Анатолий Степанов - День гнева Страница 12

- Мне твой папашка нужен, Ната.

Партийный борец за народное счастье в кинематографических кругах ходил под кличкой "папашка". Наталья среагировала мгновенно:

- Он теперь никому не нужен, Рома, даже мне.

- Вот и обрадуй забытого всеми страдальца. Позови его сюда.

- Я же сказала: он мне не нужен. Он нужен тебе, - она сделала паузу, чтобы разлить кофе по чашкам, а ликер - по тонюсеньким рюмкам. Кончив дело, гуляла смело: - На кой ляд мне его вызывать?

- Ну, коли уж по-простому, так давай совсем по-простому. Ты хочешь знать, что ты с этого будешь иметь? Отвечаю: ничего, кроме моего дружеского расположения.

- Немного, Рома.

- Не скажи, не скажи. Ты же знаешь наших радетелей за правду и демократию: вчера они тебя по определенной причине в ягодицы целовали, а сегодня, по этой же причине, за вышеупомянутые ягодицы кусать будут с яростью. А я, если ты поможешь мне, скажу, что это делать стыдно. Стыдно им, может и не станет. Но неудобно - да.

- Мой любимый ликер, - сказала она, пригубив рюмочку. - Попробуй, Рома.

Рома с отвращением попробовал, быстро запил кофеем и стал мелко жевать ломтик сыра. Игра "кто кого перемолчит" шла довольно долго. Сдалась Наталья:

- Что ты с ним собираешься делать?

- Бить я его не буду, не беспокойся.

- А я не беспокоюсь. Я бы даже некоторое удовольствие получила, если бы кто-нибудь начистил эту самодовольную рожу.

- Мать моя, что ж ты так о любимом человеке?

- Да иди ты... - разозлилась она и снова наполнила рюмки. Взяла свою, полюбовалась чистой желтизной напитка. - Только учти, его за жабры ухватить - дело непростое. Скользкий, верткий, как угорь.

- Да ты только вызови его сюда, и я с ним разберусь!

- Связью со мной его доставать будешь?

- Ну, это так, для затравки. А для настоящего разговора у меня серьезные аргументы есть.

- Ну, да хрен с тобой. Даже забавно, - она подмигнула Казаряну. Будет забавно?

- Что, что, а это я тебе обещаю.

- Кретин этот дома боится жить. На конспиративной квартире обосновался, - она со столика перетащила, не поднимаясь, телефон на диван. - Ты погуляй по квартире, в гостиной тоже кое-что новое имеется, посмотри, а я с ним один на один поговорю, без стеснения.

Казарян пошел смотреть живопись.

...Юрий Егорыч явился минут через сорок. Наталья приняла у него плащ и шляпу, повесила в стенной шкаф. Он в ответ поцеловал ее в щечку, протянул пяток тюльпанов и спросил, приглаживая у зеркала редкие волосы:

- Что там за секреты у тебя, зайчонок?

- Я так и выложила тебе все у дверей. Пойдем ко мне.

Они входили в кабинет-будуар, когда в дверях гостиной возник Казарян.

- Провокация! - диким голосом закричал Юрий Егорович. - Провокация!

И рванул назад к выходу. Казарян перехватил его на бегу, дружески полуобнял и сказал в ближайшее ухо:

- Успокойтесь, Юрий Егорович. Здесь только ваши доброжелатели.

А кинозвезда поставленным голосом кинула реплику "а парт":

- Разорался, кретин.

- Позвольте, - Юрий Егорович освободился от казаряновских объятий, снова поправил волосы и спросил с презрением: - Я - пленник?

- Пленник, - подтвердил Казарян. - Пленник своей страсти, не правда ли?

- Что вы хотите от меня? - не принял игривого тона секретарь.

- Поговорить с вами. Только и всего.

Не хотелось казаться трусливым дураком. Юрий Егорович дернул плечиком, поднял бровь, мол, ну если вам так хочется, что же, - и решительно направился в кабинет. Не спросясь, бухнулся в кресло, в котором сидел Казарян, мельком увидел столик, брезгливо поморщился и, глядя на Казаряна, пристроившегося на низком пуфике, твердыми начальническими глазами, сделал заявление:

- Если наша беседа планируется вами, как попытка выудить сведения для дискредитации меня и партии, одним из руководителей которой я являюсь... Да, являюсь, потому что, несмотря на все беззаконные декреты, партия живет и борется!.. Так вот, учтите, в подобном случае я вести беседу не буду.

- О, Господи, - устало проговорила Наталья и вышла. А Казарян аж руками взмахнул:

- Что вы, что вы, Юрий Егорович! Меня интересуют вещи сугубо частного характера.

- Ваше право задавать вопросы, - Юрий Егорович уже совсем успокоился: вернулось столь привычное чувство превосходства. - Мое же - отвечать на них или не отвечать.

