Андрей Троицкий - Суд Линча Страница 12

Денисов стряхнул пепел в корзину для бумаг. «Грязная обезьяна», – нормально. Он раздавил окурок в пепельнице, отступил абзац, прикоснулся пальцами к клавиатуре машинки. «Пишу тебе, потому что не вижу иного способа пообщаться. Ты избегаешь меня демонстративно. Отказываешься разговаривать со мной, а если и разговариваешь, то только о делах, даешь поручения, приказываешь. Мне это надоело. Если ты не чувствуешь, что я человек, то в моей душе капля самоуважения ещё осталась. Когда я была тебе нужна, ты пользовался мной, как хотел, делал со мной все, что тебе вздумается». Денисов остановился.

Пожалуй, ничего, с настроением. Пусть там менты гадают, что делал Кудрявцев со своим референтом, путь рисуют в своем воображении картинки и пускают слюни. «Ты использовал меня как женщину. А теперь даешь пинка. Ты не думаешь о последствиях, тебе наплевать на последствия. А они, уверяю тебя, будут, если ты не изменишься ко мне. Хотя мне теперь уже все равно. Ты вытер о меня ноги – вот твой выбор, грязная обезьяна».

Перед тем как продолжать письмо, Денисов сунул в рот новую сигарету. Чудесно, вот и «грязная обезьяна» пригодилась.

Глава пятая

Оставив машину на заднем дворе больницы, Мельников обогнул лечебный корпус, гаражи и трансформаторную подстанцию. В этом заштатном городке, в этой больнице он бывал, когда работал в милиции, и хорошо помнил, где расположен морг. Мельников чертыхнулся, угодив начищенным до блеска ботинком в грязную лужицу, остановился на минуту, разглядывая обувь, и зашагал дальше к заметной издалека дырке в заборе. Слава Богу, Леднев не увязался с ним в эту муторную экскурсию по моргам. Хватило ума отказать ему. Да, эти визиты в трупохранилища не прибавляют жизненной энергии.

Накануне Мельников посетил судебный морг в другом конце города, представившись сотрудником московского уголовного розыска, попросил дежурного судмедэксперта показать неопознанные трупы. Осмотрев тела, задумался, не позвонить ли Ледневу. Тело женщины, лежавшее на полу рядом с батареей отопления, по возрасту и комплекции примерно соответствовало пропавшей Елене Викторовне, но опознать погибшую Мельников так и не смог. Труп, неглубоко прикопанный, забросанный сверху еловым лапником, обнаружили дачники в лесопосадках возле самого города. Вернее, не сам труп, а то, что от него осталось. Голова и кисти рук были отрезаны убийцами, впоследствии их так и не нашли, с тела срезали родинки.

«Труп пытались расчленить, – пояснил врач. – Но в последний момент, видимо, решили не возиться. Ограничились головой и кистями рук, скальпировали родинки. Не исключено, преступникам кто-то помешал довести работу до конца. А может, решили, сойдет и так. Причина смерти колото-резаная рана в сердце. А лесные грызуны, – он указал пальцем на бедра и предплечья трупа, – грызуны доделали то, что не успели преступники. Мягкие ткани частично обглоданы. Теперь её и мать родная не опознает».

Мельников спросил, когда истекает срок хранения трупа. «Да какие тут сроки, – отмахнулся судмедэксперт. – Мы не формалисты. Пока идет следствие, пусть лежит. Может, ещё голова найдется». «А время, точное время наступления смерти, его вы установили?» – Мельников стоял перед трупом, решая, что делать дальше. «Вы хотите слишком многого, – врач развел руками. – Привезите мне свежий труп, определю время смерти с поправкой в пять минут. Тут совсем другой случай. И поправка другая – дня два-три… Она умерла примерно тридцать суток назад, ну, плюс минут несколько дней». Мельников все не уходил, все стоял, разглядывал эти жалкие останки человека. «Конечно, никаких носильных вещей на ней не было?» – спросил он. «Конечно», – ответил врач.

Нет, это не Елена Викторовна, скорее всего не она. Надо объехать все оставшиеся морги и больницы, и если уж там не окажется тела, придется возвращаться в тот судебный морг уже вместе с Ледневым. Лучше так и сделать. Леднев не истеричная девица, выдержит эту процедуру.

Осторожно, чтобы не испачкаться, Мельников обошел сваленные возле лестницы морга пластиковые мешки с цементом и по сколотым ступенькам поднялся на второй этаж и постучал в дверь, обитую оцинкованным железом, с табличкой «Старший патологоанатом Т. Ф. Громова». Женщина, совсем молодая, в безупречно белом халате поднялась со стула навстречу Мельникову.

– Тамара Федоровна? – поинтересовался он, запуская руку в карман за просроченным милицейским удостоверением.

