Юлия Павлова - Финт покойной тети Страница 12

В одиннадцать я чувствовала себя вполне сносно. Сегодня Сергей Дмитриевич, в очках и в своем кабинете, смотрелся гораздо солиднее. Он повторил позавчерашние вопросы, и я ответила на них, не задумываясь. Затем он положил на протокол допроса несколько фотографий.

— Узнаете?

На одной фотографии за праздничным столом сидела компания, старательно смотревшая в объектив. На другой сильно накрашенная девушка с сигаретой в руках, оседлав лежащего на полу парня, смотрела в объектив. Парень, изогнувшись, тоже пялился со счастливой улыбкой на фотографа.

— Это что, он?

Сергей Дмитриевич посмотрел на меня поверх очков.

— Он. Игорь Евгеньевич Пирожкин. А компания на этой фотографии — его близкие друзья. Из мужской половины практически все очень близкие. Они угоняли машины, подсылая своих девушек. Скромная девушка ехала с выбранным мужчиной среднего возраста с обручальным кольцом на руке за небольшие деньги в темное, лесистое место или в глухой двор. Там предлагала за проезд расплатиться натурой. Во время подготовки к процессу к машине подходили ребята, фотографировали сцену и выкидывали владельца из автомобиля. Если пострадавший слишком рьяно начинал искать угнанную тачку, ему домой высылался самый откровенный снимок… За ними числится пара квартирных краж. Недоказанных. Наверняка были еще какие-нибудь подвиги такого же порядка.

Следователь говорил устало, иногда снимал очки и сильно тер глаза. Я вспомнила о своей тяжелой сумке.

— Сергей Дмитриевич, у меня пиво есть. Хотите?

— Не положено. Давай, но дяде не проболтайся.

Я достала из сумки две бутылки светлой «Балтики», открыла обе и одну протянула следователю.

— А что он в квартире делал? Я проверила — все на месте.

— Может, сейф искал… У тебя есть ценные украшения?

— Да. Но самые дорогие были на мне.

Сергей Дмитриевич сдержал отрыжку от пива.

— Насть, а может, он что-нибудь под заказ искал?

— Ну откуда же я знаю, Сергей Дмитриевич? Сама голову два дня ломаю. А его семье сообщили? У него семья есть?

— Есть. Нормальная мама, в семье горе. А кто это сделал, для чего — не пойму.

Пока я допивала пиво и делала вид, что дурной с утра головой тоже обдумываю версии случившегося, следователь поговорил по телефону, закурил.

— Вчера ничего особенного не случилось?

— Нет. Мама с папой помирились.

— Ладно, Настя, иди. Будет что новое — звони, телефон знаешь.

Я поставила пустые бутылки в пакет, произнесла дежурное спасибо и с удовольствием вышла из казенного учреждения с пустыми коридорами. Домой я поехала на такси — могла себе позволить.

Настроение, правда, оставляло желать лучшего. Мне было обидно. Обидно за все. И за то, что парень, или кто там за ним стоит, хотел меня ограбить, и за то, что дома меня ждет любимая Милка и нелюбимый Леонид. И даже за то, что мужчина, который иногда, быстро и только по касательной, мелькал в моих снах, сегодня нехотя помог мне подняться из лужи на кафеле ступенек подъезда.

А дома меня ждали только любимые люди. Мама с папой и Милка. Папа со Стервой на руках дремал перед телевизором, Мила и мама возились на кухне.

Настроение резко пошло вверх, и очень захотелось погулять с собакой. Я не врала себе, мне хотелось «случайно» показаться тому парню с мастифом не в утреннем затрапезном виде, а в дневном, симпатичном.

Мама и Мила слаженно мыли посуду и обсуждали тему цен на продукты, одежду и предметы быта. Слушать их сейчас не было сил.

Зубы были почищены два раза, косметика подправлена. Лицо смотрело из зеркала почти осмысленно, глаза не косили, руки не дрожали. Я тихо сняла с папиных колен Стерву и вышла на улицу. Сделала два круга вокруг дома. Интересующий меня объект отсутствовал. А жаль. Погода к середине дня разгулялась, солнце припекало, подсушивая асфальт и золотящиеся листья. Я уже полчаса маячила перед окнами дома.

Днем любителей прогулок на поводке было мало, около нашего дома ни одного. Я решила не расстраиваться и вернуться в лоно семьи.

У подъезда, глядя в лужу у себя под ногами, курил утренний парень. Его огромной собаки рядом не наблюдалось, и он не отвлекался ни на что, сосредоточившись на своем отражении в луже. Я знала, как привлечь к себе внимание, и обернулась к собаке.

— Стерва, иди сюда, милая, перестань есть всякую гадость.

Мне не понадобилось даже голоса повышать. Парень смотрел на меня и Стерву озадаченно.

