Птичий глаз - Кира Брайан Страница 12

— И правда, неспокойно. — Понимающе кивнул Сизый. — С внуком Гавриловны разберемся, а за сыном соседским ты посмотри. По зиме приду, расскажешь. А может и раньше. Только смотри, чтоб тебя не засекли.

— Да кому, какое дело до старой бабки! — Старушка засмеялась. — Скажу, что больно парни интересные, да сильные. Вон присматриваюсь, кого попросить забор починить.

— Да ты Штирлиц, баб Зин, — Сизый улыбнулся.

— Картошки то возьмете? Или может солений каких? Огурчики уже настоялись да скоро капустку посолю, заходите.

— Я за твою капусту душу готов продать, так что обязательно загляну, — Сизый склонил голову набок. — Нам бы картошку, морковку, свеклу и от солений не откажемся.

— Сейчас-сейчас.

Пока старушка ходила из одной комнаты в другую, из дома в погреб, Щегол успел закончить с банками и спуститься с чердака. Весь измотанный, он подошел к Сизому и упал на стул рядом с ним. Переведя дыхание, он посмотрел на парня, чей взгляд был направлен в одну точку. За половину дня, проведенную с Сизым, Щегол заметил, что веселую хохотушку тот из себя только строил. А если взглянуть на Сизого ненароком, когда тот задумается о чем-то, то радостью и весельем там и не пахнет.

— Что случилось? — Щегол непонимающе нахмурился.

— А? — Сизый вернулся к своему привычному состоянию. — Все в порядке. Надо еще будет кое-что проверить сегодня.

Старушка вернулась к ним с двумя большими пакетами, где в одном лежали овощи, а в другом банки с соленьями. Она продолжала мельтешить, набивая пакеты посильнее другими продуктами.

— Баб Зин, да куда нам! — Вовремя спохватился Сизый. — А у тебя нет случаем лишнего полотенца банного? Или может, знаешь, где его тут у вас купить?

— От чего ж нет то. Все у меня есть.

В один из пакетов тут же опустился мешочек с бордовым полотенцем. Старушка опустилась на табуретку и окинула взглядом парней.

— Может, щей хоть отведаете? А то куда вы на голодный желудок.

— Нет. У нас еще тут дела есть, не можем же мы отсиживаться у тебя, — Сизый поднялся из-за стола и пошел в сторону порога. — Спасибо, баб Зин. И за пироги, и за продукты, и за… — он замялся.

— Ох, мои хорошие. Аккуратнее тут у нас, — схватив в обе руки по пакету, она вышла на улицу, чтобы проводить гостей.

— До свидания, — Щегол забрал у нее пакеты и слегка прогнулся под их тяжестью.

* * *

— Это твоя бабушка? Зачем она нам столько всего дала? Что мы вообще здесь делали? Куда мы идем? — Щегол не унимался задавать вопросы.

— Подожди, давай постепенно, — Сизый наконец-то решил начать диалог. — Это Зинаида Сергеевна, и она не моя бабушка. Нам же нельзя поддерживать связь с семьей, забыл? Мы периодически выполняем работу у нее на участке, а за это она снабжает нас продуктами и информацией. Тут нехороший район. Здесь обычно поселяют освобожденных заключенных, а они тут наводят свои порядки. И иногда эти порядки не очень хорошо сказываются на городе. Поэтому нам приходится следить за обстановкой, чтобы все не пошло через одно место, — он взял небольшую паузу, а после продолжил. — Сейчас мы идем в сторону дома Юлии Матросовой. У нее с сыном проблемы, надо посмотреть.

— Ого, то есть мы следим за порядком? Как Тимур и его команда типа? — вопросов у Щегла появилось только больше. — А Соколу надо сообщить?

— Нет. Нечего пока сообщать. Да и если вдруг дело минутное, то незачем тревожить.

Они завернули за угол, но улица словно была зациклена, ведь ничего в пейзаже не изменилось. Все те же покосившиеся домики, та же грязь и сухие деревья, что склонялись от каждого порыва ветра. Сизый завернул к одному и кривых домиков и опустил пакеты на землю. Домик Юлии Матросовой не слишком отличался от домика бабы Зины, но какой-то неуловимой энергетикой отталкивал от себя и внушал как можно быстрее убежать от этого места. Прежде чем он открыл калитку, из-за нее высунулась лысая голова парня. Как только он увидел их, то сразу бросился бежать в другую сторону. Сизый выругался и кинулся за ним.

— Жди здесь! — напоследок крикнул он Щеглу, что итак не мог бежать с пакетами.

Сизый перепрыгивал через грядки за прытким парнем, что мигом перемахнул через забор и оказался уже на чужом участке. Сизый не отставал от него и ровно также перепрыгивал через заборы, чтобы не упустить беглеца. Вырваться не получалось, но от попытки сбежать он не отказывался. Петляя между сухих яблонь, беглец споткнулся о лежавшие на земле грабли и рухнул вниз. Сизый подоспел во время и пинком ударил парня под ребра, чтобы тот не повторил свою попытку бегства. До даже после этого он попытался подняться, чтобы скрыться за чужими огородами. Сизый вцепился в синюю рубашку парня и ударил его по лицу.

— Что ты принимаешь?! — в ответ лишь молчание. — Что ты принимаешь?! Сколько мне еще повторять?

— Перед ментами буду отчитываться! — парень сплюнул на землю густую кровь. — Еще и на вас заяву накатаю.

— Ну и молчи, — Сизый закатал рукав на куртке парня, что та треснула по швам. — Кто тебе поставляет героин? Тут даже денежек твоей мамаши не хватит. С кем ты работаешь?

— Отвали от меня! — парень попытался вырваться. — Он убьет тебя. Всех вас, — он рассмеялся так, будто прямо сейчас не прижат к холодной земле. — Вы ничего не сможете сделать с этим. А знаешь почему? Потому он, в отличие от вас, работает с законом и не прячется. Трусы! Крысы! Сначала район, потом город, а потом и вас изведут как сорняк. Герман Жуков изведет всех вас, как жуков, — из-за собственного каламбура он рассмеялся так, словно услышал лучшую шутку на свете.

Сизый отпрянул от парня, как от чумного, и сделал шаг назад. Лицо парня было худым и серым, словно в пыли. Его череп был обтянут тонкой кожей, а глаза будто с минуты на минуты выкатятся на землю. Он продолжал издавать звуки, издалека напоминающие смешки, так и валяясь на земле.

— Мерзость, — Сизый плюнул на землю рядом с парнем и ушел.

* * *

— Отвратительное платье, — Сорока кричала из своей комнаты, в которую она ушла сразу же после того, как вернулась. — Мне кожу натерло. Оно еще и короткое такое!

Наконец она вернулась в гостиную в своем привычном — спортивные штаны и короткая белая футболка с каким-то принтом. Она завалилась в кресло, закидывая ноги на подлокотник, и протянула Соколу