Лев Дворецкий - Погоня за призраком Страница 10

— Я нет, а другие? Ежели найдется хотя бы один, он на все пойдет, чтобы скостить себе срок, и тебе хана.

— Что же делать? — запаниковал Чалый.

Пан пожал плечами:

— Надо подумать. Я не рассчитывал, что из-за этого мудака поднимутся такие волны.

И уже на следующий день он объявил Антону:

— Выход один есть.

— Какой? — обрадовался тот.

— Бежать.

Антон сник:

— Пристрелят при первой попытке, я же говорил.

— Это смотря как все устроить…

— У тебя есть план? — с надеждой посмотрел на него Антон.

— Ты, Чалый, скажи определенно: да или нет, чтобы я точно знал, будет у меня напарник или мне самому действовать? — ушел тот от ответа.

— Но я должен быть в курсе, — почти уже решился Антон. — Понимаю ведь, что мне грозит, коли узнают, кто мента порешил.

— Могу дать точную справку, — ухмыльнулся Пан. — Получишь «вышку» или в лучшем случае пятнадцать в строгом режиме. Выбирай.

Антон схватил его за рукав куртки:

— Кончай меня пугать, лучше говори, что надо делать!

Пан освободился от его рук:

— Давно бы так. Только учти, мы теперь с тобой повязаны. Будешь выполнять все, что скажу.

— Конечно, без вопросов, — понуро кивнул Антон. — Я теперь многое умею.

— Потому и беру тебя с собой.

Дверь камеры открылась, появился сержант-надзиратель.

— Панов, ко мне! — прокричал он.

— Ну вот видишь, — подмигнул Пан Антону и не спеша направился к сержанту.

Антон проводил его удивленным взглядом: что он должен увидеть? Когда за ними закрылась дверь, у него мелькнула обнадеживающая мысль: может, у Пана тут есть союзники из числа охраны, иначе не затевал бы столь рискованное дело. Пан скоро вернулся, причем в самом паршивом расположении духа. Он громко матерился, послал Антона куда подальше, когда тот полез к нему с вопросами, наконец, улегся на койку и затих.

Ночью Пан сам разбудил его. Самое удобное время для разговоров: никто не мешает, да и нет рядом любопытных ушей.

— Начальство сменилось, — объявил он.

— Нам-то что до этого? — удивился Антон.

— Плохо, — коротко бросил Пан, но не стал ничего объяснять. Сказал только, что ему шьют «мокруху» и требуют, чтобы он выдал сообщников. Потом задумчиво произнес: — Сами, суки, загоняют меня в угол. — И уже тише, прямо в ухо зашептал: — Завтра с утра откажешься от жратвы, схватишься за живот, будешь кататься по полу и орать во всю глотку. Тебя заберут в медсанчасть. Будешь жаловаться на боль в животе. Пусть тебя колют, дают таблетки — терпи, тяни время. Я постараюсь тоже прикинуться и подтянуться к тебе. Главное сейчас — выбраться из камеры, а там что-нибудь придумаем.

Антон без воодушевления воспринял идею Пана:

— Слишком просто все у тебя получается. Это так каждый начнет дурака валять, чтобы у медиков пофилонить. Они ушлые, рано или поздно все равно поймут.

Пан свысока посмотрел на Антона:

— В простоте весь фокус. Если надзиратель даже на девяносто процентов уверен, что ты косишь под больного, а на десять засомневается, то успех уже обеспечен. Рисковать он не будет и вызовет врача. А тот и подавно не станет на глазок определять, правда ли это. Тем более что здесь работают медики молодые, опыта у них мало. Значит, от тебя требуется одно: орать и жаловаться на боль.

Пан его убедил, и он решил, не откладывая, утром разыграть приступ.

На следующий день чуть было не сорвался весь намеченный план. Утром неожиданно объявили осмотр помещений новым руководством. Пана назначили старшим по уборке, и он, очень довольный заданием, ушел на свой объект «руководить». Остальных повели в столовую, где и появился полковник в сопровождении двух замов. Антон вначале колебался, стоит ли рисковать при высоком начальстве. Потом подумал, что это, пожалуй, шанс на успех. Заохав во весь голос, застонал, схватился за живот, как учил Пан, упал на пол, глаза закатил. Услышал, как полковник громко приказал:

— Немедленно врача! — И на чей-то робкий совет, мол, не стоит на это обращать внимания, тут явное притворство, спросил советчика: — Вы в этом уверены?

Скоро появились санитары, уложили стонущего Антона на носилки и понесли. Он облегченно вздохнул про себя: «Кажется, получилось».

Но Антон радовался напрасно. Знай он, как дальше развернутся события, наверное, соскочил бы с носилок и бросился обратно в камеру.

