Владимир Михайлов - Выстрел на Лахтинской Страница 12

— Это не освобождает вас от ответственности. Впрочем, мы вас не арестовываем, а просто приглашаем в милицию для дополнительного допроса. Вопрос о соучастии и степени вашей вины решит суд.

На очной ставке Рабулевич подтвердил, что картины и сервиз продал ему Анатолий. После этого Маргонин вновь пригласил Анатолия на допрос.

— Расскажите нам об убийстве профессора Панкратьева, — спросил он в упор.

— Как? Разве Николай Петрович убит? — удивление Анатолия выглядело вполне искренне.

— Будто вы не знаете об этом? А между тем золотые часы,которые нашли у вас, принадлежали раньше профессору. Вы обокрали его, а когда Николай Петрович хотел оказать вам сопротивление, застрелили его.

— Это неправда, я никого не грабил и не убивал.

— Будет вам запираться, Анатолий Николаевич! Это только усугубит вашу вину. Признайтесь во всем и увидите, вам сразу легче станет. Хотите, я помогу вам? Итак, пятого августа, рано утром, вы со своим сообщником Стецюком Яковом Никандровичем отмычкой открыли дверь, проникли в квартиру профессора, взяли самые ценные вещи и уже хотели уйти, когда он проснулся, и, пытаясь вас задержать, вытащил из-под подушки револьвер. Николай Петрович нажал на спуск, но произошла осечка, и тогда ваш сообщник вырвал у профессора револьвер и в упор застрелил его. Верно я говорю?

По мере того, как Маргонин говорил, мертвенная бледность постепенно сходила с лица Анатолия, а под конец он даже пытался улыбнуться.

— Разрешите закурить? — спросил он.

— Пожалуйста.

Анатолий достал из кармана коробку «Нашей марки», вынул папиросу, постучал ею по крышке, чиркнул спичкой и глубоко затянулся.

— Вы неплохо фантазируете, гражданин следователь, но я вас разочарую: пятого утром меня в Ташкенте уже не было, так как четвертого августа вечером я выехал скорым поездом из Ташкента в Оренбург. Об убийстве отца мне стало известно только теперь, от вас. Так что у меня имеется то, что на вашем языке называется полное алиби.

— Да, ученые нынче пошли преступники, — заметил Маргонин, — а чем вы можете это доказать? Может быть, у вас сохранился проездной билет?

— В Оренбург я прибыл шестого вечером и тут же пошел поужинать в ресторан. Там я немного перебрал, да меня еще и оскорбил какой-то фрайер. Я никогда не ввязываюсь в пьяные драки, но мой сосед по столу не выдержал и дал ему, грубо говоря, в морду. Нас привели в милицию, составили протокол, меня отпустили, а соседа посадили за хулиганство: уж очень чувствительно приложился он к физиономии того фрайера, который, как на грех, оказался какой-то важной птицей. Если в Оренбургской милиции соблюдается порядок, то протокол, составленный в ресторане, должен там храниться.

— А может быть, вы выехали из Ташкента пятого?

— Тогда я попал бы в Оренбург не шестого, а только седьмого августа. Посмотрите железнодорожное расписание. Других поездов, кроме Московского-скорого, на Оренбург нет.

— Что же, выясним и это, — откликнулся Маргонин.

В тот же день Маргонин получил телеграмму из Ташкента: «Немедленно выезжайте. Панкратьева отправьте этапом. Зинкин».

...Аня встретила Маргонина, как они и договорились, у главных нарзанных ванн. В огромные дубовые двери с узорными медными ручками проходили курортники. Из парка доносилась музыка, — там у колоннады играл военный оркестр. По проспекту гуляли нарядные праздные люди. В теплом вечернем воздухе чувствовалось что-то пьянящее.

— Я завтра должен уехать, — сказал Леонид, глядя в ее большие миндалевидные глаза.

— Как жаль, — в голосе ее послышалась неподдельная грусть.

— Мне так не хочется расставаться с тобой.

— Я приеду в Ташкент. Ведь там нужны учителя?

Уже стемнело, а они не замечали никого вокруг, долго гуляли в опустевшем уже парке...

Поезд уходил ранним утром. Маргонина провожали Аня и начальник уголовного розыска — он помог внести чемодан в вагон и тут же распрощался.

Станционный колокол прозвонил два раза. Леонид привлек к себе Аню и сказал ей то, на что не решился вчера в парке: что любит ее, что ждет в Ташкенте. Поезд тронулся. Из окна вагона Леониду были видны уходящий вдаль небольшой, словно игрушечный, вокзал и стройная фигурка молодой женщины на перроне.

По пути в Ташкент Маргонин сделал остановку в Оренбурге, чтобы проверить правдивость показаний Анатолия, хотя чутье и подсказывало ему, что тот говорил правду.

