Георгий Брянцев - Клинок эмира Страница 12

- Вот, читайте, - подал письмо Саттар. - Лучше я не расскажу.

Комэска отпил из пиалы еще несколько глотков чаю, застегнул ворот гимнастерки и принялся за чтение. Читал он вслух, медленно, четко, соблюдая знаки препинания. Прочитав фразу по-узбекски, он секунду молчал, а потом, пошевеливая пальцами в воздухе, будто нащупывая слова, переводил на русский язык.

Уполномоченный слушал с невозмутимым лицом и продолжал прихлебывать чай. На лице его было такое выражение, будто все на свете ему безразлично, в том числе и судьба какой-то девушки Анзират, попавшей в беду.

Комэска прочел, покрутил головой, потуже затянул поясной ремень и сказал:

- Смотри! Вот диво! Значит, отыскалась?

- Я звонил на службу Нарузу Ахмеду, - пояснил Саттар, - но там мне не захотели отвечать. Говорят, справок по телефону не даем...

Корольков тем временем вынул из полевой сумки сложенную гармошкой карту, расстелил ее на столе и отыскал на ней кишлак Обисарым:

- Эге! Туда, верно, и ворон костей не заносит. Нашел, змеиное отродье, местечко! Что же, выручать надо деваху? - и он посмотрел на уполномоченного.

Тот продолжал пить чай, отдувался и молчал.

- Выручать, товарищ комэска! - горячо подхватил Саттар. - Если бы только знали, какая это девушка...

- Да уж известно какая, самая лучшая, - улыбнулся тот. - У старика Умара плохой дочки и быть не могло! А пишет она складно, ясно.

Саттар не знал, что сказать по этому случаю.

- И что же ты решил? - спросил комэска.

- Арестовать его надо, эмирскую собаку, товарищ комэска. Он - дважды преступник. Он убил Умара Максумова, похитил и... - дальше он не мог продолжать.

- Это правильно, - согласился комэска, и лицо его будто отвердело. - И к стенке поставить за такие художества. Обязательно к стенке. Но прежде поймать его надо. Он, небось, в конторе потребкооперации не сидит после таких дел, нас с гобой не дожидается...

- Поймать! - загорячился Саттар. - Немедленно! Разрешите, товарищ комэска, взять коня, Барса... Поскачу в этот кишлак, подниму на ноги тамошний актив, захвачу этого мерзавца. Анзират привезу.

- Прыткий ты, я вижу, - усмехнулся комэска. - Это не так просто... Я тебе скажу, а ты пока забудь. Понял? Я сам только что узнал. Наруз Ахмед банду водит...

Саттар от удивления поднял брови. Потом подумал, что в этом, собственно, ничего неожиданного нет.

- Но водить ему осталось недолго, - продолжал комэска. - Придет и его черед. И скорее, чем он думает. А пока он занят своими делами, ему, видно, не до жены. Поэтому мой совет...

- Все понятно, товарищ комэска. Можно отправляться?

- Стоп! Погоди! - поднял руку до сих пор молчавший уполномоченный особого отдела Шубников. Так не пойдет, Саттар. Что же, думаешь, мы одного тебя в волчью пасть сунем? Не дело! Один в поле не воин. Девушку-то тебе на блюде едва ли вынесут. Не для того они ее уворовали. За нее они драться, пожалуй, будут, И ты, парень, выручая невесту, сам угодишь в беду.

- Не надо мне никого, - горячо возразил Саттар. - Сам управлюсь. Это мое чисто личное дело.

- Это еще как сказать, - невозмутимо заметил Шубников и, достав из кармана блокнот, начал что-то писать. Закончив, он сложил листок, подал его Саттару и спросил: - Командира особого отряда ОГПУ знаешь?

- Так точно.

- Отдашь ему. Он выделит тебе двух хлопцев. Я пишу каких. Одного русского, другого - таджика. Ребята - орлы.

- Есть! Спасибо! Я оседлаю коня и мигом!

- Вот и отлично, - потер руки комэска и обратился к Саттару: - Найдешь кишлак?

- Найду, - твердо заявил тот.

- А лучше посмотри на карту. Вот видишь, О-би-са-рым. И кишлачок-то так себе, дворов тридцать-сорок не более, а забрался куда - ровно орлиное гнездо! Дорога одна через ущелье идет, а другая через перевал. Но эта длиннее. Выбирай сам, на месте будет виднее. Ну, поезжай! Командиру дивизиона я сам скажу. Дуй! Аллюр три креста!

- Есть! - ответил Саттар, круто повернулся и выбежал из комнаты.

11

Кавдивизион после долгого и утомительного марша по пескам Таджикистана остановился на дневной отдых в районе строительства крупной плотины.

Бойцы и командиры, невзирая на адскую жару, спали, где кто мог. Ночью предстоял новый длительный марш и надо было набраться сил.

Уполномоченный особого отдела Шубников долго лежал в душной войлочной кибитке, силясь уснуть, но, окончательно убедившись, что из этой затеи ничего не выйдет, встал и вышел.

