Пер Вале - Гибель 31-ого отдела Страница 11

- Ну и?..

- Они выпускали этот сорт примерно в течение года. Главным образом на экспорт, но небольшие партии поступали в так называемую внутреннюю типографию, которая тоже принадлежит концерну. Изготовлялся этот сорт в двух форматах. Но насколько я могу судить, в данном случае мы имеем дело с большим форматом. К этому я ничего не могу добавить, остальное в ваших руках. Я отправил к вам через рассыльного все имена и адреса. Не позже чем через десять минут они будут у вас. Иенсен молчал.

- Вот как будто и все. - Лаборант замялся и после короткой паузы спросил нерешительно: - Комиссар, скажите, пожалуйста...

- Что?

- Вот вчера... Рапорт за служебное упущение... Он не отменен?

- С чего вдруг? - сказал комиссар.

Ровно через десять минут ему доставили письменное донесение.

Дочитав его до конца, Иенсен встал, подошел к стене, посмотрел на большую карту, потом надел плащ и спустился к машине.

XIII

В конторе были стеклянные стены, и, ожидая, пока вернется заведующий типографией, Иенсен мог видеть, что творится за пределами конторы, по ту сторону, где люди в белых и серых халатах сновали вдоль длинных столов. Откуда-то издали доносился стук печатных машин.

На стальных крючках вдоль одной стены висели еще влажные гранки. В них крупным жирным шрифтом рекламировались журналы, выпускаемые издательством. Сообщалось, в частности, что на этой неделе один из журналов выйдет с панорамной вкладкой, где будет изображена шестнадцатилетняя артистка телевидения в натуральную величину. Причем вкладка многокрасочная и отличается редкостной красотой. Реклама советовала населению не прозевать этот номер.

- Мы делаем для издательства часть рекламы, - сказал заведующий.- Вот это анонсы для газет. Красиво, но дорого. На одну такую рекламу они тратят в пять раз больше, чем мы с вами получаем за год.

На это Иенсен ничего не сказал.

- Впрочем, для тех, кому принадлежит все - и журналы, и газеты, и типографии, и бумага,- издержки, разумеется, особой роли не играют. Но красиво, красиво, ничего не скажешь,- добавил он и, отвернувшись, сунул в рот мятную лепешку.- Вы совершенно правы. На такой бумаге мы печатали два текста. Примерно год назад. И с богатейшим оформлением. Очень небольшим тиражом, примерно по нескольку тысяч экземпляров того и другого. Во-первых, почтовую бумагу лично для шефа, во-вторых, какой-то диплом.

- Для нужд издательства?

- А как же! У меня даже остались пробные оттиски.- Он начал копаться в бумагах. - Вот, пожалуйста.

Почтовая бумага для шефа была очень небольшого формата и очень элегантного вида. Серая монограмма в верхнем правом углу была явно призвана свидетельствовать о непритязательном и строгом вкусе владельца. Комиссар с первого же взгляда понял, что бумага по формату значительно меньше, чем анонимное письмо. Однако на всякий случай он измерил ее и сравнил с данными криминалистической лаборатории. Цифры не совпадали.

Второй экземпляр представлял собой почти квадратный кусок бумаги, сложенный вдвое. Первый лист был чистый, на втором - золотом отпечатан текст. Большие готические буквы.

Текст гласил:

"За многолетнее плодотворное сотрудничество на службе культуры и взаимопонимания выражаем глубочайшую признательность ".

- Красиво, правда?

- А для какой цели это печаталось?

- Понятия не имею. Для какого-то диплома. Наверно, кто-нибудь под этим расписывается. А потом его кому-нибудь вручают. Да, наверное, так.

Комиссар Иенсен достал линейку и измерил первый лист. Потом достал из кармана рапортичку и сверил цифры. Они совпали.

- У вас на складе осталась такая бумага?

- Нет, это особый сорт. Очень дорогой. А если что и осталось, когда мы печатали, все уже давно списано.

- Я возьму с собой этот экземпляр.

- Но он у нас единственный, для архива.

- Понятно.- сказал комиссар.

Заведующему было что-то около шестидесяти. Морщинистое лицо и унылый взгляд. Пахло от него спиртом, типографской краской и леденцами от кашля. Он ничего больше не сказал, даже не попрощался.

Иенсен свернул диплом и ушел.

XIV

Кабинет директора по кадрам помещался на девятнадцатом этаже. За письменным столом сидел грузный, коренастый мужчина с жабьим лицом. Улыбка у него была не такая отработанная, как у директора издательства. Какая-то она была кривая и производила, скорее, отталкивающее впечатление. Кадровик сказал:

- Смертные случаи? Прыжочки, конечно, бывали.

