Джонатан Вуд - Мертвые мстят Страница 11

Борк некоторое время молча стоял, пошатываясь посредине комнаты. Его глаза медленно привыкали к свету нескольких ламп.

Шериф, в рубашке с отложным воротником, домашних брюках и в шлепанцах на ногах, отошел от двери и уселся в большое кожаное кресло. За его спиной стояла кожаная кушетка, рядом с которой в стене размещался незажженный камин. В комнате раздавался приглушенный гул кондиционера. Борк несколько раз жадно вдохнул прохладный воздух. Бледное лицо шерифа ничего не выражало.

— У вас потрепанный вид, — сказал полицейский.

Борк попытался усмехнуться, но его лицо, вздувшееся от укусов москитов, будто окаменело. Он почувствовал, что вновь весь дрожит. Ни один из мускулов не повиновался.

— Я неважно себя чувствую, — ответил художник. Звук собственного голоса поразил Борка Он походил на странный свист.

Ноги Борка подкосились, к, чтобы не упасть, он сделал неуклюжий шаг вперед, ухватился рукой за спинку кушетки и только тогда увидел тело, лежащее на полу.

Борк тупо уставился на труп, поначалу ничего не соображая. У ног лежала довольно пожилая женщина, но очень, очень толстая. Он никогда раньше ее не видел. Но, если бы и видел, то не узнал: половина лица представляла собой кровавое месиво. Очевидно, ее убили железной кочергой, валявшейся рядом с трупом.

Находившийся почти на грани полного изнеможения Борк почувствовал себя еще хуже, словно что-то внутри оледенело.

— Это моя жена, — спокойным тоном сказал шериф, — Лаура. Вы помните, я вам о ней рассказывал.

Когда Борк отвернулся от Лауры, он увидел, что шериф набирает номер телефона. В другой руке полицейский держал револьвер. Дуло было направлено в сторону беглеца.

— Вы можете отправить своих ищеек в конуры, — сказал шериф кому-то. — Убийца отыскался в моем загородном доме. Да, тот самый Борк. Я отсутствовал, занимаясь ночной рыбалкой, когда он ворвался сюда. Но я опоздал. — Тут голос шерифа чуть дрогнул. — Лаура была одна. Он набросился на нее. — Шериф глубоко вздохнул. — Он убил мою жену. Я думаю, кто-то сказал ему, как найти дорогу сюда. Он, видимо, рассчитывал отсидеться здесь или взять в заложники одного из нас. Но когда он увидел Лауру, этот маньяк, я полагаю, не смог сдержать себя. Нет. Вам уже нет необходимости торопиться. Убийца не причинит больше никому вреда. Я позаботился об этом. И сэкономил нашему округу немного денег.

Шериф опустил трубку, затем посмотрел на Борка.

— Я помог вам бежать из тюрьмы. И вы теперь помогли мне. Значит, мы квиты.

Борк попытался сдвинуться с места, сказать что-то, но так и не раскрыл рта. Слова уже не имели значения.

— Они все равно бы повесили вас, мистер Борк. А так значительно легче. Значительно. — Повторил шериф с уверенной убежденностью и явно искренне. — Поверьте, по собственному опыту я знаю, что так быстрее и легче. К тому же, как я уже вам сказал, я против повешения и никого больше не повешу.

Собрав остаток сил, Борк предпринял последнюю неуклюжую попытку спасти жизнь. Бросился на шерифа. Но он не успел сделать и двух шагов, как что-то сбило его с ног. И последней мыслью, промелькнувшей в меркнущем сознании, была мысль о том, что, может быть, суд присяжных его и оправдал, несмотря ни на что.

Мэнн Рабин

АЛИБИ

Томас Мерредит задушил свою жену точно в десять часов пять минут туманным октябрьским утром. Он запомнил время убийства потому, что в процессе яростной борьбы, непосредственно перед тем, как сердце жены окончательно перестало биться, старинные часы, которые он подарил ей на последнюю годовщину их свадьбы, упали с камина на пол, и стрелки их остановились, хотя механизм часов продолжал тикать в нескольких сантиметрах от побелевшего как мрамор лица редкой красоты.

Да, даже мертвая, Маша оставалась самой привлекательной женщиной из тех, которых он когда-либо видел. Ее красота, казалось, еще больше впечатляла в эти первые мгновения после кончины. Глядя на труп, Томас почувствовал, как приступ огромного горя охватил все его существо. Теперь дальнейшее существование уже не имело смысла. То, что он совершил, уничтожило и его, сделав жизнь пустой и бессмысленной.

