Диана Кирсанова - Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы Страница 12

– Ну хорошо. Попробуем разобрать вот такой, скажем, более реальный случай. Вчера вечером я достал из домашней стиральной машины пододеяльник. Натянул в коридоре веревку, стал вешать его, чтоб просох…

По рядам прошел шелест недоумения – и замер: студенты слушали препода со вновь проснувшимся интересом. Что-то человеческое проступило на его скучном лице, складки которого выпустили из-под толстых век неожиданно живые глазки.

– Ну-с, вот вам задача: нужно сделать так, чтобы широкий пододеяльник поместился на веревке в узкой прихожей. Длина короткой стороны пододеяльника шире, чем протяженность веревки. Как быть? Кто ответ угадает – ставлю на будущей сессии зачет автоматом.

Все молчали, окончательно притихнув… Отличник Роман Капустин, после минуты тягостных раздумий, потянул конец неизменно намотанного на его тощей груди шарфа и неуверенно поднял руку:

– Пал Иосич, можно? Наверно, нужно сложить пододеяльник по диагонали и повесить его по воображаемой линии биссектрисы…

Не дослушав, Павел Иосифович вздохнул и снова оглядел притихших студентов:

– Еще версии?

Светка Матюшина, староста группы, внезапно вскочила, как ракета, и грохнула крышкой парты:

– Я поняла! Надо не вешать пододеяльник на веревку какой-то стороной, а зацепить его прищепками со всех четырех углов!!!

Логистик насмешливо двинул большой головой:

– Близко, но не совсем. Я поступил иначе. Пошел в комнату и сказал жене: «Я, мол, там надрываюсь, а ты сериалы смотришь». Она пошла к белью и сама все сделала. А как – это мне было абсолютно неважно.

Дружный хохот перекрыл его последние слова. Сунув под мышку толстую папку, преподаватель, которого за минуту до этого считали безнадежным тупицей, покинул аудиторию с гордо поднятой головой. Вслед ему даже кто-то зааплодировал.

…И вот они снова трясутся в автобусе – набитом так, что пассажиры сами себе кажутся шпротами, уложенными в консервную банку, словно в братскую могилу.

– Молодой человек, не дышите на меня!!!

– А на кого мне дышать? – резонно спрашивал молодой человек.

– Не знаю, мне все равно!!!

– Да мне тоже!

– Осторожно! – говорили слева. – Вы моему мальчику чуть ухо не прокомпостировали!!!

Этой шутке никто даже не засмеялся – пассажиры были укомплектованы до такой степени, при которой прекращается даже броуновское движение частиц.

К счастью, по мере удаления от центра города в салоне начинало становиться свободнее. Народ как попало выплевывался через любые отверстия в корпусе автобуса, и через каких-нибудь полчаса можно было уже даже сделать глубокий вздох.

– Если бы я был порядочным человеком, то после всего пережитого должен был на тебе жениться, – прошептал Валька на ухо своей подруге.

– Все в порядке живой очереди! – тут же отозвалась она. – Женить или жениться будем по старшинству!

И все-таки они доехали. Арина бодро шагала по бетонной дорожке, зацепив большие пальчики за лямки рюкзачка и сразу же машинально выискивая глазами нужный ей дом – Валькин.

– Сколько времени?

– Пятый час…

– Успеваем, – сказала она довольно. – Я договорилась, чтобы корзину цветов ей ровно в пять доставили.

– Почему ты решила, что она именно в пять будет дома?

– Риск, конечно, был… Но я посмотрела в расписании – у нее сегодня только три пары. Вряд ли после вчерашнего Анна захочет пойти куда-нибудь поразвлечься, тем более что…

Она не договорила. Да Валька тоже вряд ли стал бы дослушивать: они завернули за угол дома и остановились пораженные. В глазах зарябило от попугайски-ярких цветов машин, которые выстроились по всему периметру двора. Пожарная… «Скорая помощь»… «Милиция»…

Милиция!!!

Вслед за Аринкой, которая уже бежала во всю прыть, Валька кинулся к Анниному подъезду. Потому что толпа, собравшаяся на пока еще неизвестное ему чрезвычайное происшествие, собралась именно возле ее подъезда!

Толпа была небольшая, всего человек десять, большинство – женщины из разряда домохозяек в наспех накинутых поверх халатов куртках и плащах. По всему было видно, что во двор они спустились внезапно. Одна была даже с бигуди на голове. А еще одна сжимала в руке половник, которым она то и дело размахивала в такт собственным словам:

– …прежние соседи были – алкаши, не приведи господь! Потому и решили мы с дочкой сменяться. Только-только заехали, думали, в приличном месте жить будем, а тут…

– Что случилось?! – требовательно спросила Арина, пулей вонзаясь в самый центр собравшихся. – Что?!!

