Анна Данилова - Подарок от злого сердца Страница 12

И вдруг ее словно обожгло: «Меня хотели убить!» Запоздалая реакция.

Вадим открыл дверь – она уже была одета. Шляпа лежала на столе, очки – тоже.

– Слушай, Карибова, мне тут мысль одна пришла. Я с чего в это дело ввязался-то? Мне деньги нужны позарез, я тачку такую присмотрел!

– Шаталов, ты киллером, что ли, заделался? Ты скажи, я все равно никогда тебя не выдам.

– Не задавай глупых вопросов. Давай сделаем так. Мне аванс заплатили.

– Мне тоже.

И Тамара поняла, почему Марина как-то несерьезно, даже легкомысленно, как ей показалось, говорила с ней о подделке подписи этой несуществующей Полины. Да она таким макаром могла бы придумать любой ход, любую деталь, сочинить все на ходу, зная, что все это не имеет никакого значения и смысла, что ничего уже не будет – только выстрел.

– Представляешь, Шаталов, когда ей было плохо, я приносила ей из соседнего гастронома лимонад «Буратино». Я прислуживала ей, старалась ей угодить, она нравилась мне, это была моя любимая клиентка. Я хотела походить на нее, волосы покрасила!

– Вот и стала похожа на нее. Что и требовалось доказать! Ты будешь меня слушать или нет? Я про аванс. Зачем терять деньги? Убивать я тебя не стану, но можно же сделать твои фотографии – якобы я пристрелил тебя. Залью твои красивые волосы красной краской – и дело в шляпе!

Снова эта шляпа. И далась она всем!

– А я тебе потом процент с гонорара отсчитаю. Поделимся по-братски, а, Карибова? Я ночь не спал, переживал, что промахнусь, и все такое!

– Вадька, но как ты мог? Человека убить – это же страшный грех! Как ты потом будешь жить с таким грузом?

– Да всего лишь раз, деньгу сшибу, тачку куплю – и чао-какао! Я же не профессионал, а так – любитель. Ну так что, согласна изобразить труп? Ты пойми, это и тебе выгодно, не из-за денег, конечно. Получится, что мы выиграем время. Я – для того, чтобы смотаться отсюда, а ты – чтобы придумать, как тебе жить дальше и что делать с этой Русалкиной. Если ты не растеряешься и все решишь правильно, то отомстишь этой сучке по полной программе. Ты подумай сама – она привезла тебя сюда как живую мишень. Тебе это о чем-то говорит? Представляешь, какие деньги ты сможешь с нее за это содрать?

– А вдруг она сейчас придет? И вообще, какой смысл ей было подставлять меня, если она сама останется живой и ее муж все равно увидит ее и поймет, что она жива?

– Она предъявит ему доказательства, что знает о том, что готовилось покушение. И что по чистой случайности погибла, предположим, ее лучшая подруга – ты. И Русалкин сядет, а ей достанется все-все, что было ими нажито в браке. А чтобы он не сел, ему придется заплатить ей кругленькую сумму, с которой она потом благополучно скроется. В любом случае она так этого не оставит.

– Вадим, мне страшно! Как же так? Я спокойно жила, работала, много работала, да и к людям относилась хорошо в принципе. А теперь я в каждом буду видеть… чудовище! Какое же она чудовище!

– Слушай, Карибова, я поехал в город за краской, а ты на всякий случай спрячься где-нибудь поблизости или поехали со мной. Мы быстро – до города и обратно. Без краски ничего не получится.

Она вдруг вспомнила слова Марины о том, что она вернется и что главное – дождаться ее. Кто знает, может, она и не собиралась подставлять Тамару, придумала какой-нибудь другой ход, предположим, поехала за милицией, чтобы схватили киллера? Мысли путались, и на душе было отвратительно.

– Нет, я не поеду, останусь здесь. Возвращайся поскорее.

– Жди меня, слышишь, Карибова, не подведи! Бабки вместе поделим.

Он подошел, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Как тогда, после дня рождения.

– Давай, Шаталов, я жду.

Он уехал, а она надела шляпу, очки и села на крыльцо террасы. Солнце припекало.

11

2007 г.

В Москву Марк прилетел в полдень, на такси добрался до Нахимовского проспекта, а оттуда по Профсоюзной до улицы Кедрова, где находилась квартира убитой Тамары Карибовой. Туда же к назначенному времени подъехал участковый милиционер Петр Кувыкин, молодой парень с открытым розовым лицом, усыпанным веснушками, с голубыми глазами и хорошей улыбкой. Он сказал, что скоро подъедет и Виктор Леонидович Черепов, следователь из прокуратуры, может, привезет с собой экспертов.

Марк взял с собой ключи, обнаруженные в саратовской квартире Карибовой-Русалкиной, которые должны были подойти и к ее московской квартире.

