Николас Блинкоу - Белые мыши Страница 11

— О чем?

— Обо всем. Расскажи о твоей семье.

Да, тут придется подумать. Я прижимаю ладонь к деревянной двери туалета.

— Ладно. Мама у меня маленькая, смуглая и хорошенькая.

— Маленькая? Насколько?

— Пять футов. Мы называем ее мини-мамой.

— Так вы, значит, в отца пошли?

— Отца у нас нет.

— О! Ты его даже не помнишь?

— Да нет, его просто нету. И не было никогда. А у тебя?

— У меня был. И мать тоже. Оба живы, оба нормального роста.

За дверью слышится какое-то шебуршение.

— Я выхожу, Джейми.

И вправду, выходит, с сигаретой в зубах. Похоже, работа чапероне для меня на сегодня закончилась.

Она протягивает мне пачку, я спрашиваю:

— Это был последний звонок?

— Не знаю, — Биби пожимает плечами. — Со мной такое впервые.

— Ты не хочешь пройти реабилитацию или еще что?

— Конечно. Собираюсь попробовать.

— А что теперь?

Я не знаю, что делать, — позвонить кому или снова вызвать врача.

— Теперь ничего. — Она плюхается на софу, выдыхает дым. — Вот кончатся показы, пойду сдаваться.

Мы сидим рядышком, курим, рука моя обвивает Биби, одна ее нога лежит у меня на коленях. Скоро мы начинаем целоваться, короткими, глубокими поцелуями. Влажные пряди ее волос паутиной липнут к моим щекам и остаются на них, когда она отстраняется, чтобы затянуться.

— Тебе нравится работа модели? — спрашиваю я.

— О ней не думаешь как о настоящей работе, — отвечает Биби. — На работу это вообще не похоже. Да я никогда толком и не работала. Просто ездила по разным странам, местными жителями не интересовалась, — так, транжирила свободное время. Это все равно что числиться солдатом, а службы не нести. Только постельное белье тебе выдают получше.

Она озирается по сторонам, словно желая осмотреть сказанное, прежде чем задуматься над ним, как будто слова ее стоят перед нею на невидимой равнине, выстроившись в ряды, как она их расставила.

— Все-таки лучше, чем быть обычным туристом. Потому что никто не заставляет тебя таскаться по замкам да музеям или пялиться на какую-нибудь колонну. Я просто останавливаюсь в разных городах, в любом, где печатают «Вог».

Побывав чуть ли не в коме, Биби все еще слаба. Впрочем, очередная затяжка придает ей сил. Она продолжает:

— Пожалуй, европейские города мне нравятся, в каждом есть центр, а не деловой квартал, все-таки разница. В Америке деловой квартал — это всего-навсего место, из которого люди уходят, потому что живут они где-то еще, на новых, усаженных деревьями аллеях. Ты в Штатах бывал?

— Нет.

— А куда бы поехал, если бы мог?

— В Майами?

— На Южный пляж, наверное, там неплохо, но он весь размером в четыре квартала. Любой испанский город живее, красивее, да и еда в нем получше. А еще куда?

Понятия не имею. Интересно, назови я Сан-Франциско или Нью-Йорк, сумела бы Биби придумать лучший европейский вариант? И с чем, кроме Лондона, смогла бы она сравнить Нью-Йорк? А я знаю, они очень разные. Однако при этом я думаю об Антверпене, Эдинбурге, Бильбао и гадаю, удалось ли бы мне по-настоящему, так же, как их, полюбить Хьюстон, или Шарлотт, или Де-Моин? Но что меня действительно интересует в Америке, это то, о чем Биби упомянула лишь мельком: пригороды, в которых люди живут потому, что в городе жить не хотят.

Я говорю:

— Там, где я родился, стояли большие новые дома с просторными лужайками перед ними, тянувшимися до усаженной деревьями улицы, по которой мы разъезжали на велосипедах. А на задворках у них были большие сады с решетками, по которым мы лазали, и с плавательными бассейнами — не у всех, но у многих.

— Ты родился в американской комедии?

— Или в «Девственницах-самоубийцах», или в страшилке для подростков. Наверное, моя память набита кусками видеофильмов и телепрограмм, впрочем, когда мы оттуда уехали, мне было шесть лет. Луиза помнит тот город лучше, чем я.

— Так это была все-таки Англия, да? Ты уверен насчет плавательных бассейнов?

— Тут все точно. Бассейны накрывали пластиковыми шатрами, так что плавать в них можно было круглый год. И на одну, может быть, неделю летом шатры убирали, и мы носились из бассейна в бассейн, перелезая через садовые ограды.

— А почему вы уехали?

Уехали мы из-за матери. Я вообще-то не знаю, отчего она так решила. Может быть, дело было в деньгах, а может, ей всегда хотелось перебраться в корнуолльский городок, где ветер трепал бы ее на верхушках обрывов и она могла бы его перекрикивать, наедине с собой.

