Дело о девяти колотых ранах - Лариса Куницына Страница 11

— Хотел ли… — пробормотал Марк. — Мне теперь, пожалуй, будут сниться кошмары, но, да, именно это я имел в виду, задав тебе свой вопрос. Значит, такое орудие существует, и, следовательно, до него мог додуматься ещё кто-то.

— Мой отец говорил, что король Жильбер не всё придумал сам, а отправлял гонцов по чужим замкам и городам, где они должны были скупать или хотя бы описывать подобные изобретения. Может, и это имело когда-то прототип где-нибудь в другом месте.

— Что ж, принцип его мне понятен, — Марк затворил переднюю стенку идола и почувствовал некоторое облегчение. — Я хотя бы знаю, что искать. Пойдём наверх, подальше от всего этого.

— И то верно, господин барон, — кивнул старик. — Другому бы я, может, это и не показал, но знаю, что вы человек отважный и справедливый, к тому же умеете хранить тайны. Но даже для такого храброго воина как вы, то, что скрыто здесь, слишком уж мрачно.

— Не то слово! — воскликнул Марк. — Хорошо ещё, что король Ричард не знал об этой жуткой коллекции!

— А с чего бы ему знать… — проворчал Ришар, поворачиваясь к двери. — Кто б ему про это рассказал? Я-то всегда считал, что лучше молчать, чем молоть языком.

Выйдя из подвала, Марк на какое-то время задержался на нижней площадке, глядя на лестницу, ведущую в башню, но после всё же свернул и вышел на воздух, чтоб немного отдышаться. Там, стоя на верхних ступенях крыльца и вдыхая полной грудью, он всё ещё не мог освободиться от пережитого только что ужаса. Перед его глазами поблёскивали остриями тонкие хищные зубья, которые с лязгом выдвигались из стенок идола, и как знать, отчего они были темны: от ржавчины или от крови жертв, которые встретили когда-то ужасную смерть в душном и тёмном чреве «демона», пронзённые этими зубьями.

Он пытался припомнить хоть что-то о Жильбере Безумном, но знал только, что его личность окружает какая-то мрачная тайна. Ни в истории, ни в хрониках не осталось сведений о нём. Лишь встретив когда-то давно странное прозвище в родословной королей Сен-Марко, он из любопытства спросил о нём Армана, а тот, слегка помрачнев, ответил только, что этот король не свершил никаких славных деяний и потому не заслужил, чтоб его помнил добрый народ Сен-Марко.

Поднявшись, наконец, в свой кабинет, он застал там Филбертуса, сидевшего за его столом. В стороне, мрачно посматривая на мага, стоял Эдам.

— Я её проверил, Марк, — сообщил Филбертус, увидев его. — Это было скучно. Она не ведьма, просто больная невротичная девица.

— Я так и знал, — кивнул барон и сел возле стола. — Этого де Мева убили вообще в другом месте, к тому же с помощью яда, а потом пристроили в какой-то механизм с выдвижными зубьями.

— Ты уже выяснил это? Значит, не колдовство?

— Нет, потому я не смею отвлекать тебя от более важных дел.

— Что делать с девицей? Отпустить?

— Пока дело не пересмотрено, придётся подержать её в темнице. Пусть её приведут сюда. Тома подыщет для неё сухую камеру.

— Как скажешь. А что насчёт настоящего убийцы, ты уже знаешь, кто это?

— Я не ясновидящий, друг мой, — уныло вздохнул Марк. — Я знаю, что за этим стоит какой-то дворянин, не бедный и весьма зловещий, но никаких признаков его связи с магией и колдунами я не увидел. Мне придётся начинать всё сначала, хотя след уже остыл.

— Не расстраивайся, — Филбертус поднялся. — У тебя всё получится. Я в тебя верю. Если будет нужна помощь, то я к твоим услугам. Как насчёт того, чтоб поужинать вместе? Только у меня, как ты понимаешь, нельзя, во дворце можно, но скучно…

— Ладно, — усмехнулся Марк. — Приходи ко мне.

— Вино из твоих подвалов и прекрасная Мадлен — лучшая награда такому затворнику как я! — заявил маг.

— Хватит с тебя и вина!

