Алексей Макеев - Живые факелы Страница 10

Глава 3

Пройдя по дорожке, выложенной тротуарной плиткой, агенты остановились на крыльце. Постучав в дверь и не получив ответа, Дэн взялся за ручку и потянул на себя. Дверь оказалась не заперта. Они переглянулись, вошли внутрь и оказались в небольшой, чисто вымытой кухне. Из нее в глубь дома вели три двери.

– Эй, есть кто-нибудь? – позвал Дэн.

На его призыв никто не ответил. Он сделал следующую попытку:

– Хозяйка, войти можно?

Та же звенящая тишина была им ответом.

– Быть может, ее и нет в доме? – произнесла Маша, опасливо посматривая на напарника.

– Нет, она должна быть на месте, дверь ведь открыта. Если только в сарай или в коровник вышла, – предположил Дэн. – Но тогда она должна скоро вернуться. Не нравится мне эта тишина, надо в комнатах посмотреть.

– Давай лучше подождем, – попыталась остановить его Маша. – Неудобно получится, если хозяйка вернется, а мы по комнатам шастаем.

Не обращая внимания на ее слова, Дэн открыл первую дверь и заглянул внутрь. Это была гостиная или что-то в этом роде. Старенький диван, накрытый узорчатым пледом, обеденный стол в центре комнаты, в углу тумбочка, на ней телевизор с плоским экраном. Дэн подошел к следующей двери. Маша схватила его за руку, притянула к себе и зашептала в самое ухо:

– Послушай, а вдруг она тоже умерла? Вдруг это заболевание передается бытовым путем?

– Вряд ли. Если бы это было так, количество «летальных» возросло бы в несколько десятков раз. До сих пор не было зафиксировано ни одного случая проявления болезни сразу у нескольких членов одной семьи, ведь так? – попытался успокоить ее Дэн.

– Так-то оно так, но вот что я тебе скажу: этиология заболевания не установлена, а мне неизвестно, удосужились ли местные эскулапы провести обследование родственников на предмет патологических изменений в организме.

– То есть как это «не обследовали»? – опешил Дэн. – Выходит, люди, контактировавшие с больным смертельным недугом человеком, не прошли никакого обследования? Чего же ты молчала?

– Я не сказала, что обследование не было проведено. Из-за твоей спешки я просто не успела досконально изучить документы, которые предоставил мне главврач. Это ведь тебе приспичило ехать к жене «летального» немедленно!

– Ладно, разберемся. Сейчас на это нет времени, – заявил Дэн, открывая дверь. – Думаю, в штабе об этом наверняка…

Он не договорил. Взгляд его остановился на чем-то, что находилось в комнате. Маша приподнялась на носки, пытаясь разглядеть поверх плеча напарника то, что привлекло его внимание. Взору ее предстал обычный сельский интерьер. Старинный трехстворчатый шкаф, ковровая дорожка на полу, кресло с деревянными подлокотниками, обтянутое зеленым сукном. В дальнем углу комнаты стояла панцирная кровать с металлическими шариками на боковых спинках. На кровати лежала женщина в строгом синем костюме и белой блузке. Глаза ее были закрыты. На таком расстоянии невозможно было понять, дышит ли она.

– Дэн, она жива? – шепотом спросила Маша.

Он утвердительно кивнул головой и постучал в открытую дверь. Женщина никак не отреагировала.

– Простите, мы ищем Татьяну Алексеевну Вострикову, это вы? – кашлянув, громко спросил Дэн.

Женщина едва заметно пошевелилась, но глаза не открыла. Он переступил через порог, направился к кровати и, остановившись в центре комнаты, снова спросил:

– Татьяна Алексеевна, мы можем поговорить? – Ответа не последовало, и Дэн продолжил: – Послушайте, я сотрудник Федеральной службы безопасности, нам необходима ваша помощь. Мы пытаемся выяснить причину смерти вашего мужа. Пожалуйста, ответьте мне всего на несколько вопросов, и я уйду.

Женщина открыла глаза и безучастно посмотрела на него. От ее взгляда у Маши мурашки побежали по спине. Это был взгляд затравленного, смертельно раненного животного, которое не понимает, что с ним произошло.

– Как вы себя чувствуете? Быть может, вам нужна медицинская помощь? – вступила она в разговор, выйдя из-за спины напарника.

