Леонид Левин - Только демон ночью (Часть 3) Страница 12

Никакой технологической документации и чертежей покупка не предполагала. Наоборот, всё должно, по замыслу продовцов, оставаться тайной для русских. Вот почему одним из основных условий контракта являлось абсолютная непричастность красных инженеров и техников к сборке двигателей. Им запрещалось даже находиться в цехе, где монтировались из прибывающих из-за границы деталей и опробывались движки. Таковы жесткие условия контракта. Но большевики не считались с глупостями такими как условия контракта, считая их буржуазными предрассудками. Главное - Стране Советов нужны свои, отчественные двигатели. Вот Партия и поставила перед заводом задачу выкрасть любыми способами чертежи и секреты дизельных двигателей, а затем, прогнав иноземцев, наладить собственное производство. Просто и дешево.

Под видом малограмотных рабочих руководство завода направило на сборку вчерашних рабфаковцев, выпускников института. Дед оказался в их числе. Итальянцы дотошно проверяли работу русских, внимательно следили за ними, запрещали иметь при себе измерительные инструменты, карандаши, бумагу. Аборигенам доверяли только гаечные ключи, отвертки, молотки. Дирекция завода вынужденно соглашалась со всеми требованиями зарубежных партнеров, только бы не задерживались сроки вступления в строй подводных кораблей. В течение дня рабочие не выходили из здания даже на перерыв. Одна беда, в цеху не оказалось работающего туалета и тут уж, ничего не поделаешь, приходилось выпускать работяг за пределы контролируемой зоны. Попав один только раз в общий туалет иностранцы запросили пардону и для них пришлось возвести рядом с цехом отдельный деревянный домик, в который, в свою очередь не допускались русские..

Питание рабочим приносили из заводской столовой в больших жестяных бидонах. В первый день еду предложили и иностранным спецам, те попробывали и вежливо отказались от кислых щей да прелой каши. Ели свои бутерброды, составленные из покупаемых в лавках Торгсина продуктов, презрительно косясь на грязных, одетых в заплатанные лохмотья местных работяг, хлебающих из мятых мисок годящееся только на корм скоту варево. Отведав заводскую пищу итальянцы уже не удивлялись частым отлучкам несчастных аборигенов в туалет. А зря. Туалет тот оказался весьма хитрым. За перегородкой открывался тщательно охраняемый ход в помещение, куда пускали далеко не всех.

Подкладка замасленных рабочих спецовок была снабжена специальными мерительными меточками с одной стороны и гладким куском белой ткани покрытой ровным слоем типографской краски с другой. Молодые инженера снимали таким образом размеры деталей, а сложную конфигурацию отпечатывали плотно прислоняясь к поверхности полой тужурки. Рабочие специального отдела через загаженный туалет забегали в неприметное зданьице и проскочив коридорчик оказывались в светлом помещении с кульманами и чертежниками в белых халатах. За считанные минуты на ватмане по памяти делались наброски, а затем уже создавались рабочие чертежи изделий. Теперь этакое называется промышленным шпионажем, но в тридцатые годы именовали трудовым подвигом. Не успели итальянцы покинуть пределы СССР как завод приступил к массовому выпуску дизелей. Задание Партии выполнили в срок. А не выполнили - на Соловках места хватило бы всем.

Время рвалось вперед... Сложное время. Прошла по стране коллективизация оставив позади миллионы умерших голодной смертью, осиротевших. Своих детей Бог молодой паре не дал, но подняли, выходили в голодмор девочку, удочерили и она отвечала им всю жизнь за тепло и любовь, заботой и лаской. Григория оценили как инженера, доверяли ему сложные производственные задания, зачастую связанные с риском лишиться головы в случае неудачи, от которых другие инженеры под разными предлогами благоразумно отказывались. Звали деда в Партию, но тут уж сам волынил как мог. Кое что в коммунистах ему всё больше и больше не нравилось. Да и спокойней жилось беспартийному во времена ежевых рукавиц, повальных партийных чисток и политических процессов.

В годы войны Мусенька стала военврачем, но с дочкой не рассталась. Упросила, умолила начальство, да так и возила с собой по госпиталям и санитарным поездам. Девочка не чуралась никакой работы, помогала выхаживать раненных, кормила, поила, меняла повязки, читала письма из дому и писала ответы родным.