Прежде чем спрашивать, Казарян решил рассмотреть собеседника. Первый раз он так близко видел одного из руководителей партии и правительства. Видел он его, конечно, на ретушированных портретах и издали - в президиумах. Но так близко - впервые. Гладкие, чуть одутловатые, привыкшие к массажу и крему, щеки, хорошо отремонтированные зубы, глубоко посаженные карие глазки, брови грустным домиком. Голос тихий, журчащий, на низких регистрах - к такому голосу надо прислушиваться. Вот только "провокация!" кричал высоко, по-бабьи. А, в общем, личико малозначительное и стертое.

Вошла Наталья, поставила на столик бутылку "Джонни Уокера" и миску со льдом.

- Чтоб разговорился.

- Спасибо, зайчонок, - привычно поблагодарил Юрий Егорович, но вспомнил, что она его безжалостно подставила, и поправил себя: - Волчонок.

- Вассисуалий Лоханкин, - сообщила Наталья Казаряну. - Волчица ты, тебя я презираю...

Юрий Егорович на обидную реплику не прореагировал. Да и не хотел он более замечать эту дамочку. Его интересовал Казарян.

- Кстати, а вы - кто?

- Я - Роман Суренович Казарян. Кстати, кинорежиссер. Очень кстати.

- Я слушаю вас, Роман Суренович, - разрешил начать беседу Юрий Егорович и откинулся в кресле, снисходительно ожидая вопросов.

Настырный Казарян не заставил себя ждать:

- Вы знаете такого - Ивана Вадимовича Курдюмова?

- Курдюмов... Курдюмов... - Юрий Егорович делал вид, что вспоминает. - Наш консультант, кажется? Да, он мне известен.

- А род его деятельности? Что - род его деятельности? - не понял секретарь.

- Род его деятельности известен вам?

- В общих чертах. По-моему он работал в международном отделе.

- И по-моему тоже. Но чем он в этом отделе занимался?

- К сожалению, не в моих человеческих возможностях знать: чем конкретно занимается каждый мелкий клерк нашего учреждения.

- Занимался, - поправил Казарян. - И хватит мне лапшу на уши вешать.

- Не понял вас, - предостерегающе заметил Юрий Егорович.

- Сейчас поймешь, - пообещал Казарян, которому надоело галантерейное общение. - Судя по покупкам, которые ты делал в Бельгии, попутно участвуя в работе конгресса рабочих партий, ты довольно активно поклевал из ладошки Ивана Вадимовича. Насколько мне известно, он распоряжался выдачей зеленой наличности страждущим партийным вождям, отправляющимся за бугор.

- Я получал определенные суммы, положенные мне на законных основаниях.

- На законных основаниях положены командировочные в размере 25 долларов в день. А ты только в Бельгии купил себе "Мерседес", который посольство беспошлинно и бесплатно переправило в Москву, и два бриллиантовых колье - одно жене, другое Наташке - по полторы тысячи долларов каждое.

- Ложь! - громоподобно выкрикнул Юрий Егорович.

- Дамские цацки тебе помогал выбирать художник Борька Малков, которому ты за несколько его картинок помог в свое время покинуть нашу любимую родину. Ты ведь у нас коллекционер, ты вон и Наталью приучил. Художники - народ незамысловатый, а если Борьку попрошу я, давний его приятель, он охотно изложит всю эту историю в подробностях хоть в официальных показаниях, хоть на страницах печати. Компрене, Юрик?

- Шантаж, - догадался Юрий Егорович.

- Ага, - подтвердил Казарян.

- Ничего не доказано. Сплетни, измышления, клевета.

- Доказать это - раз плюнуть. Борька в момент письменно подтвердит. А уж работники посольства, демонстрируя свою лояльность российскому правительству, такое напишут! Кроме того, кое-какие доказательства у меня уже имеются. Помнишь, годика три назад состоялась грандиозная выставка художников кино и театра? Помнишь, конечно. Ты ведь посетил ее в последний день, вернее - вечер, когда уже публики не было. И не один, а с искусствоведом. Не с тем, который в штатском, а с настоящим искусствоведом. Искусствоведы же в штатском в данном случае несли службу охраняли тебя и плелись сзади. Мило беседуя, вы осмотрели выставку, а назавтра прямо с утра к моей подружке Леночке - директору-распорядителю этой выставки явился твой помощник со списком тридцати эскизов, которые ты хотел бы получить в свое владение. Леночка - дама ушлая, к тому же она несла материальную ответственность перед художниками за сохранность их произведений, и поэтому наотрез отказалась отдавать вам что-либо. Тогда ваш помощник посоветовал позвонить художникам и спросить их, не желают ли они из глубочайшей симпатии к вам просто подарить эти эскизы. Леночка так и сделала. К горькому ее разочарованию, только двое отказались. Помощник увез двадцать восемь первоклассных экскизов, а вы прислали художникам благодарственные письма. Предусмотрительная Леночка собрала эти письма и, на всякий случай, хранила их у себя. Лентяй - помощник твой не мудрствовал лукаво - набрал на компьютере типовое письмо и менял только имена-отчества. Не письма получились - расписки. Двадцать восемь расписок в том, что ты бесплатно обрел уникальные произведения. Письма-расписки эти у меня. Показать?