Марина Серова - Ключи от жизни Страница 10

— А вы и Гале советовали поступить так же?

— Конечно! Я не раз ей говорила, что таких мужей нужно немедленно бросать. А то ведь годы идут, застрянешь с таким надолго, потом он все равно тебя бросит ради другой, а ты уж никому не нужна будешь. А пока молодая, найдешь еще свое счастье. Вот она, наверное, к моему совету прислушалась и ушла от него. И правильно сделала!

— А когда вы ей такие советы давали, что она говорила на это?

— А ну ее, — махнула рукой Наташа, оторвавшись от дочкиной попки. — Говорила, что к родителям возвращаться не хочет, там просто деревня, делать нечего, да и в плохих она с ними отношениях. Что профессии не имеет, что работу будет трудно найти. И вообще. Но, думаю, допек он ее все-таки.

— Да, пожалуй, допек, — согласилась я. — А что вы скажете о Вале Сластниковой и Черниковой Ольге? Вы их знаете?

— А что сказать? Ну, подруги они ее. Ольгу я практически не знаю. Галя с ней больше дружила, чем со мной. Да и с Валей тоже. Но я не обижалась. У меня, честно сказать, с рождения Анечки абсолютно другая жизнь началась. Совсем не до посиделок стало. Говорю, виделись с Галкой очень редко в последний год.

Наташа, устав держать довольно упитанного ребенка на руках, попыталась уложить его обратно в кроватку. Попытка не увенчалась успехом. Анечка вновь заголосила.

Кошмар. Смогу ли я когда-нибудь решиться родить? — подумала я, глядя на эту удручающую картину и представляя себя на месте молодой мамаши. Мне ведь тогда тоже нужно будет удерживать возле себя мужа, изображая куколку, зайчика и прочих зверушек, пытаясь быть разной. Выдюжу? Вряд ли. Я лучше его сразу пристрелю, благо и пистолет зарегистрированный имеется. Да, зря я в своих мыслях накинулась на бедную Наташу и ее халатик в горошек. Это только со стороны рассуждать легко.

Только вновь оказавшись на материнских руках, ребенок умолк, и я, воспользовавшись наступившей тишиной, задала последний конкретный вопрос:

— Вы не знаете, могла ли Галина временно пожить у Черниковой или у Сластниковой?

Наташа, сделав задумчивое лицо, вытерла Анечке сопли своей ладонью, затем чмокнула ее в мокрую щечку и сказала, не глядя в мою сторону, а любуясь дочерью:

— Не знаю. Может быть. Хотя… У Вали двухкомнатная квартира, а у Оли целый особняк. Скорее у Черниковой могла остановиться. Да, Анечка? У тети О-о-оли, — засюсюкала Наташа.

— Но они вроде поссорились.

— Правда? — удостоила она меня удивленным взглядом, но тут же отвернулась. — А я и не знала. А мы с Анечкой и не зна-а-али, не зна-а-али.

— Ну, хорошо. Спасибо и извините за беспокойство. — Я почувствовала, что больше не в силах выносить эту обстановку. Да и чего тут еще искать?

Глава 5

Покинув душную, пропитанную детскими запахами квартиру Родченко, я с удовольствием вдохнула раскаленный июньский воздух, села в машину и снова набрала номер Сластниковой. Ответили сразу.

— Здравствуйте. Мне нужно поговорить с Валентиной, — обрадовалась я, догадываясь, что это именно она.

— Я слушаю.

— Частный детектив Иванова, — отрекомендовалась я. — Мы не могли бы с вами встретиться? Хочу задать несколько вопросов по делу Луговичных.

Последовала продолжительная пауза.

— Алло, — окликнула я, тревожась, что оборвалась связь.

— Да, да. Я слышу, — быстро отозвалась Валентина. — Просто думаю… Думаю, когда лучше. Сейчас я немного занята. Давайте через часок.

— Устраивает. Назовите, пожалуйста, точный адрес.

На том конце провода, если так можно сказать при разговоре по сотовому, снова замешкались.

— Алло… — повторила я. — Ваш адрес, пожалуйста.

— А-а… Рахова, пятьдесят семь, квартира один, — словно вспоминая, неуверенно произнесла Сластникова.

— У вас код есть?

— Какой кот? — удивленно переспросила она. Вот что значит неверно поставить вопрос.

— Я имею в виду код на подъездной двери, — поправилась я, усмехнувшись.

— Ах, код! — хихикнула и Валя. — Нет, кода нет.

— Ну, до встречи через час.

А она разволновалась, подметила я, отключив трубку и положив на сиденье рядом. Не потому ли, что Галина именно у нее? И для чего нужен час? Не для того ли, чтоб Луговичная успела покинуть квартиру?

Я завела двигатель и на всех парах покатила на улицу Рахова.

