Лариса Светличная - Неудачная дача Страница 12

Запах еды выманил ее из-под дивана, и она осторожно приблизилась к столу. За свою жизнь кошка четко усвоила, что если ласково потереться о ноги сидящих и помурлыкать, то добрые люди обязательно поделятся и бросят ей со стола самый вкусный кусочек. Но не на это раз. Не успела Милка подойти к столу, с вожделением подняв мордочку к вкусно пахнущей, но недосягаемой еде, как Анюта зашипела «Фу, какая мерзкая тварь» и пнула кошку. Замаху Анютиной ноги помешали длинные юбки, и кошке было не столько больно, сколько обидно.

И вот Настя с Милкой обе смотрят на Анюту с непередаваемым одинаковым, что у ребенка, что у кошки выражением, Анюта продолжает жевать что-то вкусное, нанизанное на серебряную вилку, с ухмылкой глядя по сторонам. Ну и гости! Не могли поесть где-нибудь под кустом? Нет, подавай им комфорт. Способная все-таки девушка, эта Анюта. За неполные пять минут умудрилась обидеть двух самых беззащитных существ в этом доме. Зря она это сделала.

— Настенька, дай, пожалуйста, на минутку свой плакат, — сладким голосом попросила я, забирая у девочки плакат и карандаш.

— Зачем тебе…, - начала было Настя, но я ее не слушала.

Подошла к столу и дернула в сторону расстеленную белоснежную скатерть. Вся еда вместе с хрусталем, серебром и фарфором полетела на пол. Потом я аккуратно положила на стол плакат и старательно нарисовала на лбу у плакатной Анюты жирный крест. Полюбовалась делом рук своих, красиво получилось. Теперь пришла очередь Наполеона, Жозефины-Анюты и лакея открыть рот от удивления.

— Это что? — спросила из-за моей спины Настя, тыча пальчиком в крест.

— Автограф! — улыбаясь, ответила я.

— Чей?

— Анюты.

— Но это же крест!

— Правильно. Крест вместо подписи от выпускницы Оксфорда и МГУ. Она и этого не может нарисовать, пришлось помочь. Забирай, Настя, свой плакат. Отнеси в школу, похвастайся.

Лицо Анюты надувалось и краснело от гнева, а Феликс Филиппович неожиданно сказал:

— Ты мне нравишься!

— Не выйдет, — покачала я головой. — Мы с вами выбираем себе объекты для любви моложе нас самих.

— Что тут у вас случилось?

На лестнице, ведущей со второго этажа, стояли Антон и Степан. Они, видимо, услышали звон посуды, которую я свалила со стола, и пришли посмотреть. Не очень-то спешили.

— Еще не случилось! Сейчас случится! Я эту тварь убью! — вскочила Анюта со стула.

Я удобнее перехватила в руке хохломскую скалку. Ну, что ж, жаль портить красивое личико залетной дивы, а придется. Никакого чувства самосохранения у людей нет. Я всегда веду себя спокойно, никого не трогаю, ну чего все ко мне лезут?

Мне на помощь неожиданно пришла Елена:

— Ты бы заткнулась, дура неграмотная, даже крест вместо подписи не в состоянии поставить, а туда же — спорить с докторами наук.

— Какими докторами? Мне врач не нужен! Он сейчас ей понадобится! — взвизгнула Анюта, и я поняла, что сделала доброе дело, когда помогла ей нарисовать крест. Сама бы она точно не справилась. Ума бы не хватило.

— Можно я тоже подерусь? — спросила Настя, подергав за руку старшую сестру.

Анюта, поняв, что численный перевес не на ее стороне, замерла, и тут вмешался Феликс Филиппович:

— Тузик, взять!

Мы не поняли, кого именно взять, а Тузик понял и схватил Анюту, она вяло отбивалась, так, для вида.

— Драки не будет? — расстроился Степан. — Люблю смотреть, как красивые девушки дерутся…

И часто ему приходится на это смотреть? Ну, может еще увидит, и даже сегодня.

Среди всего происходящего моя кошка осознала, что счастье есть. Скатерть и остатки посуды не смогли скрыть от нее остатки великолепной еды, которая вся оказалась на полу в распоряжении кошки. Хоть бы не объелась от жадности, а то лечи ее потом.

— Ну, а теперь давайте поговорим и проясним некоторые не вполне ясные моменты, — начала я. В конце концов, я преподаватель вуза, или где? Всех собрать в кучу и построить — это я умею. На Елену как хозяйку дома надежды нет — она влюбленными глазами сверлит богатого мужика, который Наполеон. Настя еще маленькая. Парни, которым Никита уже шепотом успел сообщить, что за гости к нам пожаловали, рассматривают раскрасавицу Анюту. Она хоть внешне и хуже Елены, зато богатая.

— И что же ты хочешь узнать? — улыбнулся мне Наполеон.

— Многое. Но лично к вам у меня всего три вопроса. Если позволите.

— Позволяю.