- Прыжочки?

- Ну да, самоубийства. А где их нет?

Спорить было трудно: за последний год два пешехода были убиты в центре города падающими телами. Еще несколько получили серьезные увечья. Так выглядела теневая сторона высотного строительства.

- А кроме самоубийств?

- Несколько человек умерло за последние годы, одни - своей смертью, другие - от несчастных случаев. Я затребую выписку из секретариата.

- Благодарю.

Директор по кадрам старался как мог, и ему удалось наконец усовершенствовать свою улыбку. Тогда он спросил:

- Я могу служить еще чем-нибудь?

- Да, - ответил Иенсен и развернул диплом.- Что это такое?

Директор слегка оторопел.

- Поздравительный адрес, или, точнее, благодарность, ее выдавали тем, кто завершил свою деятельность в нашем издательстве. Обходится она недешево, но мы хотим, чтобы у наших старых, преданных сотрудников осталось приятное воспоминание. А уж тут С расходами не считаются. Так рассуждает руководство издательства, и не только в данном случае, но и во многих других.

- А такой лист вручают всем, кто от вас уходит?

Кадровик покачал головой.

- Ну что вы! Конечно, нет. Это было бы слишком уж накладно. Такие почести мы оказываем только руководящим деятелям или самым доверенным сотрудникам. Те, кто награждается таким знаком отличия, во все времена делали свое дело и выступали достойными представителями нашего издательства.

- Сколько таких штук вы роздали?

- Очень немного. Этот образец из самых последних. Мы применяем его с полгода, не больше.

- Где хранятся дипломы?

- У моего секретаря.

- Доступ к ним свободный?

Директор по кадрам нажал какую-то кнопку внутреннего телефона.

В комнату вошла молодая женщина.

- Имеют ли посторонние лица свободный доступ к формуляру ПР-8?

Женщина даже испугалась:

- Конечно, нет. Они хранятся в большом сейфе, а я запираю его всякий раз, когда выхожу из комнаты.

Директор отпустил секретаршу движением руки и сказал:

- На эту девушку вполне можно положиться. Она очень пунктуальна. Иначе мы не стали бы ее держать.

- Мне нужен список лиц, получивших дипломы такого образца.

- Пожалуйста. Это нетрудно устроить.

Пока составляли список, оба сидели молча. Под конец Иенсен спросил:

- Каковы ваши основные служебные обязанности?

- Нанимать редакционный и административный персонал. Следить за тем, чтобы для блага персонала делалось все возможное. Затем...

Он сделал небольшую паузу и улыбнулся во весь свой жабий рот. Улыбка была злая, холодная. Словом, вполне точно выражала его чувства.

- Затем избавлять издательство от тех, кто злоупотребляет нашим доверием, и принимать меры против тех, кто сам себя не бережет.

Еще через несколько секунд:

- Конечно, к этим мерам мы прибегаем только в самых крайних случаях и в самой гуманной форме; впрочем, это характерно для всего стиля нашей работы.

В комнате снова воцарилась тишина. Иенсен сидел неподвижно, прислушиваясь к гулкой пульсации дома.

Вошла секретарша, принесла список в двух экземплярах. В списке было двенадцать имен. Директор пробежал список.

- Двое из перечисленных лиц умерли после ухода на пенсию. А один уехал за границу. Это я точно знаю.

Он достал из нагрудного кармана авторучку и поставил четкие, аккуратные галочки перед каждым из трех имен. После чего передал список посетителю.

Иенсен лишь бегло взглянул на него. Против каждого имени стояли год рождения и еще кое-какие данные, например "ушел на пенсию досрочно" или "ушел по собственному желанию". Потом Иенсен бережно свернул список и сунул его в карман.

Перед тем как Иенсен вышел из кабинета, они обменялись еще несколькими фразами:

- Могу ли я спросить, чем вызван такой повышенный интерес именно к этому вопросу?

- Служебным поручением, обсуждать которое я не уполномочен.

- Может быть, какой-нибудь из наших дипломов попал в руки недостойного?

- Не думаю.

В кабине лифта вместе с Иенсеном спускались еще два человека. Оба они были очень молоды, оба курили сигареты и беседовали о погоде. Жаргон у них был какой-то дерганый и усеченный и напоминал скорее шифр, нежели человеческий разговор.

Человеку непосвященному трудно было их понять. Когда лифт сделал остановку на восемнадцатом этаже, в кабину вошел шеф. Он рассеянно кивнул остальным и повернулся лицом к стене. Молодые журналисты поспешно загасили сигареты и сдернули с головы кепочки.