Рут Ренделл - Непорядок вещей Страница 11

— Правда? О боже. Спасибо, что предупредили. Каролины сейчас нет, она в колледже, но вы можете ей позвонить. Или давайте я. Только вот доглажу юбку, вы уж простите, я опаздываю.

Он узнал достаточно. Рэчел не имела представления, кто ее будет подвозить, кроме того, что за рулем должна быть дама средних лет. Значит, она могла сесть в машину к другой женщине, проезжавшей около восьми. Вероятно, Рэчел спросила, например, «Вы миссис Стрэнг?», та подтвердила это и воспользовалась ситуацией в своих целях.

Та ли это женщина, что предложила подвезти и Лиззи Кромвель? А Лиззи, хоть и отрицает это, согласилась? Полагаться в этом деле на одну интуицию — преступно. Надо срочно искать Рэчел, а завтра, если она не вернется, показать Розмари Холмс по телевидению. Но Рэчел должна вернуться. Она войдет в дом на Овал-роуд. Она не будет испуганной или промокшей до нитки. Просто подождет, пока мать выкричится, и спросит, из-за чего сыр-бор. Или так — сразу поедет в университет, где ей самой придется долго объясняться. Вексфорд переключил внимание на стопку свежих писем и взял в руки верхнее.

Когда в письме к вам обращаются по имени и подписываются «всегда ваш», вы вправе подумать, что его автор — ваш добрый приятель. Это распечатанное электронное послание начиналось «Дорогой Рег», а заканчивалось «Всегда ваш, Брайан». Только Брайана Сент-Джорджа, редактора «Кингсмаркэмского курьера», Вексфорд к своим друзьям не относил. Первый же взгляд на письмо насторожил инспектора, потому что Сент-Джордж еще ни разу не помог, даже не посодействовал полиции. Очков он не надел, поэтому текст расплывался перед глазами, но и так было ясно, что ничего хорошего письмо Сент-Джорджа не предвещает. После секундного колебания он все же взял очки и стал читать.

Дорогой Рег,

До меня дошли сведения, что в конце этой недели, а именно 17 апреля, из-под ареста выходит печально известный педофил Генри Томас Смит, отсидевший в тюрьме девять лет. Мне достоверно известно, что этот бесславный уроженец Кингсмаркэма собирается вернуться в свой дом, расположенный в квартале Мюриэль Кэмпден, где в настоящий момент проживает его дочь со своим сожителем.

В Мюриэль Кэмпден много семей с маленькими детьми, для которых Смит может представлять реальную угрозу. Поэтому я считаю своим долгом известить об этом всех заинтересованных лиц, опубликовав в воскресном номере «Курьера» передовую статью. Уверен, вы согласитесь, что дети не могут быть в безопасности, когда такой человек на свободе.

Хотелось бы узнать ваше мнение. Если полиция Мид-Суссекса согласится снабдить меня информацией о Смите, а также прокомментировать, какие меры принимаются в отношении освобожденных педофилов, я буду рад напечатать ваше заявление.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда ваш,

Вексфорд со вздохом отложил письмо. Удивило не только обращение по имени и столь нежная концовка, осталось загадкой, почему Сент-Джордж вообще обратился к нему. Во время их последней беседы на тему захвата заложников на объездной дороге Вексфорд обошелся с редактором «Курьера» весьма (хотя и оправданно) грубо, и в ответ получил изрядную порцию оскорблений. Разгадка, без сомнения, заключается в том, что редактору от него что-то нужно. Но что? Поддержка?

Сначала он решил не отвечать. При всем желании, он не смог бы удержать Сент-Джорджа со всем его «Курьером» от выполнения важной миссии. Если правосудие не запретит, они ринутся в бой несмотря ни на что. Попытавшись представить Смита, он вспомнил только старый газетный снимок толстяка с обрюзгшим лицом и отвисшим подбородком. Это, разумеется, ни о чем не говорит. На этих увеличенных кадрах любой может превратиться в страшилище. А Смит как человек напрочь стерся из памяти. Скорее всего, его задержали не в Кингсмаркэме, так что Вексфорд не участвовал в аресте.

Он подумал, можно ли отыскать досье Смита в компьютерной базе, заполнить полезной информацией голубой экран с облаками и птичками, и тут в кабинет зашел Барри Вайн.

— Как продвигаются поиски Рэчел Холмс? — спросил Вексфорд.

— Ничего нового, сэр. Но я к вам по другому делу. Знаете, что недавно ограбили лавку секонд-хэнда?

— Да-да. Лавочка «Первая скорость».

— Так вот, есть подозреваемый и в этом деле, и в ограблении дизайнера. Вы, кстати, верно предположили, что в ее дом проникли, запустив ребенка. Прямо как Оливер Твист, вы еще сказали. Не знаю, сколько лет Оливеру Твисту, — признаться, книги я не читал и фильм не смотрел, — но этому малышу четыре года.