— Слушай, ты сама ее так назвать догадалась или кто посоветовал?

— Ее так назвала тетя. А как вашего борова зовут?

— Зорька.

Я махнула рукой, не веря. В кустах появилась огромная морда мастифа и уставилась на нас со Стервой плотоядным взглядом. Парень поцокал языком, и многокилограммовая махина, осторожно обойдя нас, уселась рядом с лавочкой, восторженно уставившись в глаза хозяину.

Я примерно так же была готова на него смотреть, но сдерживалась. Говорят, для того, чтобы пожениться, люди должны подольше и получше узнать друг друга, проверить чувства. Может быть. Для женитьбы. Для того, чтобы захотеть мужчину сильно, до головокружения и дрожи в пальцах, достаточно пары минут. Во всяком случае, так произошло сейчас у меня.

— Ты как, синяков себе не набила?

— Не знаю, не проверяла еще. А как вас зовут? Надеюсь, не Борькой или Васькой, как бычков на ферме?

— Нет. Алексеем. А тебя?

— Анастасия.

— Насть, ты вечером во сколько гулять выходишь?

— Вечером?

Что ему ответить? Что мне и сейчас уходить не хочется? Что я готова стоять перед ним до завтрашнего утра, только бы видеть его и слышать?

— Вечером как получится, но сегодня, ради вас, могу выйти ровно в восемь. Устраивает?

— Устраивает. Но лучше в девять.

Стерва, по объему в два раза меньше морды Зорьки, нагло обнюхивала огромную собаку, не смеющую перекусить ее в одно сжатие челюсти в присутствии хозяина. Я подхватила свою собачонку и прошла мимо Алексея, изо всех сил стараясь не показать, насколько мне бы сейчас хотелось вместо Зорьки сидеть у его ног, а потом дождаться приглашения в квартиру и там наблюдать за его жизнью. Может, он иногда бы меня гладил…

Дома я отдала маме на руки Стерву для мытья грязных лап, пока собака не забилась под тумбочку.

На кухне было чисто, посуда стояла на своих местах, строй пустых бутылок в углу исчез. Мила разговаривала по телефону, прикрыв трубку рукой:

— К ней сейчас нельзя, родители… Не знаю… Вряд ли.

Я тоже подтвердила, что «вряд ли». Видеть и сегодня Леонида было бы слишком тяжело даже для моей весьма устойчивой нервной системы. Мила чмокнула меня в щеку, поблагодарила за вчерашний вечер и убежала на встречу с Шуриком. Времени было всего два часа дня. Впереди семь часов ожидания.

Мама выпустила Стерву в комнату и привела на кухню отца. Мы сели за стол, достали остатки вчерашней закуски и разлили по бокалам пиво. Отец смотрел на меня с сочувствием.

— Ну, доча, рассказывай, что там следователь тебе наговорил.

Черт, я и забыла про все эти неприятности. Родители смотрели на меня с участием, и я выдала им версию Сергея Дмитриевича об убиенном Игоре Пирожкине, занимавшемся в свободное от досуга время угоном индивидуального легкового транспорта. А досугом парню служило времяпрепровождение в компании более старших молодых людей, в которой были совместные попойки, покурки и пое… Подрастающий бандит, короче говоря. А вчера он вполне мог залезть ко мне по наводке, искал что-то конкретное.

Наша семья решила, что парень имел не совсем высокий моральный уровень, но все равно живой человек и его, дурного, жалко. Мы выпили за упокой его души по глотку пива.

Мама посерьезнела, достала из кармана помятый список «мелочей» с дачи, которые родители вчера наметили на продажу. Я увидела названия в столбик:

комплект для камина чугунный кованый — 1 шт.;

подсвечники в виде фигур дриад, пятирожковые бронзовые, позолоченные, высота 1 метр — 2 шт.;

панели красного дерева резные, два на полтора метра — 4 шт.;

люстра хрустальная, десятирожковая, ручной работы — 1 шт.;

картины — пейзажи и натюрморты, предположительно русских импрессионистов… — 8 шт.

Я представила, как будет выглядеть Катина дача без этой «мелочевки».

— Мам, а может… А если бы у тебя были деньги, ты продала бы все это?

Родители моментально оторвались от списка, и мама сказала папе:

— Она нашла у Кати заначку. Нашла?

— Да. Тысячу долларов. Но сто я уже взяла себе.

— Вот смотри, Коля. Она же вся в твою сестру мотовку, земля ей пухом. За один день сто долларов спустить. Да я на такие деньги могла бы прожить дней десять…

Папа напомнил маме, что если бы Катя была наша наследницей, а не наоборот, то ей бы пришлось еще за наши похороны платить и мелкие долги отдавать.

Мама замолчала, разглядывая на стене расписные разделочные доски.