В медсанчасти к нему сразу же подошел высокий, уже в годах, мужчина в белом халате. Антон ругнул про себя Пана за то, что тот обманул его насчет молодых и неопытных медиков и приготовился уже каяться во всех грехах, однако врач стал осторожно прощупывать ему живот, все время спрашивая: «А здесь больно?» и пристально глядя ему в глаза. Антон охал, стараясь не встречаться взглядом с доктором. Наконец врач что-то тихо сказал медсестре, та кивнула головой, вышла. В палату снова вошли санитары. Один взял его за плечи, другой за ноги, и куда-то понесли. «Ну все, — решил Антон, — сейчас выкинут за дверь, а там жди карцера, а то еще и срок добавят за симулянтство». Но его внесли в какое-то помещение, положили на жесткое ложе. Он и опомниться не успел, как приставили к лицу маску…

Очнулся он в палате, на животе повязка.

— Как чувствуешь себя после операции? — склонилась над ним медсестра.

— Какой операции? — испуганно произнес он, едва шевеля сухими губами.

Она улыбнулась:

— Аппендикс у тебя вырезали. Успели вовремя, а то бы плохо тебе пришлось. Полежишь здесь деньков пять и будешь как новенький. Она хотела добавить еще что-то, но ее срочно вызвали к только что доставленному зеку с острым отравлением. У Антона мысли путались. Откуда взялся этот аппендицит, вранье все это. Так могли и почку вырезать или еще чего. Ничего себе цена за побег. Да удастся ли он еще, большой вопрос. Пока он размышлял о случившемся, в палату внесли еще одного больного.

Это был Пан. Глаза закрыты, нос заострился, лицо белое. Покойник, и только. Медсестра поставила ему капельницу.

— Что это с ним? — тихо спросил Антон.

Она осуждающе покачала головой:

— Дурак, уксус выпил, все нутро себе сжег.

— Он в сознании?

Медсестра пощупала пульс, приподняла веко.

— Похоже, да. Отдыхайте, — и вышла.

И тут Пан вдруг преобразился, повернул к нему голову, подмигнул.

— Понял теперь, как их дурить? — спросил вполне ясным голосом.

— Но уксус…

— Ерунда, — перебил его Пан. — Всего одна ложка, разбавленного, для запаха, вреда не принесет. Для них же, — он кивнул на дверь, — бутылку из-под эссенции держал в руке, когда валялся «без памяти». Да еще вид себе соответствующий придал, вот-вот концы отдам. Это я умею делать отменно. Хочешь, научу?

— Я и без твоего учения чувствую себя погано, — с трудом произнес Антон. — Мне ведь аппендикс вырезали.

— Да ну? — Пан удивился. — Почему же позволил?

— А меня не спрашивали.

— Но ничего, эта штука рано или поздно всегда дает о себе знать. Зато теперь ты можешь быть спокоен, — Пан улыбнулся. — Полежим здесь пару-тройку деньков.

— А потом?

— Дадим деру.

— Но как?

— Заткнись, сюда идут. — Пан закатил глаза и застыл.

Антон тоже закрыл глаза, будто спит. В палату вошел врач, за ним — медсестра. Вначале подошли к Пану. Пощупав пульс, врач повернулся к медсестре:

— Вы все сделали, что я сказал?

— Да, — кивнула она, — но температура не падает.

— Как кровь?

Медсестра протянула ему листок.

Он прочитал, покачал головой:

— Плохо. Подождем до завтра. Если положение не улучшится, придется отправлять в больницу. А пока введите ему… — врач сказал ей что-то по-латыни.

Медсестра достала из коробки иглу, ампулу, втянула в шприц жидкость, бесцеремонно повернула Пана на бок и вкатила ему укол. Пан даже не дрогнул.

— А как с этим? — спросила она, показав на Антона.

Врач подошел к нему, откинул одеяло, осмотрел живот, пощупал пульс. Постоял, подумал, потом сказал:

— Пусть отдыхает. Через пару часов сделаете ему обезболивающий укол. Я потом посмотрю его.

Больше их никто до утра не беспокоил. Пан спал крепко, Антон почти всю ночь бодрствовал. Болела рана. Хотелось пить, но некого было попросить дать воды. Утром ему поменяли повязку, дали напиться, заставили проглотить несколько таблеток, сделали укол. А потом, совершенно неожиданно для Антона, опять появились санитары с носилками, положили на них Пана и унесли.

Некоторую ясность внесла медсестра, когда проводила с ним очередную процедуру.

— Он был очень плох, и врач принял решение отправить его в городскую больницу, — сказала она, хотя Антон ни о чем ее не спрашивал. А потом добавила, что с недавних пор им разрешили в тяжелых случаях передавать заболевших в стационары, имеющие квалифицированных врачей и соответствующие условия, — при надлежащей их охране, разумеется.