Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин Страница 12

- Лучше завтра, сегодня я приглашен к майору Шульцу.

Оберст поморщился.

- Вы недовольны?

- Обеспокоен. Майор Шульц не простит тебе сегодняшнего позора. Выпив, он может оскорбить тебя, а ты со своим горячим характером...

- Я буду холоден как лед и сдержан, как вы, герр оберст.

- И все-таки я не очень спокоен.

- Почему? Ведь я обещаю вам...

- Ты еще так молод! Не будь войны...

- Я, возможно, не имел бы счастья называться вашим сыном...

- Это верно. Ну, иди, но помни, что с майором надо быть настороже. Если рано вернешься - загляни ко мне.

- Слушаю, герр оберст!

В назначенное время, затянутый в новый парадный мундир, Генрих стучал кончиком стека в дверь квартиры майора Шульца. Дверь открыл сам майор.

- Прошу, прошу, уважаемый барон Гольдринг!Майор старался держаться приветливо, но на его лице скорее была лесть, чем приязнь.

Генрих быстрым взглядом окинул комнату Шульца и едва удержался от улыбки, вспомнив рассказ Кубиса о том, как денщик Шульца, стараясь создать уют в комнате своего офицера, притащил откуда-то два кожаных кресла, а майор тотчас же срезал с них кожу и спрятал ее в свой большой, похожий на сундук чемодан.

А сделать комнату уютной не мешало бы, уж чересчур в ней голо и неприветливо. Узкая кровать, накрытая грубым солдатским одеялом, стол, четыре стула. Да еще этот злополучный чемодан, действительно - настоящий сундук, даже железом обит. Интересно заглянуть в него. Наверно, там лежит и офицерское одеяло, аккуратно уложенное на самое дно. И как это Шульц оставил на стене фотоаппарат, наверно, вытащил его перед самым приходом гостя, чтобы похвастаться. Майор ждал еще кого-то. На столе стояли две бутылки коньяка и четыре рюмки.

- Будет еще кто-то? - кивком головы Генрих указал на стол.

- Я заставил Коккенмюллера вернуть мне проигрыш, пришлось пригласить и его. Но десять минут назад он известил меня запиской, что оберст куда-то посылает его. Кубис, который тоже должен был прибыть, занят. Итак, нам придется посидеть вдвоем. Вы не возражаете?

- Буду рад провести вечер в вашей компании.

Впрочем, приятного этот вечер обещал мало. И хозяин, и гость явно подыскивали темы для разговора, а круг й*х был очень ограничен. Интересы Шульца не распространялись дальше событий штабной жизни. И только когда разговор коснулся оберста Бертгольда, майор чуть оживился Расхваливая большой служебный опыт оберста, его личные качества, Шульц с горечью заметил, что последнее время Бертгольд стал холодно и даже нехорошо относиться к нему.

- И чем же вы это объясняете?- спросил Генрих, внимательно глядя Шульцу в глаза.

Майор отвел взгляд, но пересилил себя и тоже взглянул прямо в глаза Генриху.

- Признаться, я объясняю это некоторым влиянием с вашей стороны.

- Но, согласитесь, майор, у меня нет ни малейшего повода враждебно относиться к вам и как-то влиять на оберста.

- Возможно, какие-либо сплетни или мои слова, переданные в искаженном виде - начал было Шульц.

- Ведь мы с вами офицеры, а не кухарки, чтобы прислушиваться к сплетням. Что касается меня, то должен предупредить, оскорбления, задевающего мою честь, я не прощу никогда и никому. Но обращать внимание на сплетни... Это ниже моего достоинства.

- Тогда выпьем за то, чтобы между нами никогда не возникало никаких недоразумений. Барон, а вы ведь только пригубливаете!

- Я никогда не пью больше одной-двух рюмок. А поскольку это вторая разрешите мне продлить удовольствие.

- Похвально для молодого человека. А вот нам, старикам, приходится себя подстегивать, подхлестывать, чтобы справиться с той огромной работой, которая легла на плечи

- Но, я вижу, у вас есть время для отдыха, господин майор,- Генрих указал глазами на фотоаппарат, висевший над кроватью.

- Фотографией я увлекаюсь с детства, а теперь представилась такая возможность пополнить свой альбом. Столько городов, по которым проходил, столько событий, в которых принимал участие! Развернешь в старости - увидишь не только весь свой путь, а и каждый шаг на этом пути

Майор много выпил, его всегда мутные глаза, теперь блестели, длинное желтое лицо порозовело.

- Интересно было бы взглянуть на ваш альбом, если, конечно, он не чересчур интимного характера.- Генрих лукаво прищурился.

- Что вы, что вы - всполошился Шульц - Я человек семейный. Все абсолютно пристойно.

Майор Шульц склонился над чемоданом, поколдовал у замка и через минуту положил перед Генрихом огромный альбом.