В голове от бессонной ночи и жары стоял неумолкающий звон, глаза воспалились и горели, словно они были забиты сухим песком.

Шубников, вялый и ослабевший, без всякой цели побрел по поселку строителей, напоминавшему собой цыганский табор.

В красном уголке с настежь распахнутыми окнами шла громкая читка газет. Слушатели сидели на скамьях, думая о чем-то своем. Кое-кто дремал.

Шубников прошел мимо. Миновав три ряда палаток с поднятыми краями, он подошел к крайней. Перед ней на открытом воздухе, к большому ящику, служившему столом, тянулась длинная очередь. Молодая женщина, врач или медсестра, в белом халате наливала из бутыли в чарку жидкость и давала каждому выпить.

По тому, как каждый выпивший кривился, отплевывался и тихонько поругивался, можно было догадаться, что здесь поили хинным раствором.

Шубников побрел дальше и, выйдя на край глубокого котлована, стал наблюдать за работой. Нескончаемой вереницей, приседая и балансируя, по дощатым настилам двигался людской поток: из котлована с гружеными тачками, а обратно - с пустыми. Голые спины землекопов, потемневшие от солнца, отливали медью.

К Шубникову подошел и встал рядом пожилой черный как жук человек в тюбетейке и цветастом халате. Он тоже наблюдал за работами и изредка покрикивал:

- Не задерживай, Усман! Не задерживай!

Или:

- Оттуда тачкой не выберете, возьмите носилки!

Шубникова он, казалось, не замечал. Так прошло несколько минут, и вот совсем неожиданно уполномоченный услышал:

- Большое дело, начальник. Большое дело...

- Ты, ата, мне говоришь?

- Да, тебе... Я искал тебя... Только ты не подходи ко мне. Это лучше. И не смотри в мою сторону. Стой так и слушай меня...

- Хорошо, - произнес заинтересованный Шубников и спросил: - А ты знаешь, кто я?

- Знаю, начальник, потому и говорю. Я - бригадир землекопов. В мою бригаду сегодня утром пришли трое оттуда...

- Откуда?

- С чужой земли.

- С той стороны?

- Да...

- Их много оттуда идет.

- Правильно, но все разные. Одним нужна мануфактура, другим мука, третьим чай, четвертым - наша кровь. Но эти трое - честные люди, рабочие люди. У них пустой желудок, они хотят работать. Им можно верить. Они мне сказали сейчас, что на нашу сторону перебрался курбаши Мавлан со своей бандой.

- Знаю об этом.

- Но ты не знаешь, где таится банда.

- А ты?

- Я тоже не знаю, а эти трое знают и могут сказать.

Шубников скосил глаза и посмотрел на таджика. Тот, прикрыв ладошкой брови, внимательно следил за работами в котловане.

- Мухитдин-ата! Иди, пей хину! - крикнул он. - А то опять вечером малярия затрясет. Передай тачку Халилу!

- Дальше говори, - напомнил о себе Шубников.

- И еще они расскажут тебе, что на подмогу к Мавлану идет с гор со своей шайкой какой-то Наруз Ахмед. Сообща они готовятся напасть на районный центр.

- Где эти люди? Я хочу их видеть.

- За этим я и пришел. Я пойду, а ты не теряй меня из виду. Иди за мной, но не сразу. Так лучше. Тут есть разные глаза и разные уши.

Бригадир отдал еще какую-то команду рабочим и медленной походкой направился в поселок. Минуту спустя в противоположную сторону пошел Шубников и обогнув высокие отвалы земли, повернул к поселку.

12

Белое солнце немилосердно жгло землю. С юга дул огненный "афганец", свистел в чахлых кустиках верблюжьей колючки, шевелил песчаные гряды, курчавил загривки мертвых барханов.

Вокруг простиралась бурая, выжженная пустыня. Сквозь палящий зной навстречу горячему солнцу мчались три всадника. Пыль покрывала их с головы до ног, песок лез в глаза, щекотал ноздри, поскрипывал на зубах.

Всадники торопились, Путь их лежал к далеким горам, что громоздились на юге, увенчанным белыми снежными шапками.

- Сатанинское пекло! - зло бросил Саттар Халилов, скакавший впереди. Он перевел коня с рыси на шаг. Два бойца пристроились к нему по обе стороны.

- Да, здорово печет, - согласился таджик Закир и, сняв фуражку, вытер рукавом бритую наголо голову.

- Посмотрите! - воскликнул Гребенников и выбросил руку вперед.

Зрелище было обычным для этих мест. Горячие лучи солнца, встречаясь на своем пути с охлажденным воздухом гор и преломляясь в нем, создавали причудливые миражи. Фантастические картины менялись одна за другой. Вначале показалась неохватная глазом ширь водной глади, а секунду спустя с другой точки рисовались уже какие-то сказочные чертоги со множеством колонн, которые, в свою очередь, сменил зеленый цветущий оазис.

- Если бы вместо всех этих сказок кишлак Обисарым показался... - зло проговорил Саттар.