Карты древнего мага - Наталья Николаевна Александрова Страница 11

Венера Федоровна перехватила ее взгляд и кивнула:

– Да, ходил тут, рыло делал, щеки надувал, я, говорит, еще подумаю, вкладывать деньги или не вкладывать… не знаю, не знаю… А у Василия выхода не было, фирму надо было спасать, он и терпел такое отношение. Да только все равно все прахом пошло…

– А женщины? Что про них знаете?

– Что – женщины? – вздохнула Венера Федоровна. – Одна, Алинка Крутикова, у нас в отделе пиара работала. Так, ничего особенного, Василий ее просто так с собой позвал, для мебели вроде… А вторая с Петькой этим была. Алена, финансовый консультант. Присосалась к нему, словно пиявка, – Петр Петрович то, Петр Петрович се… Да только он и ее не больно слушал. Но с собой таскал, для солидности вроде. Да какая там солидность! Ерунда одна. Форсу у этой Алены много было, а толку – чуть. Хоть и нехорошо сейчас так говорить, пропали девки ни за грош, ни за копейку.

– Думаете, это мужчин отравить хотели, а женщины вроде как за компанию пострадали? Так сказать, сопутствующий ущерб?

– Уж верно так. Только вот что тебе скажу: Василий мужик хороший был, правильный. Дела вел честно, может, и конкурировал с кем-то, но не до такой степени, чтобы его убивать. Так что не знаю, что и думать.

– И карты ничего не скажут? – подначила Надежда.

Гадалка в ответ только грустно улыбнулась.

Простились, однако, дружески. Венера Федоровна дала Надежде карту, где с одной стороны была рубашка, а с другой нарисован джокер, причем необычный. Не клоун в колпаке с бубенчиками, а ведьма в черном платье. И кот черный у нее на коленях.

– Если что понадобится – приходи, – сказала Венера Федоровна на прощание.

Удачно избежав встречи с настырным менеджером, Надежда вышла на улицу и, задумавшись, пошла к станции метро.

Если Венера права и девушки ни при чем, тогда убийца хотел устранить кого-то из мужчин. С Василием Моргуновым вроде бы все выяснили, теперь нужно прояснить вопрос с этим молодым Безбородовым. Что это за история с неожиданно свалившимся на него огромным наследством? Прямо какой-то роман девятнадцатого века. Или пьеса Островского.

Толстая Грета, жена возчика Мерка, подошла к молочнице фрау Миллер.

– Вы слышали, фрау Мерк, – завела разговор молочница, – в трактире «Старый охотник» поселился новый постоялец.

– Меня не интересуют посторонние мужчины… – привычно проговорила Грета.

– Ну, коли вам неинтересно…

– А что за постоялец?

Молочница понизила голос:

– С виду обычный монах-доминиканец, но кухарка из трактира сказала мне по большому секрету, что он – инквизитор, присланный из Пфальца самим господином архиепископом, чтобы провести в нашем городе розыск ведьм.

– Какие ужасы вы рассказываете, фрау Миллер! Только нас-то с вами, порядочных женщин, это не касается.

– Не касается! – подтвердила молочница. – Думаю, в нашем городе и ведьм-то нет.

– Может, и нет. Хотя как посмотреть…

– А в Регенсдорфе, рассказывала мне кума, на прошлой неделе сожгли еще одну ведьму. Супруга зеленщика, с виду вроде приличная женщина, а наводила порчу на соседей…

– Туда ей и дорога! – Толстая Грета истово перекрестилась.

– Ваша правда, фрау Мерк!

– А что это вы все о ведьмах толкуете, как будто у вас к ним какой-то интерес? Положите-ка мне лучше два фунта творога. Только не такого, как прошлый раз.

– А чем же вам прошлый раз не понравился мой творог? – осведомилась молочница, начиная закипать.

– А тем и не понравился, что совсем не жирный. Наверное, вы сделали его из снятого молока.

– Я никогда не делаю творог из снятого молока! – отчеканила молочница. – А вы, чем критиковать мое молоко, лучше бы присматривали за своим мужем!

– Что? – Толстая Грета побагровела. – Что вы такое говорите о моем муже?

Молочница уже и сама пожалела, что у нее вырвались эти слова, но давать задний ход было поздно.