Ни Сластникова, ни Луговичная мою машину знать не могли, а потому я безо всякой конспирации остановилась в маленьком тенистом дворике дома пятьдесят семь, включила магнитофон и приняла выжидательную позу. Время шло, никто из подъезда не выходил, мои надежды увидеть Галину таяли, и тогда я под ритмичную песню Валерия Леонтьева об Августине предалась рассуждениям.

Судя по количеству и предназначению вещей, которые Галина купила в магазине «Фламинго», она не собиралась долго отсиживаться в укромном уголке. Скорее всего — неделю, максимум две. Если, конечно, она не купила что-то еще в другом магазине. Денег у Луговичной после всех этих покупок практически не осталось. Кто будет ее обеспечивать? Любовник? Такового, кажется, нет. Родители? Вряд ли она к ним поедет, если руководствоваться собственной интуицией и словами Наташи Родченко. Кто-то из подруг? Значит, либо Черникова, которая в беседе со мной хорошо сыграла роль, либо Сластникова, с которой мне скоро предстоит познакомиться. Но станут ли подруги, пусть и близкие, шутить с милицией? Большинство благоразумных людей, столкнувшись с правоохранительными органами, откажутся от обещания лгать, даже во имя дружбы. А ведь милиция побывала почти у всех близких и дальних знакомых Луговичной. И кругом тишина.

Другой вариант: Галина могла уехать, скажем, на турбазу, или в пансионат, или еще куда-нибудь. Нет, не выходит, ведь везде сейчас спросят паспорт. А дача? Опять друзей просить. Не на свою же дачу она поехала. А вдруг? Жаль, не спросила у Мальвины о наличии оной. Надо поинтересоваться.

Я нетерпеливо заерзала на сиденье и глянула на часы. До встречи с Валентиной оставалось двадцать минут. Пойду сейчас. Переживет.

Я решительно вышла из машины, заперла ее и направилась в тот подъезд хрущевки, где на белой эмалированной табличке значились квартиры от первой до четырнадцатой.

Нажав на звонок квартиры Сластниковой, мельком оглядела облупленные стены, сплошь исписанные именами, лозунгами и нецензурными словами с соответствующими иллюстрациями к ним. Эта современная наскальная «живопись» была выполнена где углем, где мелом, а где просто нацарапана гвоздем. Всесторонне, однако, развиты детишки жильцов этого дома.

Деревянная, давно не крашенная дверь открылась, неприятно скрипнув, и я встретилась взглядом с Валентиной Сластниковой. С открытым, чистым взглядом больших голубых глаз. Немного испуганных, встревоженных.

На вид Валентине не больше двадцати, но по сведениям Мальвины, ей двадцать пять. Стройная курносенькая блондинка с веснушками. Довольно миловидная, но не красавица, как и Галина, только ростом чуть выше. Одета она была в растянутую линялую футболку китайского происхождения. В руках Валя держала фланелевую тряпочку, которой, похоже, вытирала пыль. Видно, не Луговичную она хотела спрятать за этот час, а прибрать жилище к моему приходу.

— Здравствуйте, — первой поприветствовала она меня, — проходите. — Затем спохватилась: — Это с вами мы по телефону договорились? Вы Иванова?

— Да-да, она самая, — подтвердила я, заходя в тесный полутемный коридорчик.

— Куда пойдем? На кухню, может быть? А то там муж спит, — кивнула Валя в сторону комнаты, где вместо дверного проема была широкая арка. Оттуда действительно доносился богатырский храп.

Я обратила внимание на дверь, ведущую во вторую смежную комнату. Она была закрыта. Зацепив взглядом и некоторые предметы мебели, которые просматривались через арку, сразу поняла, что семья Сластниковых деньгами не избалована. Да и ремонт здесь давно не делали.

В микроскопической кухне, где я уселась на расшатанную табуретку возле покрытого клеенкой стола, пахло подгоревшим луком. На двухконфорочной плите что-то варилось в большой алюминиевой кастрюле, пуская к желтоватому потолку клубы пара. Дышать тут было нечем, несмотря на открытое окно. Зато было много мух. Основная их масса дислоцировалась на стареньком буфете возле парящейся кастрюли.

— Квасу холодного хотите? — предложила Валя.

— Нет, благодарю, — отказалась я, вовремя заметив на подоконнике трехлитровую банку с сомнительного цвета содержимым, в котором плавал разбухший хлеб. По бурой марле, закрывавшей горло банки, тоже ползали мухи.

— Да нет, этот еще не перебродил, — перехватила Валя мой взгляд. — У меня в холодильнике есть. Вчера слила.

— Все равно не хочу, — покачала я головой. — Давайте лучше о Галине поговорим. Вы ведь, насколько я знаю, ее самая близкая подруга?