Керен Певзнер - Налог на недвижимость Страница 11

- Прямо так и сказала?

- Не совсем. Я просто выразил тебе ее мысль. Конечно, туристу трудно понять нашу жизнь, но что меня все время удивляло: как в ней совмещалось неприятие того, что она видела кругом, с желанием здесь остаться.

- Как остаться? Насовсем?

- Однажды мы сидели с ней в кафе, и она сказала, что ее мечта - жить в большом доме. И чтобы вокруг было столько земли, чтобы не видеть соседей. Я посмеялся и напомнил ей, что она в Израиле, страна маленькая, это ей не Канада с Россией. Она усмехнулась и ответила, что напрасно я так думаю, для богатого человека нет преград.

А потом все изменилось. В начале, когда мы с ней познакомились, это была уверенная в себе девушка, довольная собой и своей карьерой, а примерно три недели назад ее настроение резко ухудшилось. Я как-то зашел за ней, чтобы идти на очередной прием, она лежала неодетая и рыдала в голос. Я стал ее расспрашивать, но она только мотала головой и не отвечала. А вечером, на приеме, сумела напиться тем шампанским, которое подавали.

- И не рассказала тебе, что с ней происходит?

- Нет, я пытался расспросить ее, но она замыкалась в себе, либо была неестественно весела и говорила, что не стоит волноваться.

- Денис, твоя мама рассказала мне о какой-то записке, которую ты оставил.

- Да, да, к этому я и подвожу. Неделю назад Татьяна позвонила мне на работу примерно часа в четыре. Она была в ужасном состоянии и умоляла, чтобы я приехал. С ее слов я понял, что ей надо съездить на пару дней на север страны и что она не может отправиться без меня. Отпросившись у Менахема, я поехал домой, взял пару белья на смену, написал эту записку и бросился к Татьяне. Она сидела в номере и была пьяна. Под столом валялись три пустые бутылки из-под "Голды". Видимо, она прикладывалась к ним давно - невозможно выпить такое количество зараз и после этого что-то соображать. Конечно, ни о какой поездке не могло быть и речи. Я сунул Татьяну под холодный душ, заставил вырвать над унитазом. Ее била мелкая дрожь. Вскипятив чайник, я заставил ее выпить крепкий чай. Наконец она пришла в себя и смогла связно говорить. И о чем? Начала объясняться мне в любви! Клялась, что не может без меня жить, что полюбила и хочет быть моей женой. Потом сказала, что ждет от меня ребенка. Валерия, я был в шоке. Передо мной была совершенно другая женщина.

- "Ужель та самая Татьяна"... - снова процитировала я.

- Что? - переспросил Денис.

- Ничего, рассказывай.

- Когда мы познакомились, это была деловая дама, надменная и красивая, со знанием языков и с явной сексуальностью, которую не могут скрыть никакие строгие костюмы. Когда мы впервые легли в постель, она без всякого смущения сказала мне, как она предохраняется, и все же посоветовала воспользоваться презервативом. Как она могла забеременеть? Да, я был увлечен, но не настолько, чтобы думать о дальнейшей жизни с нею. И потом, она должна была вскоре уехать!

- Дурачок, - усмехнулась я, - ну где ты видел равные отношения? Равновесие - это самое зыбкое состояние, которое только возможно. Влюбилась девушка, захотела выйти замуж и остаться здесь. Чему ты удивляешься?

- Лерочка, ну кто женится на празднике, на приключении? Ты же еврейская девушка.

- И что было дальше? - вздохнула я.

- Вдруг дверь ее номера распахнулась, и без стука вошел Малявин. Посмотрел своими рыбьими глазами и спросил: "Что тут у вас происходит?" Я разозлился и сказал, что его это совершенно не касается. И что приличные люди стучат, прежде чем войти. Он пожал плечами и вышел. А Татьяна снова начала реветь и повторять сквозь слезы: "Я больше так не могу!" Всю ночь она не отрывалась от меня. Она с таким надрывом отдавалась мне, будто чувствовала, что это в последний раз... Утром я спустился в кафе позавтракать. Татьяна спала. Когда вернулся в номер, - голос Дениса дрогнул, - она была мертва. Тут я смалодушничал. Бросился к выходу и сбежал из гостиницы. Я знал, что меня будут искать. В бумажнике оставалось восемьдесят шекелей. Их удалось растянуть на четыре дня. Я не хотел пользоваться кредитной карточкой, чтобы по ней не вычислили, где я. Четыре ночи спал на скамейках. Потом, поняв, что так больше не смогу, я автостопом добрался до Ашкелона и пришел к тебе, - он прижался ко мне всем телом и тихо прошептал, - к тебе, Лерочка, даже не к маме.

Мы молчали.

- И что теперь ты собираешься делать? - спросила я и высвободилась из его объятий.

- Уеду.

- Куда уедешь? - не поняла я.

- В Москву. Там меня не найдут, - он говорил с такой уверенностью, что было видно - давно все обдумал.

- Каким образом ты собираешься это сделать?