– Как я себя чувствую? – подала голос женщина. – Вы спрашиваете, как я себя чувствую? Как может чувствовать себя человек, у которого вырезали сердце? Я потеряла единственного близкого человека только потому, что врачи не смогли вовремя оказать ему помощь. И после этого вы предлагаете, чтобы они помогли мне? Чем теперь они могут мне помочь?

Женщина говорила медленно, без эмоций, лишь в последней фразе сделав некое подобие ударения на слове «теперь».

– Я принесу вам воды, – произнесла Маша и скрылась за дверью.

Дэн поискал глазами, куда можно присесть. Не найдя ничего, кроме кресла, стоящего у противоположной стены, он уверенным шагом прошел туда, придвинул его к кровати и, усевшись, спросил:

– Татьяна Алексеевна, вы помните, как все началось у вашего мужа? Я имею в виду, когда произошло ухудшение самочувствия.

– Я не стану обсуждать это с вами. Убирайтесь, откуда пришли, – безжизненным голосом произнесла женщина.

– Я не могу уйти, – просто ответил Дэн. – Рад бы, да не могу. От нашего разговора, быть может, зависят жизни других людей, которые также являются чьими-то родственниками. Сестрами, братьями, мужьями, детьми. Сегодня на моих глазах умер мужчина. От того же недуга, что и ваш муж. У него осталась дочь, Арина. Так же, как и в вашем случае, он был единственным ее родственником. Девочка осталась сиротой, понимаете? И если в ближайшее время мы не выясним, что провоцирует болезнь, ситуация может повториться. Как видите, я не имею права позволить себе убраться.

Пока Дэн произносил свою речь, вернулась Маша, неся в руках граненый стакан, наполовину наполненный водой. Обойдя кресло, она приблизилась к женщине и, наклонившись, приложила край к ее губам:

– Попробуйте попить, вам сразу станет легче.

– Вы врач? – перевела на нее взгляд женщина.

– Меня зовут Маша. Я – федеральный агент, – представилась Маша и неожиданно для самой себя спросила: – Когда вы в последний раз ели?

– Не помню, наверное, давно, – ответила женщина. – Я не хочу есть. Я ничего не хочу.

– Я приготовлю вам что-нибудь перекусить, – не терпящим возражений тоном произнесла Маша. – Выпейте это.

Ловким движением, выдающим имеющийся опыт в области ухода за лежачими больными, она приподняла подушку, на которой покоилась голова женщины, и наклонила стакан так, чтобы та смогла пить лежа. Женщина сделала два неуверенных глотка и откинулась на подушку. Даже такое нехитрое действие далось ей с трудом.

– Дэн, она крайне истощена. Ей нужна квалифицированная медицинская помощь, – повернувшись к Дэну, сказала Маша. – Скорее всего со времени смерти мужа она ничего не ела и не пила. Срок, конечно, небольшой, но посмотри на нее. Она же весит не больше пятидесяти килограммов!

– Врачи не понадобятся, просто дайте мне еще воды, – попросила женщина, услышав слова Маши. – Наверное, со стороны я выгляжу глупо? Так и есть. Мне надо было подумать о том, что, если со мной что-то случится, Ванечку некому будет даже похоронить. А я об этом и не вспомнила. Лежала тут, жалела себя, мечтала о смерти.

– Не думайте сейчас об этом, – попросила Маша. – Вам надо беречь силы. И, если вы не возражаете, я все-таки приготовлю вам поесть.

– Спасибо, милая. Вы очень добры, – благодарно улыбнулась женщина и, обращаясь к Дэну, добавила: – Повезло вам с девушкой, молодой человек. Берегите ее, таких людей немного осталось в нашем жестоком мире. Сейчас по большей части встречаются люди с черствым сердцем.

– Вы правы, Татьяна Алексеевна, с девушкой мне несказанно повезло.

– Пойду посмотрю, что есть в холодильнике, – смущенно пробормотала Маша и поспешно покинула комнату.

– О чем вы хотели поговорить? – спросила женщина.

– Вы помните, когда ваш муж почувствовал первые признаки недомогания? – повторил вопрос Дэн.

– Да, конечно. Разве такое забудешь! – Она приподнялась повыше, чтобы было удобнее говорить. – Ванечка пришел с работы, как обычно. Было что-то около шести часов вечера.

– Кем работал ваш муж?

