Галина Куликова - Мир наизнанку Страница 11

– Да, не хочу задерживаться. Было бы странно сидеть дома и мучиться дурными мыслями, когда она меня ждет. Тем более она что-то нашла.

– Особо-то ни на что не надейся. Скорее всего, это какой-нибудь очередной девический талисман. Узелок на память или твоя физиономия, вставленная в рамочку.

– Да почему моя? – взвился Вадим.

– Ну, не твоя. Прости, я просто подумал о той, первой фотографии.

– Хочешь, я тебя подвезу? – предложил Вадим, когда они вышли на улицу.

– Совершенно ни к чему. Тебе к «Дмитровской», а мне в другую сторону. Тормозну попутку, делов-то. Иди с богом.

– Ну, лады, тогда пока.

Они похлопали друг друга по плечу. Иван поглядел вслед Вадиму почти что с нежностью. Годы общения, да что там – сосуществования выработали в каждом из них понимание, чувство почти телепатическое. Вадим вообще мог ничего не объяснять Ивану, тот переживал его состояние, как свое.

Выводя машину из гаража, Вадим тут же вспомнил, не мог не вспомнить, как вчера оперативники обшаривали салон. Проводили, как один из них выразился, «следственно-разыскные мероприятия». Они попросили разрешения, и он, конечно, разрешил. Хорош бы он был, если бы уперся и потребовал официальных бумажек. Хотя, может, так и надо было сделать? Черт его знает, что они могут там найти или сделают вид, что нашли? Вдруг милиция нечиста на руку и подсунет ему какие-нибудь улики?

Дом, где жила Ольга и куда он приезжал долгое время почти как к себе, показался сегодня особенно мрачным. Может быть, виной тому была плохая погода: низкое мокро-серое небо, похожее на вздыбившийся асфальт, и неприятный ветер, гоняющий рваные клочья смога вдоль запруженных машинами автострад. Вдобавок ко всему воздух был пропитан неприятным горьковато-прелым запахом окончательно отмерзших газонов, на которых было полно прошлогодней грязи.

Вадим поглядел на окна второго этажа, мельком, не ожидая, собственно, ничего увидеть. Вошел в подъезд и, взбежав по лестнице, двумя короткими ударами по звонку дал знать о своем появлении. Прошло достаточно долгое время, но ничего не произошло. Неужели Ольги нет дома? Но Иван сказал – она будет ждать и никуда уже сегодня не пойдет. Единственное – ее могла затребовать милиция по каким-то своим оперативным делам. Или она сама помчалась туда с новой уликой. Черт, обидно.

Вадим уже было решил спуститься вниз и попробовать подождать Ольгу в машине, когда по невероятной случайности, ну просто машинально, не сознавая сам почему, взялся за ручку двери и повел ее вниз.

Дверь приоткрылась. Вадим тронул ее рукой, потом надавил сильнее. И внезапно – в секунду – весь внутренне сжался, словно на него из квартиры скакнул притаившийся там страх. На ватных ногах Вадим переступил порог, сделал два первых шага, негромко позвав: «Ольга?» Потом шагнул еще… И тут увидел ноги. Судя по всему, Ольга лежала на ковре в комнате. Но оттуда, где стоял Вадим, целиком ее было не разглядеть.

До сих пор Вадим даже не подозревал, что ужас, настигая вас, ударяет мощной ледяной струей прямо в грудь. Мгновенно его затрясло, как будто он промерз до печенки, он даже подышал на руки, потому что не смог вытерпеть болезненного покалывания в кончиках пальцев.

Внизу в подъезде хлопнула дверь, и этот звук вывел Вадима из шоковой неподвижности. В одну секунду он обрел прежние ориентиры и бросился в комнату. Ольга была мертва. Ее висок оказался разбит в кровь, кровь осталась и на углу журнального столика, чей парадный вид совершенно не соответствовал той роли, которую сей рядовой предмет мебели сыграл в жизни своей хозяйки. Присев на корточки, Вадим на всякий случай, хотя не верил, абсолютно не верил в чудо, начал разыскивать пульс на руке, потом трогал шею, в надежде, что, может быть, какая-нибудь самая тоненькая, самая маленькая жилка все же еще бьется в обмякшем теле. Но жизни не было. А если и была, ничем не выдавала себя. Пугаясь, что теряет время, если оно еще есть, Вадим бросился к телефону, набрал дрожащими пальцами ноль три и хриплым голосом потребовал:

– Записывайте адрес. Скорее, здесь женщина умирает. Несчастный случай.

Он лгал. Не специально, чтобы кого-то обмануть, а от страха. Выдавал желаемое за действительное. Хоть он и не любил Ольгу по-настоящему, сердце подсказало ему, что с ней не произошло никакого несчастного случая. Просто кто-то схватил ее за волосы и, с силой ударив об угол стола, швырнул на пол.