— Благодарствую. Итак, во-первых, как я поняла, где-то здесь недалеко проходит бал-маскарад для узкого круга приглашенных. С какой целью он проводится?

— Помилуйте, барышня, какая там цель! — улыбка Феликса Филипповича стала просто оскалом, выставившим напоказ искусство дорогих стоматологов.

Я также улыбнулась в ответ, и зубы-то у меня свои:

— Вы не ответили.

— Да, костюмированная вечеринка. Только она далеко отсюда проходит, сказал же, что мы заблудились. Там и декорации Кремля построены. Вечеринка посвящена захвату Наполеоном Москвы. Тут и пожары очень вовремя случились. Если бы не заблудились, то вообще бы все прошло просто замечательно.

Я чуть не присвистнула. Если вся остальная тусовка такая же, как эти двое, то им не надо было строить на пожаре декорации Кремля — могли бы и настоящий Кремль поджечь и ничего бы им за это не было, еще бы и помогли керосинчиком полить.

— Поняла, спасибо. Второй вопрос. Вы можете связаться с кем-нибудь и попросить забрать всех отсюда?

— Еще не знаю, — Феликс Филиппович хитро на меня посмотрел.

Я ждала. Парни не сводили глаз с Анюты. Анюта злобно глядела на меня, но молчала, может быть потому, что ее держал Тузик. Елена встала так, чтоб ее фигура смотрелась с наилучшего ракурса. Настя почему-то улыбалась.

Кошка потащила под диван окорок, но никто не нее не смотрел.

Видимо, чтобы вся честная компания была в сборе, или потому, что закончилась водка, к нам пришел Данилыч. В меру трезвый и испуганный.

— Э… Здравствуй, Наполеон! И ты, королева, не болей. И ты, мужик, тоже, не знаю, как там тебя величать, только отпусти даму, — удивился Данилыч, увидев странную незнакомую компанию, но вежливость проявил. Ну, так мы Оксфорды не оканчивали, и здороваться умеем, и крестики рисовать.

— Ты, гад, водку куда дел? — чуть ли не хором заорали парни.

— Известное дело куда. Выпил, — сразу признался Данилыч.

— Прибьем! — со всей возможной серьезностью пообещали парни.

— Давайте потом! — взмолился Данилыч. — Я к вам вот чего пришел — скоро весь поселок сгорит! Со всех сторон огонь подступает. Надо что-то делать.

Дыма действительно стало больше, или это просто совсем стемнело. Если мы тут все сгорим, то это плохо.

— Есть пруд с водой на краю поселка, есть лопаты и ведра. Мужики на той неделе по периметру землю пропахали и канавы проверили. С нашей стороны поселка даже травы нет — вся скошена, — по-хозяйски оповестила Елена.

— Надо просто пойти и все еще раз проверить, и водой полить, — добавила Настя.

Сразу видно — пожары тут не впервые, даже юные девицы осведомлены, что и как надо делать.

— Идемте! — Данилыч замер в дверях.

— А без вариантов, — нерадостно заметил Степан. — Или что-то сейчас сделаем, или сгорим.

Оценив мудрую мысль, парни потянулись к выходу.

— Я с вами! — Наполеон гордо напялил свою шляпу. — Тузик, за мной.

— И я тоже! — подскочила Настя.

— Настя, назад! — схватила ее Елена. — Ты остаешься дома.

— Елена, оставайся с Настей, — сказала я, направляясь к двери. — Полейте водой снаружи стены дома на всякий случай.

— Но как же…

— Я сама покажу всем, где ведра и лопаты, я знаю. Не первый раз на твоей даче, забыла?

Елена остановилась, видно было, что идти ей никуда не хотелось.

— Топай-топай! — подбодрила меня Анюта. — Может, сгоришь где-нибудь.

— Может сгорю, — не стала я спорить.

— Я за ней присмотрю, за этой крашеной куклой, — тихо пообещала мне Елена.

На улице было страшно. Реально так страшно. Где-то далеко полыхали в черном небе багровые полосы, и что-то (жизненный опыт, наверное, и вера в собственную несчастливую звезду) мне подсказывало, что они приблизятся к нам раньше, чем наступит утро. Похоже, наличие убийцы в доме — наименьшая из наших проблем.

Данилыч привел нас к пруду, а по дороге мы забрали из сарая запас ведер и лопат. Наполеон пребывал в возбужденном состоянии, он один бы доволен происходящим. Во что деньги с людьми делают, люди начинают думать, что они в огне не горят и в воде не тонут. Наивные. Даже такие умные, как этот Наполеон, а все равно наивные. Жарко ему в своем прикиде, но не снял. Марку держит. Даже шапка тяжелая на голове. Хоть сейчас в бой. Но он и шел вдоль поселка как по развалинам горящей Москвы.

Парни шли следом, а я замыкала строй, тоже волоча ведро с лопатой. Никто мне не стал делать скидку на пол, возраст и субтильную комплекцию. Ну да я и не жалуюсь, сама бы с удовольствием копала и поливала поселок по периметру, лишь бы тут не сгореть.