Клан - Кармен Мола Страница 12

Ей повезло, и дверь открыла любительница париков. Правда, сейчас вместо афрокосичек Элена увидела бритый череп. Босая, в коротких штанах и майке, девушка была мокрой от пота. Когда раздался звонок, она, судя по всему, тренировалась.

– Привет, извини за беспокойство. Ведь ты Кира, верно? Мануэла о тебе рассказывала. Я понимаю, что это выглядит странно, но я волнуюсь: Мануэла пропала несколько дней назад, и я уже не знала, где ее искать, пока… одним словом, я вспомнила о тебе. Мануэла говорила, где ты живешь.

Девушка любезно улыбнулась и жестом предложила Элене войти.

– Мне до смерти любопытно узнать, что говорила обо мне Мануэла. А тебя как зовут?

– Элена. Говорила только хорошее, правда!

Кира вытерла потное лицо краем майки, оголив при этом твердый живот со скульптурно прорисованным прессом.

– Элена Бланко? Ее начальница, верно? Стало быть, у нас уже есть что-то общее. Мануэла мне тоже о тебе говорила. Я тренировалась, хочешь что-нибудь выпить? Я собиралась приготовить себе изотоник. Нужно восстанавливать соляной баланс…

Элена чувствовала себя неуверенно, поскольку привыкла держать ситуацию под контролем, а на этот раз не знала даже, кто такая эта Кира. Пришлось пойти по коридору вслед за хозяйкой. Спина у спортсменки была могучая, бритый череп украшала татуировка – два орлиных крыла.

– Ты совершенно зря беспокоишься. Мануэла всегда была такая: пропадает, не предупредив. А через несколько дней объявляется снова.

Они прошли в гостиную. Обстановка здесь больше напоминала спортивный зал, чем обычное жилье. В центре стояла скамья с противовесами и тяжелые гантели. Маленький телевизор и больше почти ничего, так что Элене вдруг показалось, что в квартире постоянно никто не живет.

– Знаешь, Элена? Меня удивляет, что Мануэла обо мне говорила. Обычно она этого не делает – наверное, стесняется.

Кира говорила и одновременно добавляла в стакан миксера разные ингредиенты: подсоленную воду, сок двух апельсинов, которые выжала рукой, имбирь, ложку меда и банан. Включенный миксер взвыл так, что им пришлось на несколько секунд замолчать.

– Скажу тебе честно. Я видела тебя в нескольких роликах…

Кира попробовала коктейль и, улыбаясь, вытерла рот ладонью.

– Тебя она тоже записывает?

– Нет, меня… Ты знала, что она записывает все, что происходит в спальне? У нее там скрытая видеокамера.

– Мне наплевать. – Кира поставила стакан на разделочный стол и подошла к Элене. – А тебе – нет? Ты, я гляжу, постарше, но стесняться тебе, наверное, тоже нечего. Как там в поговорке? Старое вино лучше молодого.

Элена немного отстранилась, ощущая неловкость. Она не хотела спугнуть Киру, ей нужно было найти Мануэлу. Хозяйка квартиры не стала скрывать разочарование.

– Правильно ли я тебя понимаю: посмотрев наши видео, ты настолько вдохновилась, что узнала мое имя и адрес. А теперь даешь задний ход, так что ли?

– Я же говорю, что просто волнуюсь за Мануэлу. Уже несколько дней не могу ее найти.

– А с чего ты взяла, что мне о ней что-то известно? Мануэла вправе делать со своей жизнью все, что ей заблагорассудится.

– Послушай, Кира, может быть, она в опасности. Если ты знаешь, где она, или знаешь кого-то, кто с ней общается ближе, чем ты, лучше скажи мне об этом.

Кира с игривой улыбкой оглядела Элену с ног до головы. Затем сделала шаг вперед.

– Элена, золотце…

И тут Кира ударила ее под дых. Элена согнулась пополам, задохнувшись, и не успела опомниться, как хозяйка квартиры вынула из кухонного ящика пистолет. Удар коленом в подбородок свалил Элену с ног. Во рту появился привкус крови – наверное, прикусила язык. Кира опустилась рядом с ней на колени и приставила к виску пистолет.

– Делай то, что тебе велела Мануэла: подавай заявление об уходе и закрывай ОКА.

– Заявление я подала, но закрыть ОКА не в моей власти.

– Придется тебе найти способ, как это сделать.

– Зачем?! Чего я добьюсь, закрыв ОКА?

Элена зашевелилась на полу, понимая, что дела ее плохи, что Кира вооружена и в любой момент может выстрелить, но ей было все равно.

– Тебя не волнует, что будет с Сарате?

– Я знаю, что он убит!

Кира встала, отошла на несколько шагов назад, ни на секунду не выпуская из поля зрения раздавленную отчаянием, корчившуюся от боли Элену.

– С чего ты это взяла? Сарате жив. Пока что. Но если ты не сделаешь того, что тебе велели, считай, что на спусковой крючок нажмешь ты сама.

– Докажи, что он жив. Возьми телефон. Позвони ему, дай мне его услышать.

– Этого я сделать не могу.

Элена захохотала. Так хохочут люди, когда сходят с ума. Они поставили на карту жизнь Сарате, пытаются сломить ее волю, и все ради чего? Чтобы закрыть ОКА? Им действительно это надо?

– Убила бы ты меня сразу! Или тебе не разрешили? Мануэла или кто там еще не дал тебе права нажать на спусковой крючок – я угадала?

– А ты сообразительная, дорогуша.

Кира ударила ее ногой в лицо. Элена снова упала как раз в тот момент, когда начала приподниматься. Туман, от которого она недавно избавилась, снова заволок все вокруг, но теперь он был густой и черный. Кира схватила ее за волосы и зашипела в самое ухо:

– Убить тебя я не могу, но никто не запрещал мне над тобой поиздеваться.

– Оставь меня в покое.

– Только после того, как выполнишь свою часть договора. Тебе нужно доказательство, что Сарате жив? Ты получишь его сегодня вечером, в восемь, на площади Олавиде.

С этими словами она схватила Элену за волосы и оттянула ее голову назад только для того, чтобы с размаха ударить лбом об паркет.

Глава 7

У двери кабинета, который теперь занимала Мириам, стояла картонная коробка с вещами Элены. Их было не так уж много: инспектор Бланко не любила окружать себя большим количеством предметов – то ли потому, что защищала свою личную жизнь, то ли потому, что никакого мира за пределами офиса на Баркильо для нее не существовало. Из коробки высовывалось горлышко бутылки, какая-то одежда, которую она хранила, видимо, для тех случаев, когда приходилось ночевать в ОКА, но Рейес не отрывала глаз от рисунка, вернее, от желтых карандашных каракулей. Она знала, что их нарисовала Малютка Михаэла, и думала о том, что девочке повезло. Элена не смогла ее удочерить, и Михаэла вернулась в Румынию к своему биологическому отцу.

Поведение коллег бесило Рейес не меньше, чем