И, все- таки, у него не было другого выбора. После абсолютно счастливой семилетней семейной жизни он вдруг обнаружил, что жена ему изменяла. Он убил Машу неумышленно, в припадке яростного гнева, такого же чистого, как и та вера в нее, жившая у него в сердце. И теперь, когда жена лежала бездыханно у его ног, Томас обвел глазами комнату, вновь убеждаясь в наличии доказательств ее измены: он увидел два бокала с остатками шампанского, пепельницу, наполненную окурками дорогих сигарет, мужской носовой платок в пятнах от губной помады, валяющийся у подножья кровати… Это только усилило его мучения.

И почему он не полетел своим обычным рейсом из Чикаго, доставлявшим его поздно вечером? На протяжении ряда лет он ежемесячно отправлялся по одному и тому же маршруту в деловую поездку и пунктуально возвращался в одно и то же время. Зачем на этот раз он позволил болтливому клерку уговорить себя взять билет на более ранний рейс? И почему, прибыв в родной город, он не направился, как обычно, в оффис, а сразу поехал домой?

Да, его побудило внезапное желание увидеть поскорее Машу и выпить с. ней утреннюю чашку кофе. И еще, он хотел приятно удивить ее, войти на цыпочках в спальню, разбудить нежными поцелуями. Он заранее представлял себе, как это произойдет: длинные черные волосы, разметавшиеся на подушке, ровное дыхание спящей, теплота полных, чувственных губ и затем внезапная радость в раскрывшихся глазах, радость от того, что она видит его.

Именно о такой встрече мечтал Мерредит. Но беспорядок, царивший в спальне, совсем не соответствовал его ожиданию. В воздухе висел тяжелый запах духов и спиртных напитков. Немые свидетельства ее неверности говорили красноречивее любых слов. Тот, кто провел с ней ночь, кто бы он ни был, уже скрылся.

Томас легким прикосновением руки разбудил жену. Он ожидал, что она ему как-то все объяснит. По крайней мере, надеялся на какое-то объяснение. И оно должно быть. Он молча подождал, пока Маша потянулась, сладко зевнула и полностью проснулась. Ее глаза, наконец, сосредоточились на лице мужа. Вместе заискивающих извинений она попросила у него сигарету.

— Маша, с кем ты была здесь этой ночью?

— С мужчиной.

— Я его знаю?

— Нет.

— Ты его развлекала?

— Да.

— Ты целовала его?

— Почему ты заявился так рано? Я хотела прибрать все к вечеру.

— Маша, отвечай мне.

— О, Томас, какой ты тупица! Скучный, старомодный тупица. И удивительно, как я тебя терпела целые семь лет. — Маша вновь зевнула и закрыла глаза, лаская пальцами свободную подушку, словно вспоминая испытанное недавно наслаждение.

— Ты хоть понимаешь, что ты наделала?

— Можешь добиваться развода. Мне безразлично. — Она презрительно повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен.

И вот именно в этот момент уязвленная гордость Томаса Мерредита обернулась взрывом необузданной жестокости. Его руки непроизвольно потянулись к ее горлу, сдавили что есть силы, так, чтобы она даже не вскрикнула. На какой-то момент ей удалось вырваться, но он настиг ее в гостиной и там довершил свое страшное преступление, несмотря на отчаянное сопротивление, продолжавшееся не более двух минут.

Спустя некоторое время Мерредит обнаружил, что находится на улице в нескольких кварталах от их многоквартирного дома. Томас не отдавал себе отчета, как он попал сюда, сколько времени это заняло, кто его видел. Он чувствовал себя полностью опустошенным, потерянным, лишившимся рассудка. Маша, его любимая Маша мертва. Никто и никогда не заменит ее. Она была для него солнечным светом, кислородом, целью и смыслом существования. Без нее зачем жить?

Мерредит направился обратно к дому. Он хотел только одного — наказания по справедливости и чем скорее, тем лучше. Никогда еще не было на свете убийцы, так сильно раскаявшегося и желавшего понести наказания. Да, он решил признаться немедленно. Прежде всего нужно подняться с кем-нибудь в квартиру, чтобы провести должным образом опознание тела и зафиксировать свое признание.

На углу улицы он увидел свободное такси. Мерредит дал водителю адрес и уселся на заднем сиденье. Он знал, что следует делать дальше. Как только кто-нибудь в их доме узнает, что он убил Машу и уведомит других жильцов, он поедет в полицию и заявит о своем преступлении. Дело было в том, что он не мог заставить себя взглянуть снова на мертвую жену.

Примерно через минуту такси остановилось у подъезда их дома.

— Подождите здесь, — сказал Томас шоферу и направился к входной двери.

С лица падали капли пота, и он весь дрожал. Раймонд, престарелый привратник, вышел ему навстречу из-за стеклянной перегородки. «Старик должен справиться в этой ситуации», — решил Мерредит. Тяжело было думать, что, может быть, в последний раз он разговаривает с привратником, с которым всегда обменивался дружеским приветствием, когда возвращался из деловых поездок домой к своей ненаглядной Маше.