Томас Ваддель - Химические приключения Шерлока Холмса Страница 12

— Что ж, мистер Холмс, — ответил после небольшого раздумья Хайдеггер, хотя в его голосе проявилась некоторая подавленность. — Он здесь. Подождите, пожалуйста.

Коллекционер вышел, а я тихо обратился к своему коллеге:

— Наше притворство может привести к конфузу, Холмс.

— Не думаю, но оно может дать нужный ответ. Сейчас все выяснится.

Норвежский хозяин появился, неся в руках длинный плоский ящичек из полированного вишневого дерева. Он поставил ящик на стол перед Холмсом и тихо произнес:

— Вот он, саван, мистер Холмс.

Покров, находившийся в ящике, действительно выглядел древним. Ткань стала жесткой и ломкой от времени, рядом с большим полотном виднелись отломившиеся от него кусочки. Если приглядеться, можно было заметить темные следы крови, которые появились, несомненно, из ран погибшего. Я глубоко задумался о жизни и смерти прославленного раба Древнего Рима.

— А это что, мистер Хайдеггер? — произнес после нескольких минут созерцания исторической реликвии Холмс, показывая на стену. — Оригинальный сюжет Урия Мальтуса? Кажется, это «Святой Антоний»?

— Совершенно верно, мистер Холмс, это он. Я приобрел его одновременно с саваном, хотя, как вы, наверное, понимаете, картина досталась по гораздо более низкой цене.

Пока Хайдеггер любовался живописью, Холмс быстро схватил небольшой кусочек савана и сунул его в карман.

— Очаровательно, — произнес Холмс, как будто ничего не случилось, и выразительно посмотрел на часы. — Боюсь, однако, что доктор Ватсон и я опаздываем на встречу и вынуждены вас покинуть. Очень благодарен за радушный прием. Мы не напрасно посетили ваш дом.

Хозяин проводил нас до двери, где мы с ним и распрощались.

Когда мы вышли на Фаррингтон-стрит, начался холодный дождь.

— Холмс, — начал я, — вы там…

— Дождик, Ватсон, — пробормотал Холмс, поднимая воротник своего пальто. — Нам нужен кеб. И побыстрее.

Минут через двадцать мы уже были в квартире на Бейкер-стрит, 221Б. Холмс молчал всю дорогу, дома тоже не произнес ни звука, торопясь приготовить какие-то растворы на лабораторном столе. Я догадывался, что он собирается исследовать волокна из пиджака Мальтуса и кусочек савана, похищенный у Хайдеггера. В этих делах я был ему плохой помощник, поэтому не отвлекал его и терпеливо ждал.

— Ватсон, идите-ка сюда, — наконец услышал я. — Надо, чтобы вы засвидетельствовали результаты.

Я поднялся с кресла и подошел к столу.

— Сначала скажу вам несколько слов о химическом обнаружении крови, — начал Холмс. — Такие исследования необходимы, ведь не всегда ясно, что за бурые пятна: кровь или что-то другое. Помните, мы с вами впервые встретились в 1881 году и провели расследование, описанное вами под названием «Этюд в багровых тонах»? Уже тогда я говорил, что интересуюсь химическими методами распознавания следов крови.

— Отлично это помню, — подтвердил я.

— И уверен, что с вашими познаниями в современной медицине вам известен состав таких сложных соединений, как белки, которые чудесным образом поддерживают все разновидности биологической жизни. Углерод, водород, кислород, азот, сера — всего пять элементов.

Я кивнул, а Холмс продолжал:

— В немецком журнале «Berichte», что значит просто «сообщения», за 1897 год Ненцкий и Бургхардт описали качественную химическую пробу на белки. Ее принцип довольно прост. Берется краситель тетрабромфенолфталеиновый эфир, который в нейтральной среде имеет желтый цвет. Вот его формула в блокноте. В щелочной среде он образует соли, и его калиевая соль — голубая. При удалении калия, например добавлением уксусной кислоты, окраска меняется с голубой на желтую. Однако, как показали немецкие химики, в присутствии белков — а кровь, Ватсон, тоже белок! — образуется солеобразное производное, которое не дает желтого окрашивания даже при избытке уксусной кислоты. Это блестящий способ!

— А теперь, Ватсон, смотрите внимательно, — продолжал он. — Вы становитесь официальным свидетелем. В левой пробирке находится экстракт из волокон, взятых с пиджака Мальтуса. Капаю сюда раствор голубой соли. Теперь добавляю пару капель уксусной кислоты. Ватсон! Следите за пробиркой.

— Раствор из голубого снова стал желтым, — подтвердил я.