— Да так, перебрались к морю, — отвечаю я.

Мы снова целуемся, но тут кто-то принимается барабанить в дверь гардеробной. Ручка поворачивается, входит моя сестра.

— Бедняжка! Мне только что сказали… — Луиза приседает на подлокотник софы, прямо над Биби. — Как ты, дорогая?

Биби позволяет ей обнять себя. Луиза достаточно крупна, чтобы при желании сложить Биби пополам. Я вдруг соображаю, что Биби моложе меня, что ей, верно, лет восемнадцать — девятнадцать, так что Луиза могла бы быть и ее старшей сестрой тоже.

— Ты просто немного перебрала, верно? Перехватила героина в первый же день показа.

— Я не перебирала. Я хорошо себя чувствую, Лу-Лу.

— А зелье куда подевалось?

— Думаю, Фрэд выкинул.

Луиза озирается по сторонам:

— Жаль.

Не могу сообразить, шутит она или нет. Она мне сестра, я должен бы разбираться в ней лучше всех. Но ее непроницаемая манера сбивает с толку даже меня.

Биби спрашивает:

— Как там все?

— А, да. Репетиции — сплошная умора. Не думаю, что Аманда понимает, хотя бы на какой она планете. Она так ходит по подиуму, что вместо нее можно было нарядить мешок картошки и показывать его публике. Джанни начал было ругать хореографа, потом попытался показать ей, что надо делать. Горе в том, что он в музыку не попадает. Стоит диджею поставить что-нибудь новенькое, как Джанни тушуется.

— Может, мне пойти туда?

— У тебя получится еще хуже, чем у Аманды. — Луиза оглядывает гардеробную. — Хорошие цветы. Я слышала, Аманде отвели отдельную комнату.

Показ назначен на 6.30, а сейчас уже шестой час. Луиза полагает, что занавес поднимут самое лучшее в восемь. Считает, что Биби следует остаться здесь, плюнуть на все и попытаться очухаться. Шоу-то все равно сравнительно небольшое. Сколько моделей будет показано, я не знаю, но по прикидкам Луизы — меньше двадцати; манекенщицам придется переодеваться раза по три-четыре. Она говорит, что с Миланом это и не сравнить, потому что самую большую свою коллекцию Осано придерживает для тамошней публики. «Показаться в родном городе, ах ты, ох ты!» Я знаю, в Италии Осано уважают больше, чем где бы то ни было, — понял это еще до того, как заглянул в итальянские журналы.

Но Биби все равно уже решила переменить место; говорит, что отсидела обе ноги, что ей нужно отвлечься. На ногах она теперь держится довольно твердо, однако мы с Луизой так увлеклись, наблюдая за нею, что забыли дорогу к служебному лифту и скоро заблудились в коридорах. Когда мы находим, кого расспросить, нас направляют в переднюю часть здания, и мы грузимся в лифт для публики. Приглашенные уже прибывают, мы поднимаемся на террасу с двумя нарядными японками в темных очках. Скорее всего, закупщицами токийских магазинов. И пока мы гуськом приближаемся к террасе, я начинаю понимать, что шоу у Осано, может, и небольшое, но обошлось оно ему в целое состояние. Теперь здесь все залито светом, и до меня понемногу доходит, насколько продумана каждая мелочь. Потолок разбитого на террасе шатра затянут тучками из мягкой кисеи и купается в теплом неясном свете самых разнообразных кремовых оттенков. Выходящий на террасу подиум свежевыкрашен и утыкан крошечными лампочками, вставленными прямо в его поверхность. Мы проходим через ресторан, где между украшенных цветами коротких колонн стоят элегантные дамы, и официанты снуют с подносами, полными ближневосточного вида канапе. Нет, правда, даже вообразить не могу, сколько все это стоит. Осано уже сто лет как был в деле, однако я не удивлюсь, узнав, что ему нет еще и пятидесяти — что он на год-другой старше, скажем, Жан-Поля Готье и моложе Джанни Версаче — то есть был бы моложе, останься тот в живых. И если другие дизайнеры давным-давно ударили по рукам с домами мод покрупнее, а то и с транснациональными, вроде «Прада», или группы «Гуччи» Доменико дель Соль, или LMVH[9] Бернара Арно, то Осано так и остался сам по себе. Состоящим из одного человека закрытым акционерным обществом с ограниченной ответственностью. Не знаю, с какого краю и подступиться к попыткам представить, что за объемы продаж ему нужны, чтобы показы его окупались. Исходная идея состоит в том, что Осано показывает коллекцию от кутюр в Париже, потом на Неделе моды в Нью-Йорке, поскольку там у него магазин, потом возвращается в Милан и, возможно, снова в Париж — каждый раз с новыми коллекциями, с другими манекенщицами, костюмерами и гримерами, с другими пиар-компаниями, не говоря уже о новых приемах для избранных. Это примерно то же, что мюзикл по свету возить или устраивать рок-концерты на стадионах.