Мария Жукова-Гладкова - Джентльмены неудачи Страница 11

Я набрала Андрюшин номер. Как я и предполагала, приятель мой продолжал честно отрабатывать деньги налогоплательщиков.

– В спецавтозаке было восемь человек, – сообщил Андрей. – Конвойные об этом еще тогда сказали, просто до меня эта информация не сразу дошла. Ну, сама понимаешь: не станут же мгновенно всех оперов оповещать. И Сан Саныч потом пришел с неполным списком. Ты же знаешь, какой у нас вечно бардак. Но ты, Юля, завтра приезжай в Управление с утра, снимки тебе дадим, чтобы в «Криминальной хронике» показала. И в «Невские новости» их поставишь. Когда там у вас ближайший номер?

– А сегодня могу заехать? – спросила я. – Я не из дома звоню. Могу и тебя до дома подбросить, – закинула я приманку.

– Буду рад, – кратко ответил приятель.

На прощание я спросила у Олега, что ему требуется.

– Юль, провентилируй почву у Самого, – попросил Олег. – И ты, Тань. Вы же его знаете. Сегодня мне ему точно на глаза нельзя было попадаться. Через сколько дней он отойдет? Деньги у меня есть. Вон, сушатся.

Мы с Татьяной улыбнулись.

– И замолвите за меня словечко, а? – Олег просительно на нас посмотрел.

– Замолвим, – обещали мы, понимая: Иван Захарович за провал операции не погладит Олега по головке. Поэтому парень тут и засел. И решил держать связь через меня.

Галина записала мне свой номер – очередная трубка Олега приказала долго жить (предыдущая была утеряна в доме, где нас держали в заложниках). Уже в коридоре я спросила у нее, не считает ли она изменой мужу связь с Олегом. Спрашивала я как женщина, не как журналистка.

– Нет, – сказала Галина. – Я же не любовника завожу, пока муж зону топчет. Я спасаю человека! Ему нужен кров, стол и теплая постель. Если другая поможет моему мужу – буду только рада. Это не измена, и муж меня поймет.

А вообще-то Галина по возрасту вполне годилась Олегу в матери. Я так и не смогла определить, сколько ей лет. Могло быть тридцать, а могло – и все пятьдесят.

Андрей сидел за столом с серым от усталости лицом. За вторым продолжал трудиться его приятель.

– Ну бардак, ну бардак! – Андрей потер лицо руками и зевнул.

– Когда стало известно, сколько человек сбежало?

– Да эти двое в больнице сразу сказали, что восемь. Я, признаться, у мальчишки – ну, того, которого ты видела – не спросил. Башка была не тем занята. Да и у него башка не работала. Потом нам сведения принесли. Неполные. Почему? Потому что бардак!

– Так все-таки восемь?

Приятель кивнул.

– Шестеро – те, кто ты говорил, или какие-то замены произошли?

– Те, как есть. И с двумя из них уже разобрались.

Я вопросительно посмотрела на приятеля. Оказалось, что в дополнение в застреленному рецидивисту (к радости наших правоохранительных органов – одним постоянным клиентом меньше) уже поймали пирамидостроителя, к сожалению, только одного, и вернули по месту последней «прописки». Теперь, после побега, прописку в местах не столь отдаленных ему придется продлить. Правда, он утверждает, что его заставили бежать насильно. Вытащили вместе с другими из спецавтозака и велели прыгать в катер. Он, видите ли, выплыв из Невы, как раз направлялся в ближайшее отделение милиции, только не знал, где оно находится на Васильевском острове. Его приятеля не поймали. Пока.

– Так что из этих шестерых остались: пирамидостроитель, но тут, думаю, обманутые вкладчики окажут нам посильное содействие, если его где-нибудь увидят; Алексей Комиссаров; хулиган по фамилии Знаменский и твой Сережа.

– А кто еще сбежал? – спросила я с самым невинным видом.

Андрюша с коллегой хором застонали:

– Любимец женщин, Вячеслав Николаевич Астахов!

– А, так, значит, побег готовился под него?

– Все могло быть, – уклончиво ответил Андрей. – Только он идиот, что сбежал. Он же себе кислород таким образом перекрыл. Думаю, он получил бы оправдательный приговор, а дело зависло бы «глухарем». Время смерти его последней сожительницы Тамары, в убийстве которой его обвиняли, определено, и в это время его видела куча людей – в одной из его аптек была проверка, на которой он присутствовал. Какого дьявола было бежать? В крайнем случае, уж драпанул бы после суда.

– А может, он просто дурак?

– Ящер?! Нет, Юля, тут какая-то хитрая игра. Возможно, где-то требовалось его личное присутствие. Причем срочное. И он был готов ради этого претерпеть меньшие неприятности…

– Что будет, когда его поймают?