В Оренбурге было уже холодно. Шел мокрый снег с дождем, и Леонид изрядно продрог. В маленьком кабинете с табличкой «Начальник Оренбургской гормилиции» сидел уже немолодой человек в старом милицейском кителе и пил чай. Маргонин рассказал ему о цели своего приезда.

— Так можно и простыть, — сказал начальник, глядя из-под нависших бровей на одетого по-летнему Леонида, — вы, наверное, решили, что в России в это время так же тепло, как и в Ташкенте.

Через несколько минут в кабинет принесли чашку дымящегося чая, хлеб и нарезанную тонкими ломтиками колбасу.

— Вот теперь можно и за дело браться. — И начальник распорядился, чтобы принесли протокол задержания в качестве свидетеля Анатолия Николаевича Панкратьева.

Обжигаясь горячим чаем, Маргонин читал написанный химическим карандашом на двух вырванных из блокнота листочках протокол: «Вечером шестого августа 1927 года в ресторан «Уголок» пришли, чтобы отдохнуть, сотрудники местного кооператива Сапожников и Арнаутов. Примерно часов в семь официантка посадила к ним за столик двух граждан, которые заказали водку, коньяк и закуску. Вновь пришедшие — Потапов и Панкратьев, выпив, начали довольно громко отпускать непристойные шуточки по адресу находившихся в ресторане женщин. Арнаутов сделал замечание Панкратьеву, что так, мол, нельзя вести себя в общественном месте. И тут Потапов плеснул Арнаутову в лицо рюмку водки. Завязалась драка, во время которой Потапов нанес Арнаутову телесные повреждения».

— И как же развивались события дальше? — поинтересовался Маргонин, возвращая протокол.

— Сотрудники ресторана вызвали наряд милиции, хулигана доставили к нам. Удалось выяснить, что Потапов — это рецидивист, сменивший фамилию. Панкратьев, не дождавшись суда, куда-то уехал.

— Вы бы не могли вспомнить настоящую фамилию Потапова? — спросил Маргонин, допивая вторую чашку чая.

— Запамятовал. Но нет ничего проще. Пройдите в городской суд и посмотрите дело.

Небольшое здание Оренбургского городского суда находилось неподалеку. Разрешение на знакомство с делом полагалось получить у судьи, но тот был на заседании. Чтобы скоротать время, Маргонин прошел в зал, где шел суд. Слушалось дело о попытке ограбления сберегательной кассы. Как оказалось, двое молодых людей, угрожая оружием, потребовали от кассира открыть сейф.

Был конец дня, и посетителей в кассе уже не было. Но кассир проявила мужество и самоотверженность, она бросила в вооруженного налетчика бутылку с молоком. Грабитель выстрелил и ранил ее. Выстрел и крики привлекли внимание прохожих, и преступники были задержаны.

Маргонин подумал, что Анатолий так просто сберегательную кассу грабить бы не стал, он свои преступления тщательно продумывает и недаром в преступном мире носит кличку Интеллигент, а вот Стецюк — тот просто исполнитель и способен на любое преступление.

Дневное заседание закончилось, и через десять минут Леонид получил небольшую папку с аккуратно подшитыми протоколами допроса свидетелей и обвиняемого. В обвинительном заключении говорилось, что еще до суда была установлена личность обвиняемого, который оказался вором-рецидивистом Стецюком Я. Н. Большинство свидетелей, вызванных в суд, показали, что зачинщиком драки является именно он, и поэтому Стецюка приговорили к двухмесячному тюремному заключению.

Как явствовало из справки, приложенной к делу, он отбывал наказание в Оренбургской окружной тюрьме. Но в тюрьму Маргонину удалось попасть только назавтра, так как она находилась за городом. Здесь ему сообщили, что Стецюк Яков Никандрович три дня назад отправлен в Ташкент по требованию Ташкентского уголовного розыска как подозреваемый в убийстве профессора Панкратьева.

Официантка ресторана «Уголок», обслуживавшая в тот день столик, за которым ужинал Стецюк со своим дружком, опознала Анатолия по фотографии, предъявленной Маргониным. После этого Леонид выехал из Оренбурга. Через несколько дней в Ташкент доставили и Анатолия.

5

Едва Сазонов вошел в вестибюль горотдела милиции, как дежурный попросил его зайти в кабинет Зинкина. Начальник уголовного розыска, положив локти на стол, внимательно слушал, что отвечали Стецюк и Анатолий. Рядом с Зинкиным сидел Маргонин. Он молча пожал руку Сазонову. Зинкин кивнул ему и снова принялся за Анатолия:

— Значит, вы, гражданин Панкратьев, или Андреев, или как вас еще, даже находясь сейчас на очной ставке со Стецюком, все же отрицаете, что вступили с ним в преступный сговор и обокрали профессора?