Екатерина Гринева - Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин Страница 11

Это пренебрежительное невнимание к себе сносить и дальше я уже не могла. Собрав в кулак всю свою решимость, я встала и выпалила на своем безукоризненном французском языке, отточенном в диалогах с Геней:

– Простите! Я вас побеспокою, но мне нужно выйти. Я понимаю, что вам не хочется вставать, но все же прошу вас как-то учесть мою просьбу!

Я выпалила эти фразы на одном дыхании, глядя на него сверху вниз. Ручка, зажатая в его пальцах, по-прежнему что-то строчила в блокноте, но подбородок его вздернулся, а губы сложились в странную усмешку. Его глаза так и впились в меня, но я стойко выдержала его взгляд. И тут в сонно-презрительной глубине его глаз словно что-то разбилось, как будто бы треснул лед, и живая вода вырвалась наружу.

– Да… конечно.

Мужчина встал и вышел в проход. Я ловко обогнула старушкины колени и почти уперлась в него. Он не сделал ни шагу назад, и мой взгляд остановился на его правом плече. Я ужасно покраснела и прокляла себя за малодушие. Он, словно больше не желая испытывать мою решимость и нервы, отступил в сторону, и я прошла мимо него, стиснув зубы, хотя больше всего мне хотелось размахнуться и съездить ему по физиономии. Я не узнавала саму себя, и это тоже меня пугало.

В туалете я посмотрела на себя в зеркало: выражение моих глаз было испуганным и вместе с тем – каким-то мрачно-торжествующим. Я была не я. По лицу пошли красные пятна. У меня всегда была очень бледная, фарфоровая кожа. Польская кожа, беленькая, как молоко, говорила Геня. Сама она никогда не загорала и гордилась своей безупречно белой кожей… Я открыла кран с холодной водой и умылась. Руки дрожали… Кристина, прошу тебя, успокойся! Ты просто никогда не летала и поэтому нервничаешь. Приведи себя в порядок. Геня бы не допустила такой паники на пустом месте непонятно отчего. Воспоминания о Гене немного успокоили меня.

Когда я подошла к своему ряду, «кашемировый свитер» дремал, запрокинув голову на спинку кресла. Я бросила беспомощный взгляд на бабульку, та что-то залопотала, пожимая плечами.

– Простите, – сказала я громко, впрочем, без всяких видимых последствий.

Я тронула «кашемировый свитер» за плечо. Мужчина открыл глаза и уставился на меня с таким выражением, словно увидел впервые.

– Мне надо пройти.

– А… – он встал и пропустил меня. – Проходите, – в его хриплом голосе почудилась легкая насмешка.

Я села на место и отвернулась к иллюминатору. Густые, словно взбитые сливки, облака проплывали подо мной. Изредка в их разрывах виднелось бледно-голубое небо. Еще я видела крыло самолета, плывущее в небе как бы отдельно от салона, на одной параллели с моим креслом. Это крыло напоминало мне плавник дельфина, вынырнувшего из моря.

– Сейчас принесут еду, – доверительным тоном сказал «кашемировый свитер».

– Простите? – Я повернула голову. До чего же хорош, сукин сын! Хоть для обложки «Вог» его снимай!

– Советую заказать вино. Вино здесь подают отменное. Вы часто летаете в Париж?

Я выпрямила спину:

– Нет. Нечасто.

– У вас прекрасный французский.

– Брала уроки.

– Вы оказались талантливой ученицей… Андре.

– Кристина.

– Это прибалтийское имя?

Я ничего не ответила.

– Вы летите по делам? Или отдыхать?

Теперь он выступал уже в иной роли. От маски равнодушного красавца ничего не осталось; теперь это был искуситель-соблазнитель, распушивший свои павлиньи перья. И я подумала, что должна быть начеку, а не сидеть сиднем, убаюканная его низким красивым голосом.

– По делам.

– Понятно. Надолго?

– Точно еще не знаю.

Я отвечала, не поворачивая голову, стараясь, чтобы мой голос звучал монотонно-равнодушно, с легкой ноткой светскости. Я понятия не имела, как разговаривают светские дамы, но мне почему-то казалось, что именно так: равнодушно-скучающе. Как я сейчас.

Нам принесли еду. Мой сосед снизошел ко мне и передал лоток, обтянутый сверху фольгой. Все, как по команде, откинули столики и положили на них свои порции. Я попробовала что-то очень нежное: кажется, телячью котлетку с пюре и овощным салатом. Вино действительно было отличным. Я откинулась на спинку кресла.

– Понравилось? – вкрадчиво спросил «кашемировый свитер» – Андре.