Вексфорд не сразу нашелся, что ответить. В голове всплыла та фотография Смита, и он задумался, что хуже — использовать маленького ребенка в качестве сексуального объекта или обучать его воровству. Разумеется, первое, тут и речи быть не может, и тем не менее.

— Хочешь сказать, тот грабитель… кстати, как его зовут?

— Флэй. Патрик Флэй. Живет на Глеб-роуд.

— Что, этот Патрик Флэй запустил четырехлетнего мальчика через фрамугу и велел открыть дверь?

— Не совсем так, сэр, — ответил Вайн. — Это девочка, его дочь. И если в первом случае она проникла в дом через фрамугу, во втором, как мне кажется, пробралась через кошачий лаз.

— Кошачий лаз?

— Именно, сэр. Небольшое отверстие, сверху которого на петлях крепится заслонка. Кошка толкает ее головой и…

— Я знаю, как это выглядит. — Вексфорд покачал головой, скорее огорченно, чем сердито. — До того, как придумали такой лаз, дыру делали в самой двери. Говорят, что Исаак Ньютон прорезал дырку для своей кошки, а когда та окотилась, еще шесть — для котят.

Вайн изумленно уставился на него.

— Рехнулся он, что ли?

— Вовсе нет. Хотя в те времена «Менсу» еще не придумали, этот человек был столь же умен, как мистер Бёрден. В историю он вошел как великий физик, открывший в числе прочего гравитацию. Дело все в том, что у больших умов и большие странности. Правда, я так не считаю. А рассказал я это к тому, что знаю, как выглядит кошачий лаз. Где сейчас Флэй? Внизу?

— Да, вызвал адвоката, и тот уже в пути.

— Смею надеяться, что вы не привели заодно и малышку?

Вайн слегка обиделся.

— Она осталась дома с матерью. Я поговорил с ней.

— В присутствии матери, надеюсь?

— Само собой. Мать утверждает, что ничего не знает об этом. А девочка — ее зовут Кайли, — призналась, что папа велел ей надеть перчатки. Сказал, что холодно, и не позволил снять. Они вместе гуляли, зашли за один дом, где папа показал ей маленькую дверцу, для «кошечки», цитирую дословно. И запретил ей рассказывать, что она там делала, так что девочка не стала говорить. А за это папа купил ей «Дракулу».

— Что-что он ей купил?

— Это мороженое такое, — пояснил Вайн.

Они вдвоем спустились на первый этаж. По дороге Вексфорд расспросил Вайна о судьбе пропавших работ дизайнера по текстилю, которые так и не нашлись.

Флэй, парень лет двадцати пяти, с рыжими волосами, заплетенными в дреды (хотя он был белокожим, а волосы — жидкими), сидел за столом в комнате для допросов и курил сигарету в ожидании адвоката. Его караулил констебль Мартин Демпси. Прислонясь к стене, он невозмутимо созерцал ножки стола.

Вайн включил диктофон и произнес:

— Старший инспектор полиции Вексфорд и сержант Вайн вошли в комнату в 16:52. Присутствуют также констебль Демпси и Патрик Джон Флэй.

— До прихода адвоката я не скажу ни слова, — заявил Флэй.

Вексфорд промолчал. А буквально через минуту в сопровождении Линн Фэнкорт явился и адвокат. Этого молодого человека Вексфорд раньше не видел, но знал, что его зовут Джеймс Бимиш, и он из агентства «Проктор, Бимиш и Грин» на Хай-стрит. Запротоколировав его появление, Вайн приступил к допросу Флэя, мрачность которого сменилась в присутствии адвоката радостным ожиданием. Когда Вайн спросил его о дочери, он рассмеялся.

— Не с того вы начали. Это не моя дочка, а жены. Она родилась еще до того, как мы с женой сошлись. Так что я ей вроде отчима.

— Однако вы с ней, похоже, неплохо ладите, — заметил Вексфорд.

— С кем? С Кайли? Ну конечно. Я вообще люблю детей.

— Настолько, что учите влезать в чужие дома и воровать чужие вещи?

— Я не понимаю, о чем вы, — ответил Флэй с широкой ухмылкой. — Если вы верите словам четырехлетнего ребенка, практически несмышленыша, вы сильно ошибаетесь. Кайли у нас большая выдумщица. Она вам много насочиняла, верно? Некоторые сказали бы — наврала. Но я лично нормально воспринимаю ее фантазии, за которые другой бы уши ей надрал.

— Значит, вы не заставляли девочку надеть перчатки и лезть через фрамугу в туалете в одном случае и через кошачий лаз в другом?

Вексфорд понимал, как нелепо этот вопрос прозвучал со стороны. И то, что Флэй в ответ лишь прыснул, непосвященному человеку показалось бы вполне адекватной реакцией. Флэй остановил взгляд на Бимише, улыбаясь и качая головой.