Кровавая луна - Ю. Несбё Страница 10

её на два года, сообразительный и обладающий прекрасным чувством юмора — оба качества Александра считала ценными, особенно когда работаешь с мертвецами и перед тобой стоит задача узнать секреты о том, как произошла смерть. Хельге был биоинженером, а Александра — инженером-химиком, и оба были квалифицированы для проведения судебно-медицинских экспертиз, но не полных клинических вскрытий. Тем не менее некоторые патологоанатомы пытались повысить свой статус, называя их «прислугой» — архаическое определение, унаследованное от немецких патологоанатомов старой школы. Хельге было всё равно, но Александру, по её признанию, время от времени это раздражало. Особенно в такие дни, как сегодня, когда она приходила и делала всё, что сделал бы патологоанатом при предварительном вскрытии, — и так же хорошо. Хельге был её любимцем в институте, он всегда приходил на помощь, когда она просила, что сделал бы далеко не каждый норвежец в субботу. Или после 16:00 в будний день. Иногда она задавалась вопросом, на каком месте по индексу уровня жизни находилась бы эта страна бездельников, если бы американцы не обнаружили нефть на норвежском континентальном шельфе.

Она включила лампу, висевшую над обнажённым телом молодой женщины на столе. Запах трупа зависел от многих факторов: возраста, причины смерти, принимались ли лекарства, какая пища была съедена и, конечно же, как далеко зашёл процесс разложения. У Александры не было проблем с вонью гниющей плоти, экскрементов или мочи. Она могла даже справиться с газами, образующимися в процессе разложения, которые тело выделяло с долгим шипением. А вот от запаха разложившегося желудка её воротило. От запаха рвоты, желчи и разных кислот. В этом смысле у Сюсанны Андерсен всё было не так уж плохо, даже после трёх недель проведённых на свежем воздухе.

— Личинок нет? — спросила Александра.

— Я их удалил, — сказал Хельге, поднимая сосуд, которую они использовали в таких случаях.

— Сохранил их?

— Да, — сказал он, указывая на стеклянную коробку с дюжиной белых личинок. Их не выбросили, потому что их размеры могли указывать на то, как долго они питались трупом, другими словами, сколько времени прошло с тех пор, как они вылупились, и, следовательно, это важно для определения времени смерти. С точностью не до часа, но до дня и недели.

— Это не займёт много времени, — сказала Александра. — Отдел убийств просто хочет знать вероятную причину смерти и заключение по внешнему осмотру. Возьмём на анализ кровь, мочу, биологические жидкости. Патологоанатом проведёт полное вскрытие в понедельник. Есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер? Тут...

Хельге сфотографировал то место, куда она указывала.

— Подумал посмотреть фильм, — сказал он.

— Как насчёт того, чтобы пойти со мной потанцевать в гей-клуб? — Она сделала пометки в бланке и снова указала пальцем. — Здесь.

— Я не умею танцевать.

— Чушь собачья. Все геи умеют танцевать. Видишь этот порез на горле? Начинается с левой стороны, дальше становится глубже, затем мельче к правой. Это указывает на то, что убийца-правша стоял сзади и запрокидывал ей голову. Один из патологоанатомов рассказывал мне о похожей ране, которую они сочли убийством, и оказалось, что мужчина сам перерезал себе горло. Другими словами, был полон решимости. Что скажешь, хочешь пойти потанцевать с какими-нибудь геями сегодня вечером?

— А что, если я не гей?

— В таком случае... — сказала Александра, делая пометки, — … я бы не хотела куда-нибудь с тобой пойти, Хельге.

Он громко рассмеялся и сделал снимок.

— Потому что… ?

— Потому что тогда ты будешь отпугивать других мужчин. Хороший второй пилот должен быть геем.

— Я могу притвориться геем.

— Не сработает. Мужчины чувствуют запах тестостерона и отступают. Как ты думаешь, что это такое?

Она держала увеличительное стекло прямо под одним из сосков Сюсанны Андерсен.

Хельге наклонился ближе.

— Возможно, засохшая слюна. Или сопли. Не сперма, в любом случае.

— Сделай снимок, затем я возьму образец соскоба и проверю его в лаборатории в понедельник. Если нам повезёт, это будет материал ДНК.

Хельге сделал снимок, пока Александра осматривала рот, уши, ноздри и глаза.

— Как ты думаешь, что здесь произошло? Она подняла фонарик и посветила в пустую глазницу.

— Работа животных?

— Нет, я так не думаю. — Александра посветила фонариком по краям глазницы. — Внутри от глазного яблока ничего не осталось, и вокруг глаза нет ран от когтей птиц или грызунов. А если бы это было животное, почему бы не вытащить и другой глаз тоже? Сфотографируй вот здесь... — она осветила глазницу. — Видишь, как выглядят нервные волокна, как будто их перерезали в одном месте, словно ножом?

— Господи, — сказал Хельге. — Кто делает что-то подобное?

— Злые люди, — сказала Александра, качая головой. — Очень злые и очень ущербные люди. И они там на свободе. Может быть, мне тоже стоит остаться дома и посмотреть фильм сегодня вечером?

— Да, точно.

— Ок. Давай посмотрим, не изнасиловал ли он её.

Они устроили перекур на крыше, убедившись, что у жертвы нет явных признаков повреждения наружных или внутренних половых органов, а также каких-либо следов спермы на внешней стороне влагалища. Если сперма и была внутри вагины, она давно впиталась во внутренние органы. Патологоанатом проверит это в понедельник, но она была почти уверена, что он не придёт к другому, отличному от их заключению.

Александра не была заядлой курильщицей, но была смутно убеждена в том, что дым сигарет выкуривают любых потенциальных, могущих поселиться внутри неё демонов мертвецов. Она вдохнула и посмотрела на Осло. На фьорд, сверкающий, как серебро, под бледным, безоблачным небом. На невысокие холмы, где краски осени горели красным и жёлтым.

— Чёрт возьми, как здесь прекрасно, — сказала она со вздохом.

— Ты говоришь так, словно хотела бы, чтобы это было не так, — сказал Хельге, забирая у неё сигарету.

— Я ненавижу привязываться к вещам.

— Вещам?

— Местам. Людям.

— Мужчинам?

— Особенно к мужчинам. Они отнимают твою свободу. Или, скорее, они не отнимают, а ты, чёрт побери, отдаёшь её как слабачка, как будто тебя на это запрограммировали. А свобода стоит больше, чем люди.

— Ты уверена?

Она выхватила сигарету обратно и сделала длинную, сердитую затяжку. Так же сильно выдохнула дым и издала резкий, скрипучий смешок.

— В любом случае, она стоит больше, чем те мужчины, в которых я влюбляюсь.

— А как насчёт того копа, о котором ты упоминала?

— А, он. — Она хмыкнула. — Да, он мне нравился. Но у него был полный беспорядок в жизни. Жена выгнала его, и он всё время пил.

— Где он сейчас?

— Его жена умерла, и он