– Человека убили! – ответили ей с готовностью.

Валька бросился к Арине, чтобы подхватить, – так его поразила внезапная бледность, разлившаяся по ее лицу. Но Арина только покачнулась, на секунду зажмурилась, тряхнула головой и крепче вцепилась в лямки рюкзачка.

– Как убили? Когда? Кого???

Он крепко взял ее за локоть. Подумал: «Если теперь на вопрос: «Кого?!» – нам суждено получить ответ: «Анну Березневу», то я хотя бы не дам Арине упасть».

Но и сам он до жути боялся именно этого ответа….

– Кого???

– А фиг его знает, – сказала женщина с половником. И продолжила со внезапно заблестевшими глазами: – Милиция тоже очень этим самым вопросом интересуется. Кого-то убили, а кого – неизвестно, кто убил – тоже неизвестно, и, самое главное, убили-то его в чужой квартире!!!

– «Его»? Так убитый – мужчина? – По тому, как еле заметно прижалась к нему Арина, он почувствовал ее огромное облегчение. Да и сам был почти счастлив.

– Мужик, мужик, – подтвердила тетка с поварешкой. – Голый, как коленка.

– В каком смысле – голый? – глупо спросил Валька.

– В том смысле, что без трусов!

– Как без трусов?!

Арина повернула к нему мордашку с явственно написанным выражением удивления. От растерянности она, видно, надеялась, что именно Валька сможет разъяснить ей всю эту неразбериху. Но он не мог.

– А в какой квартире это произошло? – только и сумел выдавить он.

– В двести восемьдесят восьмой, – ответили хором.

Прикрыв глаза, Валька как мог быстро произвел мысленный подсчет – дурные предчувствия оправдывались.

– Это ее квартира, – шепнул он одной только Арине. Но у изнывающих от любопытства соседок был кошачий слух!

– «Ее» квартира? «Ее» квартира? – встрепенулась тетка с половником, в порыве возбуждения едва не треснув Вальку по лбу этой своей поварешкой. – Чья – «ее»? Вы знаете, да? Расскажите, умоляю! Мы ж тут почти никого не знаем – недавно переехали! Стоим тут, как дуры полные, и – никакой информации!

Другие женщины тоже зажужжали, как потревоженный улей. Каждая из них, безусловно, признавала свое право на информацию.

– …Милиция понаехала, всех расспрашивает, ничего не объясняет…

– …Пожарник такой неинтеллигентный! На меня как рявкнет: дескать – зачем вызывала? А как не вызвать, когда, пардон, свет погас, и искры… На всей площадке пробки повышибало!

– А врачиха-то из «Скорой» говорит: мы, грит, тут уже не нужны. Труповозку надо. Так прям и сказала – труповозку, мол…

– Так кто там живет, в двести восемьдесят восьмой? А?

Последний вопрос был обращен к молодым людям. И, как только он прозвучал, вокруг все стихло.

– Вот что, дорогие женщины, – решительно оборвал Валентин начавшийся допрос. – Давайте все по порядку. Сперва – вы, – обратился он к даме в бигуди, уж очень у нее был серьезный и полный достоинства вид, даже с этим патронташем на голове. – Как вас зовут, простите?

– Эльвира Марковна, – ответила та с некоторой даже церемонностью.

– Очень приятно… так вот, Эльвира Марковна, расскажите нам все, что здесь произошло. Это очень важно, потому что, видите ли, мы с девушкой хозяйке двести восемьдесят восьмой квартиры некоторым образом не чужие люди…

– Понятно, – кивнула та. И действительно все рассказала.

Эльвира Марковна Юматова – в недавнем прошлом чтец-декламатор в Центральном дворце культуры железнодорожников, что на Комсомольской площади, а ныне просто отселенная скучающая пенсионерка (зять Эльвиры Марковны, будучи по профессии простым автомехаником, никак не мог найти с утонченной тещей общий язык и по причине стал инициатором сложного квартирного обмена, в результате которого Эльвира Марковна оказалась на другом конце Москвы, хоть и на отдельной жилплощади), сегодня днем, в районе часов эдак двух, поставила на электрическую плитку маленькую кастрюльку с овсяной кашкой, которую надо было разогреть до комнатной температуры для единственной родной души – йоркширского терьера Тимоши, и принялась неторопливо помешивать кашку ложечкой. Тимоша жался у ног и, высунув из-под шерсти крохотный нос, внюхивался в пары грядущего обеда.

Из комнаты до них доносился бодрый голос ведущего теленовостей, ему вторил еле слышный бубнеж радиоприемника за стенкой. Сама Эльвира Марковна тоже не упустила возможности, разговаривая с Тимошей, пару раз взять голос «в маску» – словом, вокруг царили «мир, покой и благоденствие», как выразилась сама рассказчица.