— Как жестока жизнь… — пробормотал Филбертус, направляясь к двери. — Значит, вечером я у тебя! Не засиживайся здесь!

— Как вы его терпите! — прошипел Эдам, взглянув на закрывшуюся за магом дверь. — Он ведёт себя так нагло! Вечно садится на ваше место!

— А ты — нет?

— Я ваш оруженосец! К тому же, я тут же встаю, а он продолжает сидеть!

— Он граф, ему можно.

— Я его боюсь, — признался юноша, понизив голос. — Чёрт знает, что он может со мной сотворить, если ему что-то не понравится! Превратит в жабу или язык отрежет.

— Это возможно, потому и дальше веди себя тихо.

Весь вечер Марк думал об этом деле. Ему уже было ясно, что рассматриваемая судом магистрата версия совершенно не верна, она построена лишь на ложных показаниях Пьера Сокаля и Изабель Сенье, а так же на измышлениях обвинителя, который придумал всю эту историю о колдовстве, а потом старательно подтасовывал факты и готовил свидетелей, которые должны были её подтвердить. В результате убийство кавалера де Мева фактически не расследовалось, и эта тайна так и осталась бы нераскрытой, если б король не принял такого участия в судьбе несчастной Агаты Прежан.

Теперь стало известно, что де Мев был убит где-то в городе, и лишь потом его тело доставили домой. Сам способ убийства выглядел странно. Он был отравлен каким-то неведомым ядом, а потом зачем-то проткнут девятью зубьями какого-то механизма, который, возможно, предназначался для убийства. Всё это вызывало слишком много вопросов. Если он был отравлен, то зачем уродовать тело? Зачем после этого было везти его домой и передавать слугам? Не проще ли было спрятать или уничтожить труп и тем самым замести следы преступления? Кто был тот странный незнакомец в чёрном бархатном плаще, закрывавший лицо атласной маской? Он был убийцей или за ним стоял ещё кто-то?

И что было причиной убийства? Де Мев был падок на женщин. Может, его убил какой-нибудь муж-рогоносец или родственник девицы, которую он оскорбил своими домогательствами? Или на сей раз он, выполняя поручение заказчика, нарвался на того, кто смог дать ему отпор? Эти предположения выглядели сомнительно, учитывая странный способ убийства и последующего поведения преступника. К тому же наиболее вероятной причиной оставались деньги. Де Мев долго бедствовал, еле сводил концы с концами, не гнушался брать заказы на откровенно разбойные действия, бегал от многочисленных кредиторов, ему даже перестали давать хлеб в булочной, и вдруг он раздал все долги, сшил себе новую дорогую одежду, купил драгоценности и даже начал давать деньги в долг. Он не служил, уходил вечерами и часто пропадал где-то по ночам. Может, он связался с какой-нибудь шайкой, занялся мошенничеством или шантажом? Такая деятельность, конечно, могла привести его к смерти, но он, скорее всего, получил бы удар ножом в бок, но уж не как не отравление и тем более не казнь с помощью чего-то, что так напоминало «демона возмездия» короля Жильбера Безумного.

Размышляя таким образом, Марк всё таки решил, что смерть де Мева связана с той деятельностью, которая позволила ему выбраться из долгов, а значит, нужно было узнать, чем он занимался последнее время. Вернувшись утром в Серую башню, он снова допросил слуг убитого. Они отвечали на его вопросы со всей возможной искренностью, чтоб облегчить свою участь, но, к его большому сожалению, ничего не знали. Да, кавалер де Мев неожиданно разбогател, у него завелись деньги, он пропадал где-то ночами, но никогда не говорил, куда уходит и что делает вне дома. Он не рассказывал об источнике своего дохода, и до того, как Пьер Сокаль добрался до его тайников, он даже не знал, сколько у хозяина денег в наличии. К нему никто не приходил, иногда какие-то люди приносили ему запечатанные письма, но он их сжигал по прочтении. Он явно вёл какую-то тайную и, возможно, незаконную деятельность, но при этом ни словом не проговорился о ней даже своему доверенному слуге.

Марк сел за стол и достал из ящика старую сафьяновую тетрадь, которую Гаспар нашёл в доме де Мева. Его внимание снова привлекли последние записи, где были перечислены какие-то товары. То, что это был товар, он не сомневался. Кому нужны пластины