– Да, – пискнула я. В голове моей с непривычки зашумело. Я вспомнила, что Пашей на меня возложено ответственное задание, которое я ни в коем случае не должна провалить. Да и вообще, слова «провалить», «Паша» и «задание» никак не сочетаются. Я знаю, каким жестким и непреклонным бывает мой шеф, когда речь идет о работе. На моей памяти он однажды едва не выгнал Чиж за какую-то мельчайшую провинность. А ведь Чиж работала с Пашей уже десять лет, была его правой рукой и левой ногой! И, как я подозреваю, – бывшей любовницей, но сама Светка на эту тему никогда не распространялась. Я подозревала, что у них все закончилось обоюдным разочарованием или Паша посчитал, что иметь Чиж в любовницах накладно: Светка запросто могла сесть ему на шею и начать качать права.

Подавив вздох, я подумала, что время моего пребывания за границей пролетит быстро. От меня требуется всего ничего: проинспектировать коллекцию Колпачевского, дать свое «добро» и вылететь обратно в Москву. И скоро вся эта поездка покажется мне нереальным волшебным сном, когда просыпаться отчаянно не хочется, а, напротив, хочется зарыться поглубже в одеяло и спать, спать, спать…

Внезапно я почувствовала, что меня и вправду одолевает сон. Я украдкой скосила глаза на соседа, но он уже достал блокнот и приготовился снова что-то в нем писать. Котировки валют, что ли, считает, подумала я. Биржевик какой-то или бизнесмен. Я снова отвернулась к иллюминатору и, устроившись поудобнее, задремала.

Проснулась я оттого, что у меня затекли ноги. Я почувствовала, что на меня смотрят, и повернула голову.

– Выспались? – раздался веселый голос. – Я уж думал, что вы будете спать до самого Парижа.

В присутствии этого мужчины очень легко почувствовать себя полной идиоткой или ничтожеством. Он это мастерски умеет делать, подумала я.

– Я задремала. Все равно в полете скучно и нечего делать.

– Можно почитать газеты. Серьезные. Или вы не интересуетесь?

– Интересуюсь, даже очень интересуюсь, – с некоторым вызовом сказала я.

– Тогда могу предложить. – И прямо мне под нос подсунули «Фигаро».

– Благодарю.

Для вида я полистала газету и положила ее на колени.

– Вы долго пробудете в Париже?

Теперь я повернула к нему голову. Черные глаза смотрели на меня в упор. От его немигающего взгляда мне стало как-то не по себе, и я опустила глаза вниз.

– Два дня. Точнее, два с половиной.

– А потом?

– Я улетаю в Антибы.

– Прелестный городок, – промурлыкал «кашемировый свитер». – Вы там бывали?

– Нет.

– Тогда я вам завидую. Вам он понравится. Послушайте. – Он перегнулся ко мне. Красивые длинные пальцы легли на подлокотник кресла в опасной близости от моей руки. – Вы где остановились в Париже?

– Я… не знаю.

Левая бровь Андре весело взлетела вверх.

– То есть как это?

– Так… – Негнущимися пальцами я достала из сумки бумажку и расправила ее: – Отель «Ле Кардинал».

– Неплохой отель. На левом берегу Сены. Вы… – Он легонько потряс рукой, словно у него затекли пальцы. – Не дадите мне свою визитку?

– Вот. – Из недр своей сумки я выудила визитку и протянула ее Андре. А он дал мне свою. Мои пальцы встретились с его, при этом мои были холодными, просто ледяными, а его пальцы – горячими.

– Вы замерзли? В Париже сейчас теплее, чем в Москве. Где-то плюс пять.

– Я привыкла к минус десяти или к минус двадцати.

– Ах да, вы же из России! Как у вас там, медведи по улицам не ходят?

– Избитая шутка! – внезапно рассердилась я. – И про медведей, и про валенки. А также – про водку и шапки-ушанки. Эти мифы уже у всех в зубах навязли! А впрочем, может, вы гуляли только по Красной площади, а Москву видели лишь из окна отеля? Бывают и такие иностранцы.

Мой собеседник оглушительно захохотал, обнажив крупные белые зубы.

Бабулька неодобрительно скосилась на него.

– Вы не замерзнете. Потеплее оденетесь, и все. Гулять по Парижу – одно удовольствие в любое время года.

– Не сомневаюсь.

– Но вы же бывали там?

– Бывала. – С этим типом мне надо быть поосторожнее! А то он меня сразу раскусит. – Но разве можно сказать, что прогулки по Парижу могут надоесть или исчерпать себя?

Он наклонился ко мне, и его глубокие черные глаза-озера оказались совсем рядом с моим лицом:

– Браво! Вы хорошо парируете!

– Спасибо.

Мне уже страшно хотелось побыстрее прилететь в Париж и отделаться от своего нового знакомого; может быть, потом я и пожалею об этом, но сейчас я нуждалась хоть в минуте отдыха, мне требовалась пауза. Я слишком долго пробыла рядом с этим мужчиной на огромной высоте, в разреженном пространстве, и мне хотелось нормальной атмосферы – еще немного, и я опьянею, потеряю сознание из-за одного присутствия этого человека.