Михаил Соколов - Контракт со смертью Страница 11

Только мгновенным усилием воли он сдержал себя и не отшатнулся в ужасе.

Из глубины коробки, в обрамлении детских памперсов на него смотрело женское лицо. И, дабы довести до логического конца бесчеловечный замысел, под подбородком отрубленной головы, крест на крест, по образцу "Веселого Роджера", лежали и отрезанные предплечья.

Сердце ещё продолжало биться в горле, но он уже взял себя в руки. Легкий запах тлена (конечно, тлена, этот запах он и почувствовал раньше) стал ощущаться сильнее.

Он ещё раз наклонился над этим людоедским подарком. Судя по всему, ещё сутки назад голова и руки принадлежали совсем молоденькой девушке, может быть девочке лет четырнадцать-пятнадцать.

Опустив голову, он задумался. Так стоял минуты две. И вдруг встрепенулся.

Теперь он двигался быстро и уверенно. Прежде всего запаковал вновь коробку, на этот раз заклеив стыки скотчем. Обвязал бечовкой. От недавней нерешительности не осталось ни следа. Что толку от сомнений, когда дело решено. Он порылся в шкафу, выбрасывая на постель одежду. Лучше много с собой не брать, зачем обременять себя багажом.

Выбрал пару комплектов нижнего белья, взял запасную рубашку, джинсы, ветровку. Пожалуй хватит. Сам был одет в темно-голубой костюм в тонкую синюю полоску... голубая рубашка, красный гастук, бриллиантовая заколка. Сверху - широкий легкий плащ, который он так и не снял, только расстегнул.

Сложив вещи в небольшой кожаный чемодан, опоясанный толстыми ремнями, закрыл замок, застегнул ремни и вновь застыл, глядя в окно.

Погода пасмурная. Он думал, что все не так уж и плохо. Плохо лишь то, что в Москве чужие глаза и чужие уши. Даже деревья увешаны листьями-ушами и листьями-глазами. Стоит показаться, и эти глаза и уши настораживаются, шевелятся, словно в бурю. Всё поглощают в себе миллионы хрящевых ушей.

Он усмехнулся уголком рта. Современная техника позволяет буквально вырастить вокруг глаза и уши слежения. К этому идет. На Западе вовсю кодируют людей, дают всем личный компьютерный код. Если у нас это сделать, то конец. Все, кто захотят, будут знать обо всех всё, что захотят.

Из окна прекрасно просматривался бетонный козырек над входом в подъезд и его темно-вишневый ягуар "Ягуар" немного в стороне, через улицу, под большим вязом. В тени машина кажется темной, и только проезжавший мимо автомобиль, облив светом фар, зажег красный бок.

Отвернувшись от окна, он быстро снял плащ, пиджак и, заглянув в шкаф, вынул оттуда наплечную кобуру с пистолетом. Застегнув ремнем кобуру, он взял со стола длинным узким нож, убрал лезвие в рукоять и осторожно вложил с специальный кармашек в рукаве пиджака. После этого вновь последовательно одел пиджак и плащ. Поправил уголок красного платочка в нагрудном кармане.

Пожалуй, всё.

Он поднял чемодан, другой рукой - коробку и вернулся в костиную.

Лиза продолжала полулежать в кресле... новая сигарета, чуть-чуть коньяка в рюмке. Кудрявцева не было. При виде чемодана в его руку, её глаза словно проснулись. Она взмахнула ресницами.

- Мы уезжаем?

- Где твой Игорек?

- Ушел.

- Жаль, - он взглянул на часы, скоро восемь. - Вообще-то, я рад, что тебе он нравится.

Он вытащил пачку сигарет, вынул сигарету, прикурил от золотой зажигалки с крупным рубином на боку.

- Жук объявился, - как бы нехотя сообщил он. - Мне дали понять, что он вышел.

- Ему же двенадцать лет дали. Еще больше десяти лет сидеть. Помнишь, кто-то из детей, которых он использовал, умер.

- Я-то помню, - ухмыльнулся Семенов. - Это же я его, фактически, посадил. Не люблю, когда детей превращают в товар, это меня не развлекает, крошка. За такое я всегда готов любого заложить. Даже если это будет угрожать моей жизни.

Она внимательно посмотела на него, перевела взгляд на чемодан, коробку.

- Уходишь?

- Да. Хочу пеменить обстановку. Где-то есть теплые края, здесь становится прохладно.

Она выпрямилась в кресле.

- Куда мы поедем?

- Я не сказал, что мы поедем. Я сказал, что я поеду.

Она молча смотрела ему в лицо. Спокойно взяла рюмку и отпила коньяк.

- Ты меня бросаешь?

Он пожал плечом и вытащил из внутреннего кармана запечатанную пачку долларов.

- Возьми, на первое время хватит.

Он бросил доллары ей на колени. Лиза брезгливо отшвырнула их движением руки.

- Ты мерзавец, Семенов.

- Возможно, возможно. А впрочем, я просто застоялся на одном месте. Хочу к морю. Помнишь, как в прошлом году, кажется в это время, мы подъезжали в Италии к побережью, все было в розах и какой-то заливчик светился, как сплав драгоценных камней.

