Особняк Уэнсдеев - Каролина Осипенко Страница 10

за запрещенные вещества, которые должны были помочь ему посмотреть на ситуацию с других сторон. На это долго закрывали глаза, потому что он был хорошим детективом, ну и все понимали в какой тяжелой ситуации он находится. Таких умных людей не так и много. Но когда это стало переступать границы, его посадили. Ну а в тюрьме он повторил судьбу своей жены. Они были сильными людьми, но осилить утрату дочери им не удалось.

— А их младший ребенок? Что с ним случилось?

— С ним по моим данным, все хорошо. Еще до потери ума, Нэнси отдала его своей матери. Будто чувствовала, что грядет что-то страшное. Бабушка воспитывала малыша до того момента, пока не узнала о его родителях, после этого уехала, никому не сказав куда. Будем надеяться, что сейчас он счастлив.

— Спасибо вам за информацию, но я опять оказался в тупике. Вряд ли разговор с Эндрю что-то решит, ему тогда было 2 года и его оберегали от опасностей. Но что тогда мне делать?

— А зачем вы вообще начали заново расследовать такое старое и забытое дело?

— Я хочу, чтоб восторжествовала справедливость, не зависимо мертва девочка или нет.

— Я бы посоветовала вам не пытаться дальше что-то делать. Даже если тут кто-то виноват, эти люди давно уехали, чтоб на них никогда не пало подозрение. Вы здесь бессильны.

С грузом на душе и почти опустошенностью, я вышел из дома Мэдисон. Доехал на машине до особняка и пытался заново все обдумать.

Глава 7

Не бывает глухарей, бывают невнимательные или подкупные копы. Всегда есть явные улики. Всегда останется хоть крупинка от которой косичка начнет расплетаться. Я собрал много информации, которая не продвигает меня. Значит я не нашел еще эту крупинку. У меня мало опыта, но я всегда внимательно слушал, о чем говорят полицейские. Эта информация гораздо важнее той, которую дают в университете. На учебе только шаблонные правила и законы. Это базовый уровень, но на этом далеко не уедешь. Я слышал, как копы обсуждали сколько им денег предложили, чтоб водителя не решали прав, или дело было на столько сложным, что его закрывали просто так. Я всегда поражался этому и с отвращением смотрел на таких людей. Я всегда хотел справедливости, меня этому учили мои родители. Пусть у них в карьере всю жизнь было тяжко, но все же это те люди, которые привили ко мне честность, доброту и дали хорошее воспитание. А что случилось в жизни подкупных полицейских, я даже представить не могу. Разве можно ценить деньги больше людей?

Еще немного подумав, я решил прочитать, что Нэнси записывала последним.

«10.04.1991.

Уже почти как 2 недели прошло после исчезновения Лилит. Я не смирюсь с тем, что она погибла. Я в это не поверю, пока не увижу улики своими собственными глазами. Скотт пропадает на работе, не берет во внимание ни одно другое дело. Все время тратит на поиски. Мы отдаем себя до последнего, чтоб найти хоть что-то. Скотт старается разобраться, но ему мешают, точнее, говорят, что мешает он. У него забрали это дело, по закону он не может его вести. Но он продолжает, скрывая ото всех. Дела идут плохо. Я передала своих больных другим врачам, потому что не могу вывезти нагрузку, я не хочу, чтоб из-за моих личных переживаний пострадали невиновные. Но вскоре надо будет входить в режим, иначе мы останемся без денег. Эндрю я отдала своей маме на неопределенный срок. Думаю, в этом доме слишком негативная обстановка для ребенка. Я им помогаю как могу, пересылаю деньги, приезжаю, потому что очень скучаю по моему сыночку. Боюсь, он не сможет меня понять, когда вырастет. Будет думать, что я его бросила. Но я просто не могу это вынести, мне слишком тяжело. Надеюсь, я смогу ему это все объяснить позже, а он сможет понять и простить меня. Все считают своим долгом прийти и поддержать, как будто от этого что-то изменится. Меня начинают злить эти бессмысленные действия. Можно организовать дополнительный отряд по поиску улик, можно сделать хоть что-то, но люди поддерживают позицию, что Лилит больше не вернется. Пусть не верят, мы сами найдем ее, мы все для этого сделаем, но я больше не хочу видеть этих людей на пороге своего дома.»

«22.04.1991.

Сегодня мы узнали, что дело закрыто. Нашу дочь признали мертвой! Сказали, что следов, указывающих на другой исход, просто нет, но все прекрасно знают, что и следов ее гибели тоже нет. Конечно же кроме ее вещей рядом с рекой. Этого просто не могло быть. Лилит не ходила никогда этим путем, без взрослых, точно бы туда не пошла. Тут какая-то путаница. Скотт устроил в участке скандал из-за чего его отстранили на неделю от работы и запретили появляться в участке. Почему именно с нами случаются эти беды. Мы не бросим нашу дочь. Мы сами все узнаем. Мы сделали небольшой ремонт. Меня раздражает этот белый цвет радости, когда я каждую ночь провожу в слезах. Я купила черную мебель, хоть все и говорят, что этот цвет угнетает, он хотя бы не напоминает об этих светлых и счастливых днях, воспоминания о которых опять наворачивают слезы. Меня, наверное, посчитают сумасшедшей, но в этой ситуации мои действия сможет понять только мать, потерявшая ребенка. Я стараюсь, я держусь, но как же мне тяжело, когда, такое чувство, что весь мир против нас.»

«01.01.1992.

Я совсем перестала делать записи в ежедневнике. Даже не знаю зачем начала сейчас. На моей душе пустота. Все празднуют, у всех праздник, а мы уже почти год живем в трауре. Мы со Скоттом все еще глупо надеемся, что это был страшный сон и мы сейчас проснемся, а наша малышка прибежит из школы с ее очаровательной улыбкой на лице и будет рассказывать во что она играла на перерывах. Потому что ни один любящий родитель не бросит своего ребенка, не оставит расследовать дело полицейским, которые уже спустя 3 недели бросили эту папку в мусорку. Я им это никогда не прощу. Когда найдется мой ребенок, я сама лично проведу их до тюрьмы, всех и каждого за то, как они поступили. Мой муж смог найти хоть какие-то зацепки. Лилит общалась перед происшествием с Хлоей, тогда почему она об этом не сказала. Но Элис напрочь отказывается разговаривать с нами без постановления. Я всегда считала ее странной женщиной, но поступать так, при том, что у нее