэтому, успокоился, решив, что их наглые взгляды носят чисто сексуальный характер и предназначены моей дражайшей половине. Ухмыльнувшись, я наклонился к ее уху и, подначивая, спросил:

- Какой из них твой? Тот, что пожирнее, или тот, что повыше, помоложе?

- Заткнись, дурак! - прокричала она в ответ.

- Это точно, что дурак! Вижу, что даром ты времени не теряла. Всего на месяц тебя одну оставил, так ты тут же себе кобелей завела. Стыда у тебя нет. Распутница и ренегатка!

- Замолчи, ненормальный. Я их вижу впервые.

- Может быть, не помнишь, темно было... - сочувственно предположил я.

- Уймись, мне кажется, они интересуются твоей личностью и даже сличают твою наглую рожу с какой-то фотографией. Сейчас тебя будут либо бить, либо арестуют. Лично я приветствую и то и другое.

К сожалению, она была права. Тот мужик, что потолще и постарше, стрелял взглядом то на меня, то на какую-то скрытую в руках бумажку, не иначе как сопоставляя и идентифицируя мою благородную наружность с каким-нибудь компрометирующим меня быдлом. При этом они громко и оживленно о чем-то спорили. Кажется, моя внешность чем-то не устраивала молодого, потому как он отрицательно мотал коротко стриженной головой. Даже не зная предмета их спора, я был полностью на его стороне. Наконец, найдя, видимо, общий знаменатель, они заговорили о чем-то своем, оставив мою персону в покое, и я им за это был весьма признателен. Однако вечер был испорчен, безо всякого удовольствия допив свою водку, я засобирался домой.

Мы уже расплачивались с хорошенькой официанткой, которая на деле оказалась жадной и алчной волчицей, когда к нашему столику подпрыгал этот молодой тушканчик с соседнего столика. Обаятельно улыбнувшись, он псевдо-офицерски дернул своей холеной ряшкой;

- Разрешите вашу даму на танец?

- Пошел вон! - коротко посоветовал я ему. - Самим жрать нечего!

- Извините, но я...

- Тебе неясно сказано? Не хочет дама с тобой танцевать!

- Почему это ты решил, что дама не хочет танцевать? - возмутилась, злорадствуя, Милка. - Танцевать я очень даже хочу. Молодой человек, я к вашим услугам!

Мне оставалось только досадливо поморщиться, глядя, с какой готовностью моя бесстыжая супруга, подхватив подол, умчалась в вихрь разврата. Морщиться и ожидать дальнейших неприятностей. Они не заставили себя долго ждать и явились в образе второго, толстого субъекта.

- Вы позволите мне присесть? - как о чем-то само собой разумеющемся спросил он и, не дождавшись ответа, опустился на Милкин стул...

Видя мою полную индифферентность и явное нежелание вступать с ним в беседу, он выпил из ее фужера остатки шампанского и принялся утомлять меня с удвоенной энергией и настойчивостью:

- Давай познакомимся, меня зовут дядя Володя, а тебя?

- Шел бы ты за свой столик, дядя Володя, а то у меня настроение испортилось.

- А мы его сейчас мигом поправим.

- Поправишь, если навсегда исчезнешь из поля моего зрения.

- Шутишь? - удивился толстомордый и, метнувшись к своему столику, притащил початую бутылку коньяку. - Сейчас мы твое настроение подымем.

- Послушай, мужик, - уже вполне серьезно, а потому и ласково я взял его за локоть, - что вам от меня надо? Только отвечай побыстрее, иначе будет поздно.

- А ты что руки-то распускаешь, - тушуясь, забрюзжал он, - ты, орелик, на дядю Володю руки не распускай, а то он и обидеться может.

- Слушай, придурок, если ты сейчас же не оставишь меня в покое, то через секунду весенней ласточкой полетишь на север к белым медведям. Но прежде ты мне скажешь, какого черта вы так пристально разглядывали мою физиономию. Коварно и незаметно я взял его кисть на излом и теперь продолжал допрос уже с позиции силы: - Говори, с кем вы меня сравнивали, какого братана во мне увидели?

- Отпусти, шизик, я для того и подсел, дело к тебе есть.

- Говори, только быстро.

- Заработать хочешь? - Проникновенно уставившись мне в глаза, он ждал ответа.

- Смотря сколько и смотря каким путем, - невольно заинтересовался я его заведомо сомнительным предложением. - Кого я должен замочить? Или, может быть, просто грабануть? Говори толком, не томи.

- Да ты что? Я с такими вещами не связываюсь. У нас все чистенько. В одном деле помочь нам надо. Не бесплатно, конечно.

- И для этого ты выбрал первого встречного? Я не пальцем сделанный, дядя Володя. Колись до конца, почему вы выбрали именно меня?

- А ты понравился нам сильно, веселый парень, симпатичный.

- Ты дуру-то не гони. - Постепенно, сам того не замечая, я включался в его игру. - Как я мог тебе понравиться, если я мент.

На секунду он растерялся, но только на секунду, не больше, потом взял себя в руки и натянуто засмеялся:

- Шутишь? Не похож ты на мента. Ты и близко с ним не лежал. А если и мент, то ничего страшного, дело-то не криминальное. На него и мент согласится.

- Тогда рассказывай.

- Сейчас, только пойду отолью малость, а то клапан скоро не выдержит.

Сорвавшись с места, он тут же улетучился. Не раздумывая долго, я пошел за ним, поневоле заинтригованный его поведением. Однако ни в мужском, ни тем более в женском туалете его не оказалось. Кажется, заявлением о своей причастности к милиции я попросту спугнул толстяка. Не было его и в баре, куда я заглянул, досадуя на свой длинный язык. Итак, дядя Володя счел за лучшее удалиться, нежели иметь дело с милицией. Значит, он меня просто дурачил, когда заявил, что его дело не несет криминального характера. Ладно, спросим это у его дружка-тушканчика, что сейчас так лихо отплясывает с моей неразумной супругой. Уж ему-то от меня не уйти.