Лаура Ван Вормер - Публичное разоблачение

Лаура ван Вормер

Публичное разоблачение

Посвящается Крису

Часть первая

Коннектикут

Глава 1

Я репортер газеты «Геральд американ» в Каслфорде, постоянно спорю с нашим редактором из-за сумасшедшего Пита Сабатино и его крамольных идей, которые он неустанно мне подкидывает.

– Ты видела детей на упаковках из-под молока? – шепотом спросил Пит, низко ко мне наклоняясь.

– Ты об исчезнувших детях?

– Да, – с серьезным видом подтвердил он. – Их похитили масоны.

У Пита есть пунктик – будто бы Джордж Буш-старший и шестеро других масонов тайно правят миром. Должна признать, его идея фикс не пугает меня, на что он рассчитывает, потому что сама я принадлежу к белым англосаксонским протестантам, которые с давних пор поддерживали республиканцев Новой Англии. (Хотя следует заметить, мой выбор шел вразрез с рутинным мнением моих далеких предков.)

– Масоны похищают детей для генетических опытов, – продолжил Пит. – Помнишь, я рассказывал тебе о том месте?

– На Лонг-Айленде близ Брукхейвенской национальной лаборатории, – терпеливо ответила я, – где, как ты говоришь, мы сбили пассажирский самолет, потому что нас обстрелял чужой корабль, вошедший в наши внутренние территориальные воды.

– Совершенно верно. Именно туда они и отвозят детей.

Когда я промолчала, он постарался убедить меня:

– Салли, я читал об этом и разговаривал с людьми. У меня есть доказательства. Я знаю. Знаю.

Сумасшедший Пит не всегда был таким. Мой сосед, который в детстве посещал уроки фортепиано у миссис Фотергилл сразу же после Пита, говорит, что случилось это с Питом в шестнадцать лет, и он начал отказываться играть что-либо другое, кроме «Темы Тары» из «Унесенных ветром», которую играл беспрестанно. Тогда люди стали подозревать, что он свихнулся. В восемнадцать он на целых три недели покинул родные пенаты, чтобы поступить в университет Коннектикута, а затем вернулся в родимый дом, где и живет по сию пору. Он способный малый и свою ненасытную любознательность удовлетворяет, заведя досье о тайных подпольных организациях и новом миропорядке, собирая и выписывая серии книг; памфлетов и видеокассет, которые заказывает из Техаса и Калифорнии. Пит также смотрит все телепрограммы, которые только можно поймать с помощью огромной спутниковой тарелки, установленной на крыше отцовского дома, и слушает все радиопередачи, которые ловит сорокафутовая радиоантенна, также установленная на крыше отцовского дома.

Если мне тридцать, Питу должно быть около сорока. Мать его уже умерла, а отец, строительный рабочий на пенсии, жив. Он, кажется, не видит в своем сыне избавителя земли от Джорджа Буша со товарищи. Пит занят в библиотеке неполный рабочий день и переносит исторические документы на микрофиши, и все находят, что он вполне сносный малый, достаточно аккуратный и неглупый. Если бы не его странные разговоры. (Теории о тайных заговорах, существующих в недрах республиканской партии, можно сказать, в духе Каслфорда, так как простой люд в подавляющем большинстве за демократов.) Удивляет странноватая привычка Пита пропадать после работы в зале для заседаний библиотеки, чтобы играть – что же еще? – на пианино «Тему Тары» с большим чувством и выработанным годами мастерством; откровенно говоря, у людей о его исполнения мурашки по коже бегают.

– Какого рода генетические опыты эта организация проводит над детьми? – спросила я Пита, задержав ручку над бумагой.

– Они все еще пытаются улучшить нашу расу, чтобы мы перестали разрушать планету.

Из-за угла появился мой редактор Алфред Ройс-младший. Алу шестьдесят один, а он все еще «младший», потому что его отец достаточно крепок в свои девяносто. А раз его отец владелец газеты, Ал только руководит ею, хотя общественное мнение часто склоняется к тому, что за это надо его линчевать. Того же мнения и его сестра Марта, которая недавно отстранена от дел за предательство.

– Привет, Пит, как поживаешь? – спросил Ал.

В ответ Пит лишь мрачно кивнул.

– Как тут наша звезда Салли Харрингтон справляется с делами?

– Она-то умница, Ал, а вот ты ее печатаешь очень редко.

– Когда все факты будут подтверждены, когда у нас будут все доказательства, тогда и будет все напечатано, – парировал Алфред. Так он говорил все три года моей работы в газете.

– Послушай, Пит, скажи, пожалуйста, что у тебя есть по Дадлитауну?