Андрей задумался. Его коллега хмыкнул.

– Не для печати: откупится. Но хотел бы я знать, куда сегодня направился Вячеслав Николаевич?

Я тоже хотела бы, но спросить было не у кого. Если, конечно, сам Вячеслав Николаевич не прорежется и не сообщит. Мог бы, между прочим, поблагодарить. Кто ему сообщил про готовящийся побег?

Но неужели они спелись с Серегой?! Или Вячеслав Николаевич намерен расквитаться с ним на свободе за то, что тот покушался на него в «Крестах»?

И Сережин хладный труп уже вполне может лежать на дне морском, то есть речном? Какого дьявола Серега прыгнул в один катер с Ящером? По своей дурости? Совсем у него башню снесло?

Вслух я спросила, кто был восьмым. Андрей с коллегой опять застонали.

– Ну? – подбодрила их я. – Чикатило питерского розлива? Следует предупредить всех женщин? Местный Джек Потрошитель? Кто?!

– Нет. Один сибирский вор в законе. Кличка – Певец, потому что фамилия его – Высоцкий. Вадим Дмитриевич.

– А что делал в нашем городе этот Вадим Дмитриевич? – поинтересовалась я.

– Зачем он приехал, сказать не могу, – ответил Андрей. – Но взяли его в ресторане. Во время одного рейда. У него оказался с собой незарегистрированный ствол.

– И?

– Он не должен был находиться в этом автозаке сегодня. Как он там оказался – выясняем. Побег, скорее всего, был сделан под него, – твердо заявил Андрюша. Его коллега кивнул с самым серьезным видом. – Всем остальным, кроме Ящера, подфартило, Хотя, как сказать… А Ящер… Он, кстати, тоже оказался в фургоне в последнюю минуту. Вячеслав Николаевич же известен своей способностью пролезать в любую дырку. Скользкий, как ящерица. Вот и оказался, и сбежал. Ладно, все на сегодня. Поехали по домам.

Мы с Андрюшей вышли из здания Управления к моей «шестерке», где все это время сидела Татьяна.

В загородном доме уже был накрыт стол. Костя Неандерталец, лучший друг и правая рука Вячеслава Николаевича Астахова, побеспокоился заранее. Во главе стола сидел Ящер, по правую руку от него – Сергей.

Произносились тосты. Сергей, отвыкший от спиртного, очень быстро дошел до стадии «морда в салате» и не помнил, как оказался в кровати. На настоящей кровати, с домашней подушкой, под одеялом в пододеяльнике. Белье было свежим!

Утром Костя протянул ему пару таблеток.

– На, выпей. Они, конечно, действуют не так эффективно, как убеждают нас по ящику, но самочувствие улучшают. Пива тебе пока не надо.

Сергей выпил таблетки и снова растянулся в постели. Хорошо-то как!

Вадиму было очень неудобно. И положение не очень-то поменяешь. Ноги и руки затекли. Разболелась спина. Ничего, в Афгане и тюрьме удобств было меньше, успокаивал он себя. И какой идиот проектировал эти «Жигули»? И вообще, почему Иван Захарович не подарит девочке нормальную машину?

Так, пора вылезать и идти знакомиться. Тембр голоса у девочки приятный. Хотя как бы иначе она работала на ТВ? И мордашка ничего, как он видел. Только говорят, уж очень большая она стерва.

Правда, Вадим всегда любил стерв.

– Немец уже давно здесь? – спросил Иван Захарович. – Трахает рыжую? Или она его? Да, я понимаю, некогда нам было им заниматься. Но нет худа без добра. Рыжая его как раз довела до нужной кондиции. Теперь он должен быть только рад, если мы его спасем от этой ненасытной бабы.

«Нет, я больше не выдержу, – думал Отто Дитрих. – Русская, да еще и рыжая… Почему я с ней связался?»

Он вспомнил, что еще читал о рыжих. При русском царе Петре Первом, основателе Санкт-Петербурга, в который в двадцать первом веке занесло барона фон Винклер-Линзенхоффа, рыжим запрещалось свидетельствовать в суде. Их показания не принимались.

А в средние века в Европе тысячи рыжеволосых женщин были сожжены на кострах. Инквизиция считала их ведьмами.

И рыжие кошки, говорят, самые блудливые.

Нет, надо что-то делать! Можно вести дела с Александром Ковальчуком, но Отто Дитрих был не в силах продолжать общение с его дочерью.

– Света, скажи барону, что теперь, после того, как он делил с тобой постель, он, как честный человек, должен на тебе жениться, – давал указания дочери Ковальчук.

– Папа, это потеряло актуальность после того, как контрацептивы стали общедоступными, – невозмутимо заметила Светка. Она временами любила позлить отца. И вообще, нечего ей указывать, за кого выходить замуж, а за кого не выходить.