— Совершенно точно! Теперь пойдем дальше, — вдохновился он, — проделаем то же самое с вытяжкой из загрязненных кусочков савана. Добавляю голубую соль. Снова — две капли разбавленной уксусной кислоты. Голубой цвет не меняется. Мы обнаружили белки крови!

— Это кровь, Холмс! — воскликнул я в возбуждении. — Кровь на саване! Кровь Спартака!

Чтобы разгадать загадку, надо ответить на следующие вопросы:

Почему саван Спартака дал положительную пробу на белок и что она может означать? Кто убил Лидса Ланнера? Что послужило мотивом убийства?

Вскрытие показало…

[6]

— Я буду участвовать в консилиуме по итогам вскрытия, Холмс.

— Прекрасно, Ватсон, — ответил Холмс, отложив в сторону книгу о жизни Фридриха Великого. — Интересно знать, что вы там обнаружите.

Когда произносились эти слова, в Лондоне почти закончилась неделя необычно сильного снегопада. Вся Бейкер-стрит была покрыта глубокими сугробами. Лавки, конторы, школы и университеты были наглухо закрыты, и в городе стояла такая пронзительная тишина, которая словно звенела. Далеко за полдень мы с Холмсом сидели в креслах у игравшего огоньками камина, который разбрасывал по комнате длинные угловатые тени. Клубы дыма от наших трубок поднимались к потолку. Стоял аромат бренди и вишневого дерева. Атмосфера располагала к теплу и покою, но мои чувства были напряженными, а мышление совершенно трезвым.

Часом раньше я вернулся в квартиру на Бейкер-стрит, 221Б после очередного осмотра одного из своих пациентов в госпитале Барта. Холмс сразу же заметил мою озабоченность, и я объяснил ее причину. Мой старый приятель по афганской кампании мистер Рубен Хохам скоропостижно скончался. За неделю до этой трагедии он нехотя сообщил Барту о поврежденной коленке — результате неудачно предпринятой дома операции, которую он сделал по настоянию своей жены. Затягивающаяся рана, как я считал, не была опасна для жизни. Поэтому внезапная смерть огорчила и потрясла меня.

Рубен был любимым мэром деревни Паттинг-Бридж. Он ревностно служил небольшому сельскому обществу, и на приближающихся выборах его наверняка переизбрали бы в шестой раз. В последние дни своей болезни он жаловался на симптомы, никак не связанные с его раной или с вероятным ее загноением. Его мучили тошнота и головокружение, сопровождаемые головными болями и болезненной ажитацией. По его словам, чувствовал себя он так, словно каждая пора его тела закрыта, а руки и ноги стали свинцовыми. Мне поручили выяснить настоящую причину безвременной смерти моего приятеля.

— Вскрытие пройдет нынче к вечеру, — сообщил я Холмсу, — и будьте уверены, я вам все сразу же расскажу.

— Раз вы так озабочены, позвольте мне пока задать несколько обычных вопросов, — произнес Холмс. — Не было ли у скончавшегося врагов или кого-то, кто бы выиграл от его смерти?

— Напротив, — возразил я. — Врагов у Рубена не было. В Паттинг-Бридже его любили. Пять раз подряд его выбирали старостой. Он был, Холмс, человеком, в самом деле внушающим симпатию. Его жена уже много лет страдает алкоголизмом, и я знаю, что без его помощи она просто погибла бы. У них есть сын, студент Лондонского университета, который живет за счет отца. Сын добросовестно посещал отца у Барта. Что было бы со студентом без помощи Рубена?

— А все то же, старина, — усмехнулся Холмс. — Надо смотреть на вещи непредвзято. Если смерть выглядит неестественной, то возле трупа должно быть немало мутной водички. Не проехаться ли нам в экипаже по снегу, Ватсон? Как вы посмотрите на визит к вдове Хохама?

Солнце тускло освещало холодные, ставшие необычно чистыми улицы Лондона. Мы укутались в пальто, подали знак двухколесному кэбу и уселись в нем, назвав адрес: вокзал Кингз-Колледж-Стейшн. До Паттинг Бридж добрались на поезде и уже через час были на подходе к скромному дому вдовствующей миссис Хохам. За открытой на мой стук дверью стояла сама миссис Хохам. Ее глаза были красны от слез, а на лице было такое выражение горя, какого я не видел ни у одной женщины.

— Доктор Ватсон! — только и воскликнула она, — доктор Ватсон!

Я проводил ее в гостиную и попытался усадить поудобнее. Холмс прохаживался по комнате, рассматривая обложки книг на полках, поднимая и опуская терракотовую статуэтку датского дога. Он поднес к своему носу пустой стакан, стоявший на столе.

— Итак, миссис Хохам, — неожиданно произнес он, — доктор Ватсон говорил мне, что ваш сын учится в Лондонском университете.