Я посмотрела на своего босса. Дадлитаун – руины поселения общины на вершине горы, расположенной между Корнуоллом и Литчфилдом на северо-западе Коннектикута. Эта община была основана семейством Дадли в тысяча семисотых годах, а к тысяча девятисотым община таинственно прекратила свое существование. По поводу смерти людей ходили жуткие слухи. Местность заросла, конечно, и там завелись якобы приведения и духи, которые не позволяют нарушать границы собственных владений. Время от времени в газете разгоралась дискуссия. Людей старались убедить, что все это выдумки и даже местности такой нет в природе, тем самым подогревая интерес читателей.

– Ах да, Дадлитаун, – с серьезным видом подхватил Пит. – Именно там проводились генетические эксперименты, которые не сработали. Вы знаете, что мы… человечество… делаем уже четвертую попытку. Из первых трех ничего не получилось. Мы появились в результате эволюции тридцати двух видов, произошедших от обезьяны.

– Так оно, по-твоему, действительно обитаемо? – спросил Ал, проигнорировав его лекцию.

– Вы же знаете, что масоны не хотят, чтобы кто-нибудь туда добрался, – ответил Пит. – Они пытаются представить дело так, будто Дадлитаун никогда не существовал.

– Почему? – спросила я.

– Потому что там сохранились свидетельства его существования. Масоны убивают каждого, кто мешает им усовершенствовать расу – ту, что будет господствовать над миром.

– Этого для меня вполне достаточно, – заключил Алфред. – Салли, я хочу, чтобы вы с Девоном поехали в Дадлитаун и выяснили, что же там происходит. И сделайте побольше фотографий.

– Когда? – уставилась я на него.

– Почему бы не Сегодня?

– Потому, – ответила я, – что я в костюме и на каблуках и собираюсь на особое заседание городского совета по вопросу инвестиций в строительство проектируемой деловой части города.

– Не волнуйся, я пошлю туда Мишел, – сказал он.

Мишел – студентка медицинского колледжа, которая никогда не осмелится возражать Алу и пойдет на любое задание, лишь бы платили. (Будет справедливым заметить, что наши сотрудники действительно хороши в деле освещения новостей нашего города с его двухтысячным населением, если, конечно, дело не касается сомнительных и скабрезных историй, связанных с братьями Ала из Дартмута или кого-нибудь из членов исполнительного комитета гольф-клуба Каслфорда.)

– Ну, если вы посылаете туда нашего лучшего репортера, как я могу возражать? – Я повернулась к Питу. – Тебе следует поехать с нами в Дадлитаун, и мы сможем заснять свидетельства их присутствия.

– Господи! – Пита охватил ужас. – Да они же меня сразу схватят. Я не могу там появляться.

– А что будет с нами? – спросила я, глядя на босса. – Кто защитит нас?

– Вам они ничего не сделают, – заверил меня Пит. – Они от вас не претерпели пока и уверены, что вы ничего не знаете.

– Не знаем чего? – спросила я.

– Что они убили твоего отца, – ответил сумасшедший Пит.

Глава 2

Не слова сумасшедшего Пита, которым я, впрочем, поверила – будто масоны убили моего отца, – но то, как они были сказаны, меня сразило.

Мне было девять, а брату пять, когда отец погиб при большом каслфордском наводнении. В числе горожан-добровольцев он спасал все, что можно было спасти, когда прорвало плотину и на моего отца, обследовавшего в это время новый гимнастический зал средней школы, обрушилась часть стены.

Отец мой был частным архитектором, которого в то время мало заботила собственная будущность, хотя и следовало бы. Тогда ему было всего тридцать четыре года, его бизнес шел в гору (люди говорили, что, выживи он во время наводнения, стал бы миллионером благодаря восстановлению города, которое затем последовало), он был здоров и силен, и мысли о смерти его не посещали. Моя мать – я в этом абсолютно уверена – не имела ни малейшего представления о существовании (или отсутствии) страховки. Всем занимался раньше отец. И мать вынуждена была вернуться к преподаванию в начальной школе, чтобы содержать семью. Родители моей матери помогали нам, когда могли, и сводить концы с концами едва-едва удавалось.

Мой отец родился и вырос в Каслфорде, городке в центральной части Коннектикута. Когда-то фермерская деревушка превратилась в городок, а когда в начале XIX века через него прошла железная дорога, стал индустриальным городом. Полное имя моего отца – Уилбур Кеннет Харрингтон, но все его звали Доджем, потому что он был восходящей звездой сначал средней школы Каслфорда, а затем Йельского университета Нью-Хейвене. Давным-давно дела семьи моего отца шли необычайно хорошо, но мой дедушка, завзятый игрок и горький пьяница, просадил все семейные деньги. За пятнадцать лет ему удалось промотать состояние, веками нажитое моими предками, и за день до того, как шериф приехал оформить за неплатежи арест на недвижимость – поместье, дед счел лучшим решением проблемы пулю в лоб.