Сам дед в это время строил Танкоград на Урале. Так уж случилось, что однажды пришлось работать на одной стройке с заключенными Гулаговских лагерей, среди которых неожиданно обнаружилось довольно много бывших соучеников по рабфаку и коллег по работе. Заключенные трудились без выходных, по двенадцать и больше часов ежедневно под строгой охраной, переговорить с ними, перекинуться словом, помочь куском хлеба вначале никак не удавалось. Самое удивительное произошло когда один из расконвоированных зеков, грязный, ободранный подсобник развозивший по бригадам жидкий, еле теплый суп в ржавых бидонах по морозному, огражденному колючей проволокой заводскому двору, заторопился вдруг и пошел рядом.

- Не узнаете, Гриша?

- Не признаю, честно говоря. Помогите, может вспомню.

- Сосед Ваш... бывший, ... по лестничной площадке. Мусенька детишек, жену мою лечила.

- Капитан..!!?? - Вскрикнул было дед, вспомнив бравого, с румянцем вполщеки капитана гозбезопасности, начальника особого отдела одного из номерных заводов на котором пришлось работь в тридцатые годы.

- Тише! Тише! Умоляю Вас! Был капитан, да весь вышел. Заключенный я, заключенный....

- Как же так? ...

- А вот так... То других по анонимкам да по доносам сажал, а потом и меня не миновала чаша сия. .... - Помолчал, задышал тяжело, хрипло, изо всех сил налегая грудью на бечевочную упряжь санок с огромным помятым бидоном. Дед понял как тяжело тащить изможденному человеку груз, попытался помочь..

- Да Вы что? Помогать врагу народа! ... Отойдите и делайти вид, что незнакомы со мной, что просто по пути случайно оказались. Да мы так и так сейчас разойдемся. Одно хочу сказать. И на Вас писали доносы, но я им хода не довал. Рвал и выкидывал... С одной стороны знал Вас хорошо, с другой, жена ваша детишек лечила, а посади Вас... с ней тоже бы пришлось распрощаться. Спасибо ей передайте .... Да, некоторые из доносчиков тоже здесь, на соседних нарах парятся... Вот и всё, прощайте. Наверное в этой жизни больше не свидимся.

Дед сунул руку в карман полушубка, наткнулся на пачку папирос, ничего другого с собой не было, быстро оглянулся по сторонам и ткнул пачку в карман лагерного бушлата. Больше ничем помочь не мог.

Только позже, уже ночью, на снимаемой кварире дошло до него сказанное зеком. Так и не заснул тогда, курил папиросу за папиросой до самого рассвета. Вот оказывается какая цена свободы, счастья - соседство с особистом, жена-врач, а ведь могло сложиться совсем по-другому и таскал бы тогда он в драном лагерном бушлате вместе с бывшими сокурсниками и коллегами железные болванки по покрытому снежными завалами заводскому двору. Выходит и зеки в большинстве своем никакие не враги народа, а невинные и оболганные жертвы доносов, а может сами - вольные или невольные доносчики.

Близился момент пуска завода. Дело оставалось за монтажом прибывшего из Америки огромного портального крана, необходимого для сборки танков. Все детали крана, упакованные в ящиках с английскими надписями уже высились в возведенном среди пустыря здании нового цеха. Не хватало только документации. Судьба распорядилась так, что детали крана и сопровождающие документы шли морем из далекой Америки в Советский Союз на разных пароходах. Металл послали раньше, а документы и чертежи задержались в связи с трудностью квалифицированного перевода с английского языка на русский. Первый конвой проскочил из Рейкьявика в Мурманск без потерь, а второму не повезло, одним из первых затонуло под немецкими бомбами судно с заботливо переведенной документацией.

Деда вызвали к Директору завода. Рядом стояли Парторг ЦК - человек лично ответственный перед Сталиным за пуск предприятия и начальник заводского НКВД. Разговор произошел короткий.

- До пуска осталось ровно тридцать дней. Документация утеряна, на ее восстановление и повторную доставку уйдет не меньше четырех месяцев. Фронт не может ждать. Танки нужны сегодня, завтра будет поздно. Страна ставит перед тобой, Григорий Моисеевич, трудную, но почетную задачу - собрать, смонтировать и пустить кран. На всё - тридцать дней. Управишься - орден, нет... ты знаешь время военное, ... суровое...

- Не управитесь, расстреляем. - Уточнил Начальник НКВД.

- Запомни, Гриша, в твових руках не только собственная жизнь, не только судьба жены и дочки, но и ... наши жизни... За строительством пристально следит сам товарищ Сталин, - добавил Парторг ЦК. - Требуй все, что считаешь нужным, дадим лучших людей, питание, но собери этот чертов кран. Прикинь потребности и возвращайся через час. Мы ждем.