- Ты не только мерзавец и трус, ты ещё и поэт, Сашенька. Зачем ты меня бросаешь?

- Возможно, ты мне надоела, крошка. В нашей жизни надо порывать со всем при первых признаках скуки, любовь моя.

Она откинула голову и хрипло рассмеялась. Глаза её страшно сверкали. Семенов невозмутимо разглядывал её.

- Ты, крошка, великолепна.

- Я тебя найду, и ты ещё пожалеешь, что не умер раньше. И не называй меня крошкой, подонок.

Семенов тихо засмеялся, поднял чемодан, коробку и вышел.

ГЛАВА 7

СМЕРТЕЛЬНАЯ СХВАТКА

Лиза осталась сидеть, невидяще смотря в стену. Потом вновь закурила и налила ещё рюмку.

Семенов вышел из лифта. В фойе, широко расставив ноги, стоял Юра. Ему было скучно.

- Ты когда заступил? - приостановившись, спросил его Семенов.

- С утра.

- А когда сдаешь смену?

- Утром, утром...

- Ну служи, - думая о своем, сказал Семенов.

Он вышел из дверей подъезда под бетонный козырек. Дверь тяжело и мягко закрылась за ним. Бетон козырька был отлит в виде раковины и снизу покрыт глазуированной плиткой. Семенов подумал, что ни разу не посмотрел на этот козырек сверху: был ли он защищен сеткой, покрыт ли плиткой?

Сквозь мелкий шелестящий дождик мягко, смутно доносились звуки: шаги прохожих, шелест шин проезжающий машин, чирикала стайка девиц под козырьком соседнего подъезда, где располагался бар-ресторан "Ночи Кабирии". Девицы, конечно, ресторанные проститутки, вышли покурить на свежем воздухе, пока не прибыли настоящие клиенты.

Семенов не торопился. Чутьё профессионального игрока не советовало ему торопиться. Запахнув полы плаща от сырого порыва ветра, он закурил. Сигарету пришлось прикуривать, закрывая ладонью от залетавших капель.

Неторопясь докурив, он поднял чемодан и уже торопливо пошел к своей машине. Зонт как раз и забыл. Впрочем, не возвращаться же? Еще издали, сквозь мокрую сетку полюбовался на свою мавшину. Он купил её чуть больше месяца назад и обошлась ему недешево, хотя почти треть стоимости пошла за счет проигрыша продавца. Но все равно пришлось отдать больше семидесяти тысяч долларов.

Он наклонился и открыл дверцу. Из машины вдруг высунулась рука с пистолетом и кто-то сказал:

- Тихо. Руки на машину и не дергайся.

Из задней дверцы тут же вышел здоровый, неуклюжий от мышц мордоворот. Семенов мельком обозрел его, заметил пистолет в руке и перестал обращать на него внимание.

Сидящий в машине больно давил длинным глушителем в ребра.

- Я же сказал, руки на машину, брат, - повторил из полумрака салона темный силуэт, судя по легкому акцентиу, а главное, родственному обращению принадлежащий лицу кавказской национальности.

Сзади дуло стукнуло ему в позвоночник.

- Ты глухой? - спросил за спиной бугай.

Семенов опустил чемодан и коробку прямо в лужу под ноги и положил ладони на мокрый гладкий металл.

- У меня с собой нет денег. Остались в гостинице.

- А ты, значит, уезжаешь без денег, но с чемоданом и посылочкой, засмеялся кавказец. - Ишь ты, всё прихватил.

- Обыщи там его, - приказал он напарнику. - Я тут подстрахую.

Семенов почувствовал, как огромные руки, грубо, но сноровисто стали его обыскивать. Нашли пистолет под мышкой. Голос сзади густо засмеялся.

- Пушку - под мышку.

Заодно вытащил бумажник и отдельно лежащую в кармане пачку долларов.

- Лживая сволочь, - приглушенно прогудел сбоку.

- Давай быстрее, - посоветовал кавказеец. - Не вечно же здесь торчать.

- Все уже, мужик чистый.

- Чистый, так чистый. В машину.

- А Леха?

- Леха на "Джипе". А мы с этим. Да и тачка у него!..

По тротуару прошелся высокий старик под зонтиком и с мокрым пуделем на поводке. Жизненный опыт, накопленный за длинные годы, не дал ему заметить их подозрительную группу. Стариковские туфли, видимо, худые, при каждом шаге густо чмокали от воды, и ртутно поблескивал живой и любознательный пуделевый глаз, косящийся на них.

Семенов почувствовал твердый толчок в спину.

- Заснул, да? Полезай.

Он нагнулся, влез на заднее сиденье под прицелом пистолета жителя гор. Бугай отнес чемодан и коробку в багажник машины, затем втиснул свою тушу рядом с Семеновым, заслонив дрожащий ореол фонаря на противоположной стороне улицы у гостиницы.

Кавказец повернулся и получил ключи от машины. Естесственно, от подельника, успевшго выгрести всю собственность Семенова. Почти всю, холодно подумал он. "Ягуар", коротко взревев, рванулся вперед.