Дарья Калинина - Папа Карло из Монте-Карло Страница 10

– Решено, едем к Васе!

Вася был дома, но дверь трем друзьям открыла пожилая женщина – его бабушка.

– А Васенька-то у нас совсем больной, – озабоченно покачала она головой. – Ангина у него страшенная приключилась. В больницу даже увезли, думали, что вовсе помрет. Но ничего, обошлось дело. Нашли врачи все-таки антибиотик, на который Васенькин организм в конце концов отреагировал.

И старушка, хоть ее никто и не спрашивал, принялась живо описывать страдания своего внука. Судя по ее рассказу, внук почти неделю стоял одной ногой в могиле. Но сыщики быстро подсчитали: в кровать с ангиной Вася свалился как раз на другой день после того, как пропали сестры Кумовы.

– Нам нужно поговорить с вашим внуком.

– Ну, если только недолго, – с сомнением произнесла старушка. – Слабенький он еще совсем. Еле до туалета доходит, уж простите за такую подробность. В больнице бы ему еще полежать, да не захотел. Под расписку его нам выдали.

Сыщики ожидали, что любящая бабушка несколько преувеличивает силу недуга, охватившего Васю. Но когда они увидели парня, то поняли, что бабушка ничуть не преувеличила, а пожалуй, так даже кой-чего и недоговорила. От молодого человека остались лишь кожа и кости. Он был бледен. При малейшем движении начинал задыхаться. И усилие, которое он делал, чтобы донести до рта стакан с питьем, было равно усилию тяжелоатлета на олимпийских соревнованиях в тот момент, когда он тягает штангу, никак не меньше.

– Светлана? – переспросил у них Вася все еще осипшим голосом. – Да, мне говорили, что она куда-то исчезла. Даже полицейские ко мне в больницу приходили, хотели допросить, да я ни единого словечка произнести не мог. Горло у меня распухло так, что даже воздух с трудом проходил. Ну, они потоптались и ушли. Но честное слово, мне абсолютно все равно, куда она делась. Я про нее больше ничего не хочу знать.

– Ты же в нее влюблен.

– Был, – подтвердил Вася. – Был влюблен. А теперь нет.

– Что же случилось?

– Много всего, – неопределенно отозвался парень. – Наверное, я просто перерос это увлечение. Ну, вроде как малыши вырастают из своих ползунков. Раз и они им уже стали малы. Ничего не поделаешь, время пришло, пора двигаться дальше.

– Значит, Светлану ты разлюбил?

– Да.

– Вот так просто взял и разлюбил?

– Нет, говорю же, она мне много крови попортила. Но я все терпел, надеялся, что она образумится. Поймет, что этот Рустам ей никакая не пара.

– Но все-таки, что в конце концов случилось? Почему ты смог отказаться от Светланы?

– Рассказать вам? – задумчиво взглянул на них Вася. – Ну, пожалуй. Те полицейские вряд ли бы поняли, но они мужчины. А вы, наверное, сможете.

И Вася начал свой рассказ о том, как он в последний раз видел Светлану. И что из этого получилось.

– В общем, в тот день Светка была сама не своя. С самого утра ей на занятиях не сиделось, все время на телефон смотрела, сама раз двадцать чей-то номер набрала.

Ясное дело, что Вася подумал о том, что девушка звонит Рустаму. Ему стало обидно, тем более что утром того же дня между ним и Рустамом произошла стычка, закончившаяся для Васи весьма печально.

– Что же между вами произошло?

– Потом скажу, – отвел глаза в сторону парень.

Он честно пытался поговорить со Светланой. Объяснить ей, что она должна выбрать кого-то одного из них. Но едва подошел к ней, девушка резко осадила кавалера. И это тоже было очень обидно. И тем обиднее, что за несколько дней до того Светлана снова начала привечать Васю. И тот подумал: дела у девушки с Рустамом очень плохи, дело идет к очередному расставанию. И Светочка, которая не терпела одиночества, начала подтягивать бывшего поклонника снова поближе к себе.

– В первый раз, когда она так поступила, я обрадовался. Когда это случилось повторно, уже задумался. А в третий раз, представляете, мне как-то противно стало. Чего, думаю, я в этой дуре такого нашел, что готов возле нее на вторых ролях прыгать? Изволит их сиятельный Рустам мне объедки со своего стола сбросить – погуляю я со Светланой. А захочет, чтобы она с ним была – Светка меня тут же пошлет, ни на минуту не задумается.

– Значит, она была влюблена в Рустама?

– Насчет любви не знаю. Мне кажется, Светка только саму себя и умеет любить. На отца, мать, даже на сестру ей плевать с высокой колокольни. Ну, может, только на сестру не плевать. Наташку она любит. Ну, насколько вообще такая дрянь способна кого-то там любить.

– Чем же Рустам ее держал возле себя?

