Мария Жукова-Гладкова - Поиграй со мной в любовь Страница 13

Он также рассказал мне про вкусы и пристрастия своего сводного брата – что помнил. Да, наверное, он и не знал всего. Все-таки разница в возрасте десять лет – это немало. Да и в отношениях явно не все было гладко. Ведь их общий отец недолго горевал после смерти матери Славы и женился на матери Кости, с которой и жил вплоть до своей преждевременной кончины.

Костя точно не знал причины смерти первой жены отца – вроде бы чем-то отравилась. Потом родственники что-то говорили про проблемы с печенью и острый панкреатит. Нельзя исключать, что отравление как раз и спровоцировало те проблемы, которые до этого не давали о себе знать. Или женщина не обращала на них внимания – там кольнет, тут кольнет, тяжесть в брюшной полости. У нас ведь народ к врачам ходит, только когда совсем припрет. А потом все совпало. Да и возможности медицины тогда были не такими, как теперь, лекарств было меньше, доступность иностранных препаратов ограничена.

– Слава тебя обижал в детстве? – спросила я.

Костя покачал головой.

– Он просто не обращал на меня внимания. Знаешь, почему я увлекся одеждой? Я хотел выделиться. Потом стал профессионально изучать одежду, то есть историю моды, хотя нет… Именно одежду. Ну и понял: вижу, что кому подойдет. И опять же женщины…

Костя рассмеялся.

– Мне всегда казалось, что модой и одеждой занимаются только голубые, – призналась моя мама.

– Скажите этой моей жене, – попросил Костя. – Нет, я люблю женщин, и только женщин. Ну а моя работа дает мне массу возможностей для знакомства. И обхаживать женщину не надо. Одел так, что стала красоткой, подчеркнул самые выигрышные черты – и женщина твоя. Только Алена не относится к этому с пониманием!

Да, иметь такого мужа – тяжелое испытание.

– А за границу не думал уехать?

– Кому я там нужен? И я ведь не модельер. Я не создаю коллекции. Я одеваю из того, что создали другие.

– Там нет спроса на таких специалистов?

– Наверное, где-то есть, но тут у меня уже своя клиентура, имя. И лень. Зачем мне что-то менять, если все устраивает? Мне нравится то, чем я занимаюсь.

– Но зачем тебе тогда лезть в это дело?! – воскликнула моя мама. – Зачем тебе рисковать? Ведь ты же рискуешь?

– Да бабы меня достали! – сорвался Костя. – Без меня им не справиться. Я же наследую за Славкой. Родственник – я, а не они. Ну и, в самом деле, чего добру-то в чужие руки? Мало ли что Славке в его больную голову втемяшится. Ну а теперь вам троим помочь хочется. Может, потом там зачтется. Начнет ваша девочка нормально ходить – ну, значит, я в своей жизни поучаствовал в одном добром деле.

Я подумала, что это, наверное, Костя убедил Нину Петровну и Алену оплатить операцию Настеньке. Он мой союзник? Или все-таки из этой семейки никому не следует доверять?

Вскоре Костя уехал отсыпаться в квартиру, где проживал с женой и тещей, нам оставил две тысячи рублей, чтобы вечером сходили в магазин и купили продуктов. В квартире имелись чай, кофе, сахар и несколько бутылок спиртного, но какие-либо продукты и даже соль отсутствовали. Костя включил нам старенький холодильник, который ему тут раньше не требовался, но который он не выкинул. У нас были бананы и апельсины, купленные им для Настеньки по пути. Была бутылка воды и коробка сока. И все.

– Надо было консервов взять и картошки, – вздохнула мама.

– Но мы же не будем здесь жить?

– Да хоть на первые дни, пока будем.

Я пожала плечами. Какой смысл говорить в сослагательном наклонении? Посоветовать нам это Нине Петровне и Алене даже не пришло в голову. Ну а мы… Мы вообще не представляли, что нас ждет. Конечно, мы взяли печенье, шоколадки, которые съели по пути, но требовалось-то что-то существенное! Да и собирались мы впопыхах.