- Ты мне поможешь? - вместо ответа спросил Денис.

Я медлила.

- Лерочка, пожалуйста, мне не к кому больше обратиться.

Господи! Что же я делаю? - ужаснулась я самой себе. Согласившись на его авантюру, я тут же поставлю себя вне закона. А не помочь нельзя. Денис интеллигентный парень, которому совсем не место в общей камере. За что он должен страдать?

- Знаю, - виновато продолжил он, - я поступил подло по отношению к тебе. И ты вправе сейчас просто выставить меня на улицу или позвонить в полицию. Но прошу тебя, Валерия, помоги мне сегодня, а потом можешь выкинуть меня из своей жизни.

- А кто тебе сказал, что мне этого хочется? - улыбнулась я.

- Чего? - Денис непонимающе глянул на меня.

- Выкинуть тебя из своей жизни?

Он захохотал, рывком притянул меня к себе, и дальнейшее я опускаю по причине своей природной стыдливости.

x x x

Утром нас разбудила Дашка. Она шумно собиралась в школу и, распахнув дверь, ворвалась в мою комнату.

- Ой! - вскрикнула она и ретировалась.

Накинув халат, я вышла в салон.

- Мам, Денис вернулся? - спросила она, делая большие глаза.

- Да, да, все в порядке. Давай я сделаю тебе завтрак.

- Как здорово! - обрадовалась она не то возвращению Дениса, не то завтраку.

- Ты ничего не забыла? - строго напомнила я.

- Ну мамуля, - начала канючить дочь, - можно я не пойду сегодня в школу? Я покажу Денису программу. Скачала с Интернета.

- Давай, не задерживайся. Нашла причину отлынивать.

- Вредная ты мама, - подытожила раздосадованная Дашка и, волоча рюкзак, вышла из дома.

Включив чайник, я бросила в чашку полторы ложки кофе "Маэстро". Дениса нужно было будить. Войдя в спальню, я потрясла его за плечо и произнесла нашу дежурную шутку:

- Сэр, вам кофе в постель?

- Нет, лучше в чашку, - машинально пробормотал Денис и мгновенно оторвался от подушки.

Я протянула ему дымящийся кофе.

- Ничего не понимаю, - он уставился на меня удивленным взглядом, - это сон, и мне снится...

- Утро в сосновом бору, - закончила я вместо него. - Пей осторожно, а то обожжешься.

- Красота! - Денис потянулся и взял кофе. - Не сравнить со вчерашним пробуждением на какой-то скамейке.

Эти слова вернули нас обоих к действительности.

Помолчав, я сказала:

- И что ты теперь собираешься делать?

- Я уже все придумал, - буднично сказал Денис, прихлебывая кофе. - Уеду из страны на время, пока не найдут убийц Татьяны. Все равно я ничем следствию помочь не могу, я ничего не знаю, врагов ее не видел, с друзьями не знаком. Будет лучше, если я проведу это время не в следственном изоляторе, а в Москве у друзей.

- А как ты собираешься это сделать? Ведь наверняка в аэропорт передали о тебе сведения.

- У меня другая фамилия.

- Как другая? - не поняла я.

- Ты знаешь меня как Геллера. Но это фамилия мамы. А по отцу я Кузнецов. Мой отец был полковником КГБ, русским, я и сюда приехал как Кузнецов, а на Геллера фамилию поменял здесь, когда получал удостоверение личности. Поэтому и мой русский загранпаспорт выписан на Кузнецова. Виза в нем не просрочена, я же недавно летал в Екатеринбург, - он протянул мне пустую чашку, - и единственное, о чем прошу тебя - принеси мне паспорт. Он дома, в комоде, в левом нижнем ящике.

- А что я скажу Элеоноре?

- Так все и расскажешь. Звонить не хочу, может быть, наш телефон на прослушивании. Возьми паспорт, джинсы, пару рубашек и доллары. Они там же, рядом с паспортом. Остались от прошлой поездки.

- Ты уверен, что мать дома?

- Ничего страшного, если ее нет, запасной ключ от квартиры лежит за электрическим счетчиком. Откроешь дверку шкафа на лестничной клетке и увидишь. Квартира семнадцать. Все поняла?

- А вы не боитесь на виду оставлять ключи?

Денис беспечно махнул рукой:

- Эх, чему быть, того не миновать. Зато сейчас пригодилось. Да, вот еще, я напишу маме записку. Если ее не будет дома, оставь на столе.

- Ладно, - согласилась я, - позавтракаем, и я съезжу.

Через час я подъезжала к дому Дениса. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, нажала на кнопку звонка. Никто не ответил. Подождав немного, я позвонила снова. Безрезультатно.

Делать было нечего. Открыв дверку на стене, я увидела четыре электрических счетчика. На одном из них, с неподвижной шкалой, было выведено число семнадцать. Привстав на цыпочки, я заглянула за счетчик. Ключ лежал там, и достать его было сложно. Хорошо, что у меня длинные ногти. Я подцепила ключ и вытащила его наружу. Ничего не поделаешь, придется теперь входить в чужую квартиру.