– Прикинь: приперся на допрос в тех самых ботинках, в которых я его видел во время слежки, – возбужденно говорил Дима Скороходов, роняя сигаретный пепел на папку с бумагами.

– А может, ты видел не его, – предположил Михеев, на миг оторвавшись от компьютера.

– Может, и не его, – неохотно согласился Дима. – А ботиночки, кстати, просто писк.

– В последнее время ботинки как-то вдруг у всех вышли на первый план.

Лиза со своего места все отлично слышала, поскольку с ее появлением детективы перестали закрывать дверь в свой общий кабинет, чтобы она, как выразился Дима, смогла пропитаться духом сыщицкого братства.

– А у кого еще ботинки вышли на первый план? – с любопытством спросил он.

– Ну, как же? Убийство мужа Нины Неверовой. Следы возле тела!

Петр Михайлович Неверов был убит на собственном дачном участке, что называется, среди бела дня. Как удалось установить следствию, случилось это между пятью и шестью часами. В пять Петра Михайловича видели соседи и даже говорили с ним. В шесть – нашли его мертвое тело. А незадолго до пяти, примерно без десяти – без пятнадцати пять, Нина Неверова вывела машину из гаража и отправилась в город.

Оперативники не исключали, что, поссорившись с мужем, Нина Николаевна решила с помощью быстрой езды развеять свой гнев, однако ей это не удалось, она только еще больше взвинтила себя. Поэтому вернулась обратно и, спрятав машину где-то в соседнем лесочке, прошла в дом, надела мужские ботинки и рабочие перчатки, спустилась в сад, подошла к ничего не подозревающему мужу сзади и ударила его по голове подхваченным с земли поленом. Потом сняла ботинки и перчатки, запаковала в пакет, пробралась к машине и снова уехала. Улики где-то спрятала или уничтожила и через некоторое время как ни в чем ни бывало возвратилась на дачу. Где и «узнала» о смерти мужа.

Нина Николаевна, естественно, подобную версию категорически отвергала, утверждая, что на даче в ее отсутствие побывал убийца.

Следы ботинок, в которых он прошелся по взрыхленным грядкам, оказались весьма примечательными. Узор на подошве представлял собой стилизованный рисунок трех ежиков, идущих друг за другом. Можно было надеяться, что это товарный знак некой фирмы. Но результаты поисков ничего не дали. В стране было столько мелкооптового импорта и подделок, что задача оказалась неразрешимой. Зато волокна, обнаруженные на орудии убийства, брошенном тут же, возле тела, совпадали с теми, из которых были изготовлены зеленые немецкие нитяные перчатки, какими пользовались Неверовы для работы на участке. Точно такие же перчатки были и на убитом. В коридоре загородного дома, в верхнем ящике тумбочки, их обнаружили не меньше десятка. Однако никаких следов на двери, никаких отпечатков пальцев на этой самой тумбочке, кроме хозяйских, найдено не было.

Нина Николаевна, испуганная настойчивым стремлением оперативников раздобыть против нее улики, обратилась к частным детективам с просьбой разыскать человека, который мог бы обеспечить ей алиби. Она возила Сухарева на то место, где встретилась по дороге в город с неизвестным мужчиной, восхищавшимся ее лодыжками. Сухарев ездил от дачи Неверовых до места их встречи и обратно, пытаясь установить время преступления и сопоставить его со временем на дорогу. В конечном итоге он пришел к выводу: если Нина Николаевна не врет, то, разыскав ее случайного «знакомого», можно действительно снять с нее все подозрения. Ибо если она в шестнадцать сорок пять выехала с дачи, а в семнадцать двадцать встретилась с фотографом, вернуться назад и убить мужа у нее просто не оставалось времени. Она и так-то должна была гнать что есть мочи.

Короче, оставалось найти фотографа-рекламщика. Правда, фотограф должен был вспомнить, во сколько встретился с привлекательной рыжей женщиной, но сейчас это казалось мелочью. Лиза, конечно, втайне немножко гордилась тем, что ей удалось вытащить из Неверовой новую информацию. Теперь она с нетерпением ждала вестей от Сухарева, который вместе с Ниной Николаевной и оперативником сидел в снятом неподалеку офисе и с видом знатока просматривал работы появлявшихся время от времени рекламных фотографов.

Ратников, естественно, раскрыл милиции механизм поиска важного свидетеля. Ведь в его задачу входило снять клиентку с «милицейского крючка». Нина Николаевна, вдохновленная тем, что дело сдвинулось с мертвой точки, демонстрировала прямо-таки истерическое оживление, и Сухарев по секрету признался, что проявление ее эмоций носит порой весьма экстравагантный характер. Уточнять, правда, он не стал.