Альбом действительно был богатый. Фотографии, сделанные в Бельгии, Норвегии, Чехословакии, Франции, Польше. Можно было проследить весь путь, пройденный частью, в которой раньше служил - майор Шульц. А вот большой раздел "Россия". Генрих начал листать странички медленнее. Разрушенные города и села. Голодные, изможденные люди за колючей проволокой. Виселица, и на ней человек. Еще виселица - петля висит над головой какого-то юноши, почти мальчика. Все эти фото служат лишь фоном. На первом плане офицеры, часто сам Шульц. Верно, кто-то помогал ему снимать. А вот один Шульц, во весь рост. Важное надутое лицо, самодовольная улыбка, одна нога стоит на теле убитого. Видно, как поблескивают против солнца хорошо начищенные сапоги.

- Красноречивый снимок,- бросил Генрих, внимательно вглядываясь в фото.

- Я бы сказал - символический,- поправил его майор.

- Его надо беречь как документ.

- Как документ великой эпохи!- с пафосом "добавил майор.

Генрих листал альбом, не поднимая глаз, словно боясь, что они выдадут его.

- А вот мой последний снимок,- майор задержал его руку, указывая на обозначенную в уголке фотографии дату.

На снимке генерал-майор Даниель в своем служебном кабинете. Он стоит у письменного стола, держа в руках какую-то бумагу. Фоном служит стена, завешенная огромной картой. Линии на карте нечеткие, но жирно обозначенные стрелы хорошо видно. Генриху не трудно догадаться, что на карте обозначен план операции "Железный кулак".

- Чудесная работа, майор. Вы можете конкурировать с лучшими профессионалами-фотографами. Честное слово, я был бы рад получить от вас фотографию на память о сегодняшнем дне.

Довольная улыбка засияла на лице Шульца.

- Выбирайте любую, которая есть в двух экземплярах.

- Тогда я выберу ваш последний снимок, мне приятно было бы иметь фотографию генерала Даниеля у себя на столе.

- О, пожалуйста! Таких снимков у меня два. Один я собирался презентовать генералу, но теперь, после этой неудачи с "Зеленой прогулкой"...

Майор вытащил из альбома фото и протянул Генриху.

- Нет, так не принимаю,- отстранил его руку Гольдринг - Подарок надо надписать.

- Если дело за этим...

Шульц взял ручку и размашисто написал на обороте: "Лейтенанту фон Гольдрингу от майора Шульца".

- Благодарю, очень благодарю,- Генрих спрятал фотографию за борт мундира.

- Да, я согласен с вами, генералу Даниелю сегодня не до подарков,вздохнул Генрих,- вторая операция подряд проваливается.

- Вы считаете первой - "Железный кулак"?

- Да, а теперь "Зеленая прогулка"...

- А чем, по-вашему, это объясняется, герр лейтенант?внимательно вглядываясь в лицо Генриха, спросил Шульц.

Взгляды их скрестились.

- Я разведчик с детства, и хоть я младше всех офицеров разведки корпуса, но никто не разуверит меня в том, что в штабе действует отлично замаскированный шпион.

Шульц откинулся на спинку стула, ноздри его большого носа чуть вздрагивали, словно чуяли добычу, а глаза сощурились в узенькие щелочки.

- Вы думаете?- хриплым голосом переспросил он Генриха.

- Уверен. Даже более - твердо убежден. Но ведь мы, майор, собирались сегодня развлечься, а завели разговор о таком больном и таком неприятном для нас, двух штабных офицеров, вопросе.

- Верно,- согласился Шульц.- Давайте, в самом деле, поговорим о чем-либо ином.

- Скажите, пожалуйста, герр майор, как вы сохраняете такую уйму негативов? - с любопытством спросил Генрих.

- Негативы я сжигаю. Если есть фотографии, незачем возить с собой лишний груз. Но почему это вас заинтересовало?

- Случается, что возникает потребность дублировать какую-нибудь старую фотографию. Вот и пригодились бы негативы.

- До сих пор не было в этом потребности,- пожал плечами майор.

- Допустим, какой-нибудь вашей фотографией заинтересуется гестапо, что тогда? Придется вырывать фотографию из этого альбома, и у вас не останется копии.

Глаза Шульца округлились, в них промелькнула тревога.

- Зачем же гестапо интересоваться моими фотографиями?

Генрих вдруг согнал с лица улыбку, глаза его глядели на майора холодно и враждебно.

- Ведь не все же такие доверчивые простачки, как вы думаете, майор.

- Я вас не понимаю! Объясните, что все это значит?голос майора срывался от возмущения.- К вашему сведению, барон, я не потерплю оскорбления. А ваши намеки звучат, как оскорбление. Не забывайте, лейтенант, что я старше вас чином и вот уже почти десять лет на этой работе.