– Брат ее покойного мужа предположил, что эту квартиру она может сдавать. Вы ничего об этом не знаете? – спросил Марк у участкового.

– Знаю. Квартира стоит пустая и никому не сдается. И девушку эту, Тамару, я тоже хорошо знаю. Она из Саратова.

Они открыли квартиру и вошли. И почти сразу же в дверь позвонили.

– Томочка! Ты вернулась? – услышали они радостный женский вопль и увидели, как по коридору на них движется нечто большое, пестрое и бесформенное. Оказалось – соседка, Елена Дмитриевна, в домашнем халате и цветастой косынке на голове, под которой угадывались крупные бигуди.

Увидев участкового в компании с незнакомым представительным мужчиной, соседка притормозила и с удивлением уставилась на них.

– А где Тамара, Петя? – спросила она строгим голосом Кувыкина.

– Да вот, Елена Дмитриевна, – молодой участковый смотрел на нее с виноватым видом. – Беда, Елена Дмитриевна…

Марк выразительно посмотрел на Кувыкина, и тот сразу отвернулся к окну.

– Где Тамара? Почему вы тут? Ключи были только у меня. Я тут за цветами ухаживаю. Бесплатно, между прочим. Она что, решила-таки сдавать квартиру?

– Как вас зовут? – строгим голосом спросил Марк, которому надоело слушать, каким тоном эта большая женщина разговаривает с представителем закона – Петей Кувыкиным.

– Елена Дмитриевна, а что?

– Кто позволил вам врываться сюда?

– А у меня есть ключи. Мне Томочка дала, чтобы я присматривала за квартирой.

– Присаживайтесь, – уже более мягким голосом произнес Марк. – Меня зовут Марк Александрович Садовников, я – следователь прокуратуры, приехал из Саратова. Дело в том, что вашу соседку убили. Вот поэтому мы здесь.

Елена Дмитриевна молча смотрела на Марка, губы ее поджались, подбородок задрожал. Казалось, она не могла произнести ни слова.

– Расскажите нам, какой образ жизни вела ваша соседка, кто ее навещал, с кем она дружила, были ли у нее в друзьях мужчины. – Марк, не дав женщине времени опомниться, забросал ее вопросами. – Пожалуйста, вспомните все, что вы знали о Тамаре.

– Томочка… Да как же это? За что?! Вы спрашиваете, были ли у нее мужчины? Не было. Она жила одна, мужчин к себе не водила, все больше занималась ремонтом квартиры и подруг себе завести не успела. Мы и подружились с ней потому, что она целыми днями дома была. Нигде, правда, не работала, не училась. Сказала, что хочет жить в Москве, начать новую жизнь. Я ничего не знала о ее планах.

– А она не рассказывала, на какие средства купила эту квартиру, и она ли вообще ее купила?

– Квартиру она купила сама, – сказал Кувыкин, заметно оживляясь. – Знаете, перед тем как оформить сделку, она нашла меня, просто зашла к нам, в милицию, и обратилась лично ко мне с просьбой помочь ей купить квартиру в этом районе. Она, как и все приезжие, очень боялась, что ее обманут. Конечно, и у нас в милиции есть люди, нечистые на руку, но ей повезло, что она попала на меня. Я подключил некоторые свои связи, – говорил Петр с важным видом, – и мы подыскали ей эту квартирку. Потом и прописку оформили, все чин-чином.

Марк подумал, что Кувыкин на деньги, полученные им за эту услугу от Тамары, наверняка целую неделю гулял или купил стиральную машину, если не приобрел целый комплект бытовой техники вместе с кондиционером.

– На какие средства? А на какие средства люди вообще покупают в Москве квартиры? – усмехнулась горько соседка. – Да разве кто скажет? Во всяком случае, Томочка не скрывала от меня, что прежде работала официанткой в ресторане. А на чаевые такую квартиру не купишь. Значит, помогли ей. Мужчины. Кто же еще? Ну не банк же она ограбила!

– А как она жила? Может, боялась чего-то? Или от кого-то пряталась?

– Ну уж нет. Она жила очень спокойно, много гуляла по Москве, ходила по выставкам, театрам, и всегда одна. Такая красивая… А как она одевалась! А какая фигурка у нее была!

– Может, вы заметили что-то странное в ее поведении перед тем, как она уехала из Москвы? И вообще, зачем она вернулась в Саратов?

– Понимаете, она почти не улыбалась. Вот это точно. Я даже подумала, что она овдовела. Или муж умер, или любовник. Но в душу лезть не хотела, подумала: если она захочет, сама все расскажет. Но грустила она сильно. В один прекрасный день приехала вечером, и я ее не узнала – волосы перекрасила, вся как-то изменилась. Она и до этого настоящей красоткой была, а уж после всего этого – словно настоящая актриса! Ей бы в кино сниматься, а не дома книжки читать.

– Так почему она решила вернуться домой?