– Он – путевой обходчик. Рабочий день заканчивается в пять. Но бывает, что муж задерживается. Когда пришел, сразу попросил попить чего-нибудь холодненького. Я принесла ему компот из холодильника. Муж любит вишневый компот. Чтобы льдинки в нем плавали. Так я заранее, за час до его прихода, бутылку в морозильную камеру ставлю. Полностью замерзнуть не успевает, а льдинки образовываются, как раз так, как он любит.

«Интересно, осознает ли она, что говорит о муже в настоящем времени. Видно, еще не свыклась с мыслью, что его больше нет», – сочувственно подумал Дэн. А женщина продолжала:

– Ванечка был какой-то подавленный, уставший. Я еще удивилась, первый рабочий день после выходных, а он уже измочаленный. Спросила его. Он ответил, что неважно себя чувствует весь день. Сели ужинать, Ванечка ел без аппетита. Обычно он мою стряпню нахваливает, добавки просит, а в этот раз даже от заливного отказался. Не лезет, говорит. Я забеспокоилась, не заболел ли? Лоб потрогала, а он огненный. Заставила его температуру померить. Термометр показал тридцать восемь и три. Я в аптечке жаропонижающее нашла, дала ему выпить и спать уложила. Нечего, говорю, в телевизор пялиться. Отлежишься, к утру легче станет. Он лег без возражений и сразу уснул. А ночью, часа в три, разбудил меня, попросил еще таблетку дать. Температура, говорит, не снижается. Градусник мне показывает, а там уже тридцать девять. Я предложила «Скорую» вызвать, он отказался. До утра, говорит, подождем, видно будет. Заснуть я уже не смогла. Пролежала с открытыми глазами до шести. Потом решила время зря не тратить, включила компьютер, стала про болезни разные читать. Хотела определить, насколько все серьезно. Ванечка дремал, ворочался с боку на бок, даже стонал негромко. В семь позвонила его начальнику, сказала, что Ваня заболел, на работу не выйдет. Тот еще поворчал: «Кем заменять его прикажешь?» Но я объяснила ситуацию, и он вроде как успокоился. Потом я пошла в курятник. Скотины мы не держим, а курочки водятся. Там я минут двадцать пробыла. Вернулась, а Вани в комнате нет. Позвала его, он не отзывается. Я всполошилась: куда, думаю, пропал? Неужто на работу ушел? Потом смотрю, одежда на месте, обувь тоже. Еще больше забеспокоилась. Стала искать везде. Нашла в чулане. Он на полу сидел, дрожал весь от озноба. Я принялась его уговаривать, чтобы он в постель вернулся, а он не соглашается, мне, говорит, здесь полегче, в комнате слишком светло. Ну, я пошла, отыскала старую ткань портьерную. Она толстая такая, добротная, еще от бабки осталась. Окна в комнате занавесила, тогда Ванечка согласился прилечь. Время уже к восьми подходило. Я снова стала уговаривать его вызвать врача, а он говорит: «Еще немного подождем, не люблю я по больницам мотаться. Залечат до смерти». Даже успокаивал меня, мол, это обычная ангина, на жаре холодного хлебнул, вот и прихватило. Когда в постель вернулся, я, честно признаться, немного успокоилась. Полежит, думаю, оклемается. Но участкового врача все же вызвала. Лист-то больничный надо оформлять. В регистратуре сказали, что врач придет после трех. Ванечка уснул, а я домашними делами занялась. В огороде покопалась, пока не так жарко было. Потом в доме прибралась. Ближе к десяти часам решила еще раз температуру мужу померить. Как на градусник взглянула, чуть в обморок не упала от страха. Ртутный столбик полез за сорок! Тут уж я не выдержала. Давай на мужа кричать, велела собираться. Он отнекивался, но одеть себя позволил. Сам не мог, слабость большая была. До порога еле-еле дошел. Я дверь открыла, а он вдруг вырвался и обратно в дом побежал. Прямо побежал, представляете? Только что шагу ступить не мог, а тут побежал. Еще час ушел на уговоры. Он даже плакал, говорил, боль такая, что терпеть невозможно. Я тогда машину к самому порогу подогнала, заднюю дверь открыла и насильно его туда запихнула. Знали бы вы, чего мне это стоило! На мужа больно было смотреть! А деваться некуда. Повезла его сразу в инфекционную. Я ведь как рассуждала: там и врачи получше, и аппаратура поновее. Только все напрасно оказалось. Не спасли моего Ванечку врачи.