– Деньгами, полагаю. Светка шикарную жизнь обожает. Ну, чтобы ярко вокруг нее было. Чтобы шикарные рестораны, деньги без счета, подарки какие душа пожелает. Я так не могу, финансы не позволяют. А Рустам мог.

– Неужели Рустам так богат?

– Ну, в Монте-Карло, как ни крути, он ее свозил. И по какой-то «Золотой миле» разрешил прогуляться. Думаю, ему это встало недешево.

– В Монте-Карло? – изумилась Алена. – Они ездили туда вдвоем? Рустам и Светлана?

Она сама была в этом месте всего однажды. И едва ступив на эту землю обетованную для любителей всевозможной роскоши и праздных развлечений, быстро поняла, что состояние ее мужа, прежде казавшееся ей таким значительным, просто пылинка по сравнению с теми капиталами, которые стояли за спинами людей, отдыхавших в этом пафосном и весьма выпендрежном местечке.

От сумм, которые крутились в том месте, у Алены замирало дыхание. Причем в прямом смысле. Алена буквально задыхалась. И не от зависти или жадности, боже упаси, нет, ей было элементарно не по себе от сознания, что она будет постоянно находиться поблизости от людей, которые управляют их миром. Врежешься случайно в яхту такого типа, он от тебя потом мокрого места не оставит. Или, фигурально выражаясь, маме его на ногу в магазине наступишь.

И, вернувшись в Россию, Алена поделилась со своей подругой Ингой впечатлениями от поездки.

– Нет уж, такая жизнь не по мне. Это же все время в напряжении нужно находиться или, как говорят, в тонусе. Постоянно с кем-то контачить, кого-то из себя изображать.

– А если махнуть рукой и просто расслабиться?

– Нет, не получится. Какие они там все манерные, какие изысканные! Я перед такими людьми теряюсь. Начинаю себя чувствовать простоватой лохушкой. Хоть и образование имею, и не хуже других себя считаю, но там такая благородная кровь в людях течет. И не в них одних, а во многих и многих десятках поколений их предков – обеспеченных, успешных, уверенных в своих силах и богатстве. Нет, наверное, я плебейка. И мне в обществе таких людей не комфортно.

– Уверена, настоящие аристократы – это люди очень простые и легкие в общении. Им и в голову не придет что-то там из себя изображать. А те, кого ты видела, такие же выскочки, как…

– Ну, договаривай, – почти весело заявила Алена. – Такие же выскочки, как я и Василий Петрович?

– Я не так выразилась, – смутилась Инга.

Но Алена ничуть на нее не обиделась.

– Наоборот, ты все правильно сказала. Все мы тут выскочки. И ты, и я, и вообще все мы – нынешние россияне. Но я говорю не о тех наших российских супервыскочках, каких я достаточно навидалась в Монте-Карло. Я говорю о других людях, с которыми я познакомилась там случайно.

– Кто они?

– Муж и жена. Так они словно два осколка царской эпохи. – И Алена восхищенно покачала головой: – Видела бы ты, какие у них манеры! Слышала бы ты, какая речь! Им обоим под девяносто, но они в полном уме и относительном физическом здравии. Совершают длинные пешие прогулки. Много общаются с друзьями и знакомыми. Говорят так, что заслушаешься. Вот они – аристократы до кончиков ногтей. Даже в старости сохранили прямую осанку, фигуру и ум.

– Полагаю, это потомки дворянских семей первой волны эмиграции?

– Да. Их предки поселились во Франции сразу же после семнадцатого года.

– Ясно теперь. Но почему ты все-таки себя-то выскочкой окрестила?

– Так ведь прежде-то нашей страной управляло почти полностью дворянское и купеческое сословие. Выбившихся из простого сословия было крайне мало. А теперь что?

– Теперь управляют потомки рабочих и крестьян.

– Вот именно.

– Ну а что же делать? Ведь оставшихся в нашей стране после семнадцатого года дворян и их потомков ну… Просто по пальцам пересчитать.

– Да и те в годы правления советской власти, особенно в период массовых репрессий, были вынуждены всячески скрывать свое происхождение. Всего боялись, от всех таились. И жениться им приходилось чаще всего не на ровне, а на простолюдинках, кухарках, мещанках или даже просто крестьянках. Между собой браки старались не заключать. Во-первых, и невест особо не было видно. Все люди благородного происхождения старались это свое происхождение спрятать изо всех сил. А во-вторых, такой брак сразу же становился своего рода риском. Можно было подвести и себя, и невесту.

– Ну да, куда лучше, когда у тебя жена из пролетариев. Тогда и к тебе у ЧК особых вопросов нет. В случае чего жена-комсомолка за тобой присмотрит. И за правильным твоим коммунистически-патриотическим воспитанием проследит. А если что-то тревожное в тебе заметит, так и донесет на твои провокационные мыслишки куда следует.