– Весь город знает, что герр Мерк ходит к той ведьме, что живет возле кладбища.

– Мой муж ходит к ведьме? – Толстая Грета задохнулась от возмущения. – Быть того не может! Вы все врете, достопочтенная фрау Миллер! Врете из зависти!

– Да это известно всему городу! Кроме вас! Куда же вы пошли, фрау Мерк? А ваш творог?

Но жена возчика ее не слушала, она уже покинула лавку.

Тем же вечером герр Мерк куда-то засобирался, надел свой воскресный сюртук и пригладил волосы.

– Куда это ты собрался? – спросила его Грета.

– К господину Штокману, договориться насчет лошадей.

– В такой поздний час?

– Значит, так надо. И вообще, женщина, с каких это пор ты интересуешься моими делами?

И, не слушая ответа жены, возчик вышел из дома.

Толстая Грета накинула на плечи вязаную шаль, всунула ноги в башмаки и выбежала вслед за мужем.

На улице уже темнело. Грета шла так тихо, как могла при своей комплекции, таилась в тени домов и замирала, когда муж замедлял шаги и оглядывался.

Герр Мерк прошел мимо церкви, мимо дома подрядчика Штокмана, миновал хлебный амбар. В темноте показались кресты и надгробия городского кладбища.

И тут возчик воровато огляделся и свернул к покосившейся лачуге, притулившейся к кладбищенской стене.

– Выходит, молочница не соврала! – прошептала Толстая Грета, вглядываясь во тьму. – Выходит, он и впрямь ходит к этой ведьме! Ну, попомнит же она у меня!

На следующий день, сразу после ранней обедни, Толстая Грета, воровато оглядываясь по сторонам, подошла к трактиру «Старый охотник».

Возле крыльца, опираясь на метлу, стоял одноногий Фриц, выполнявший в трактире самые разнообразные обязанности.

– Ваш жилец у себя? – спросила его Грета.

– У себя, у себя, где ж ему быть! Сидит, сам с собой разговаривает по-латыни.

– У меня к нему важное дело.

– Он велел никого не пускать!

– Говорят тебе, дело исключительной важности.

– Ну, сама с ним разбирайся, только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Грета поднялась по крутой скрипучей лестнице, постучала в дверь.

Из-за двери донесся хриплый голос:

– Я же велел не беспокоить!

– Дело исключительной важности! – проговорила Грета и вошла в комнату.

Жилец, мужчина лет сорока с длинным испитым лицом, облаченный в поношенную темно-коричневую рясу, сидел за конторкой, на которой лежала раскрытая книга, и читал ее. Он поднял глаза на женщину и раздраженно проговорил:

– Что там у тебя за дело? Надеюсь для твоего же блага, что ты потревожила меня не по ерунде!

– Как можно, святой отец! Разве бы я посмела по ерунде отрывать вас от столь важных занятий?

– Говори!

– Я слышала, что вы прибыли в наш город по приказу его преосвященства, чтобы искоренить ересь и нечестие.

– Это так.

– Так вот, хочу сообщить вам об особе, которая занимается колдовством и чернокнижием, более того… – Грета округлила глаза и понизила голос: – Она вступила в сношение с дьяволом!

– О ком ты говоришь, женщина?

– Я говорю о Катрине, травнице, которая живет в лачуге возле городского кладбища.

– Это серьезное обвинение! Надеюсь, у тебя имеются конкретные факты?

– Факты… что это такое?

– Ну, доказательства ее колдовства. Свидетельства, конкретные случаи…

– О, случаев сколько угодно! Она что-то прошептала, проходя мимо дома фрау Вагнер, зеленщицы, – и на следующий день у той сдохла черная коза… потом, она шла от колодца с кувшином и плеснула водой на забор госпожи Мюнц, и у той скисло молоко… А еще… еще я своими глазами видела, как она превратилась в черную кошку! Она шла по дороге возле кладбища, потом оглянулась, проговорила несколько слов на непонятном языке и исчезла. А на дороге появилась черная кошка…

– Не спеши, женщина! – проговорил монах. – Я не успеваю за тобой записывать! Черная кошка, говоришь?

– Черная, святой отец, черная, как вакса!

– Это интересно… крупные авторитеты