– Татьяна Федоровна с вашего разрешения, – женщина натянуто улыбнулась чуть подкрашенными губами, мельком глянула в удостоверение.

Представившись следователем Московского уголовного розыска, Мельников спросил, нет ли в морге неопознанных женских трупов и получил утвердительный ответ.

– Старуха, доставлена три дня назад и женщина лет сорока – сорока пяти, доставлена, – Татьяна Федоровна полистала регистрационный журнал, – доставлена ровно месяц назад, точнее тридцать два дня назад сотрудниками ГАИ. За это время не опознана. А вчера получено разрешение прокурора на её кремацию. На завтрашнее утро заказан спецтранспорт. Хотите ознакомиться с результатами вскрытия? Извините, я спешу на планерку в лечебный корпус.

– С планеркой придется подождать, – Мельников нахмурился. – Вы можете понадобиться мне здесь. Пройдемте к трупу.

– Хорошо, – Татьяна Федоровна подняла телефонную трубку и, подумав секунду, опустила её на место. Она встала, одернула халатик, распахнув дверь, крикнула санитара. – Николай вас проводит, – сказала она Мельникову, – а я через пять минут догоню. Только предупрежу, что меня не будет на планерке.

В подвале морга, пропахшем гнилью, хлоркой и формалином, оказалось так темно, что санитар оступился перед тем, как нашел на стене кнопку выключателя.

– Везут к нам всех попало, – сказал он санитар. – Кого на дороге машиной сбило, кто с перепоя ноги протянул. А мы принимать должны. Это ведь не наша, как я понимаю, обязанность покойников со стороны принимать. Мы больницу должны обслуживать, как я понимаю.

– Неправильно ты понимаешь, – сказал Мельников, обводя глазами помещение. Свет неоновых ламп дрожал под потолком. – Привезли, значит, должны принять. Таков закон.

– Не знаю я эти законы, – Николай помял ладонью свое синеватое в искусственном свете лицо, кашлянул и сплюнул под ноги мокроту.

Труп Елены Викторовны Ледневой Мельников опознал ещё издали. Подойдя вплотную к мраморному столу, он склонился над телом, внимательно, сантиметр за сантиметром осмотрел руки покойной, бедра, икроножные мышцы. Когда Мельников начал раздвигать пальцы ног трупа, низко склонившись над столом, санитар отвернулся.

– Сколько лет тут работаю, а все привыкнуть не могу, – сказал он тихо. – Тяжело к смерти привыкнуть, как я понимаю.

– Правильно, – Мельников порылся в кармане, достал деньги и протянул санитару. – Вот что, Коля, сходи-ка принеси простыню, только целую, прикрыть тело. А пока помоги мне перевернуть её на живот.

Мельников, обойдя стол, приподнял труп за плечи. Коля, спрятав деньги под грязно-белый халат, в брючный карман, обхватил ладонями щиколотки ног. Когда санитар ушел, Мельников снова склонился над телом.

– Простите, что задержалась, – Татьяна Федоровна, как бестелесное привидение, бесшумно подошла сзади и улыбнулась, когда Мельников вздрогнул при звуке её голоса. – Простите.

– Ничего, я пока осматриваю тело, было чем заняться, – Мельников выпрямился. – Что показало вскрытие и кто его проводил?

– Проводила я сама, – Татьяна Федоровна в свете люминесцентных ламп выглядела постаревшей лет на пятнадцать, проступили невидимые прежде морщинки, обозначилась синева под глазами. – Вы опознали тело?

– Опознал, – Мельников вздохнул, больше всего ему сейчас не хотелось сообщать Ледневу о смерти Елены Викторовны. – И что вскрытие?

– Смерть наступила от острой сердечной недостаточности, – Татьяна Федоровна поправила лацканы халатика. – Свое заключение я передала в органы дознания, следователю РУВД.

– А какова причина сердечной недостаточности? – Мельников сделал шаг вперед.

– Причина? Их может быть сотня, этих причин. Покойная могла отравиться грибами, могла пережить приступ ревматизма. Все, что хотите. Во всяком случае, я могу утверждать определенно: причина смерти не насильственная, а естественная, – врач сжала губы в узкую ниточку. – Не насильственная, – повторила она твердо. – На основании выводов экспертизы РУВД приостановило уголовное дело. У милиции, насколько я знаю, тоже нет оснований полагать, что женщина убита.

– При осмотре тела вы видели царапину, неглубокую царапину на локтевом сгибе?

– Видела, кажется, видела, – Татьяна Федоровна сморгнула. – Но царапина ни о чем не говорит. Это царапина – и только.

– Царапины в этих местах очень часто маскируют следы от инъекций, – Мельников оперся рукой о мраморный стол. – Вы давно здесь работаете?