Когда мы проснулись, я отправилась в ближайший к дому супермаркет. По пути увидела «Магазин доступных бриллиантов», заходить не стала, да и народа сквозь витрину в нем не заметила – только скучающих продавщиц и охранника. Но как-нибудь, наверное, нужно будет заглянуть, а то у меня в голове слово «доступный» никак не хочет сочетаться со словом «бриллиант». В супермаркете поразилась питерским ценам. Как они живут-то в этом городе с такими ценами? Может, поэтому у них тут и бывают «доступные» бриллианты? Но народ, судя по всему, цены не смущали. Набирали полные корзины, а то и тележки. Похоже, что это были люди, возвращающиеся с работы.

На людей я тоже смотрела с интересом. Одевались здесь не так, как в нашем городе. А уж обувались-то точно не так. На многих женщинах были туфли, на других – уже сапожки, и это были модельные сапожки на каблуках. У нас в городе в это время в такой обуви уже не пройдешь. Да и не ходят у нас в такой, как я уже говорила. У многих тут имелись дорогие сумки, причем я по виду не смогла определить материал в нескольких случаях. Не кожа. То есть, наверное, кожа, но какого-то экзотического существа. Я читала про сумки из скатов, слонов, крокодилов. Может, теперь видела своими глазами, но не могла определить? Я удивилась тому, как одеты мужчины, даже не тому, как одеты, а тому, насколько они ухоженны. Конечно, попадались исключения, но основная масса разительно отличалась от мужчин в моем городке. Здесь мужчинам было не все равно, что носить! И не было подавляющего большинства женщин, как в нашем городке. Было много мужчин средних лет, причем совсем не горьких пьяниц! Восточных людей в общей массе оказалось больше, чем у нас, но они не отличались от наших – по крайней мере, по одежке. И здесь встречались не только восточные мужчины, но и женщины. К нам же мужчины ехали одни. Женщин у нас своих был переизбыток.

Я взяла куриных окорочков, макароны, которые оказались в два раза дешевле картошки, помидоры, огурцы, йогурт, молоко, манную и гречневую крупу. На кассе мне чуть не сделалось дурно. Интересно, здесь есть дешевые рынки и маленькие магазинчики, где продавцы знают всех покупателей? Или здесь только сетевая торговля?

Когда я вернулась в квартиру, там уже находилась Нина Петровна собственной персоной. Она, отдать ей должное, привезла нам еду.

– Ничего, все сгодится, – сказала Костина теща после того, как осмотрела мои покупки.

Оказалось, что моей маме придется возвращаться в эту квартиру ночевать, и тут завтракать и ужинать, так что еда в любом случае нужна. В Питере полно круглосуточных магазинов, но мама привыкла ложиться рано, да и уставать она будет сильно. Лучше, если я после операции еще закуплю круп и молока длительного хранения. У нас в городе такое вообще не продавали. У нас молоко покупали у тех, кто держал своих коров. Хотя оно предлагалось и в магазинах – но из ближайших фермерских хозяйств.

– Ничего, разберетесь, – махнула рукой Нина Петровна.

Она сообщила, что заедет за нами сама утром и отвезет в больницу, где нам с Настенькой нужно быть к девяти утра. Возможно, операцию сделают уже завтра, хотя вероятнее всего – послезавтра. Все уже оплачено. Мне она вручила целый пакет фотографий и распечатанный на принтере текст, потом нам с мамой были выданы мобильные телефоны, мне – Ларискин с выходом в Интернет, что меня очень обрадовало. Нина Петровна сама ввела нужные номера – свой, Аленин, Костин, мамин, а маме – мой, показала, как пользоваться, маме вручила инструкцию, так как для нее телефон купили сегодня. К моему инструкции не было.

– Может, найдешь где-то в квартире.

– А зарядное устройство откуда?

– Его отдельно можно купить.

Я не стала спрашивать, как у этой семейки оказался Ларисин телефон. Я не спрашивала, откуда у них на руках ее документы и даже ее рецепты, по которым мне предстояло учиться готовить.

Нина Петровна еще долго меня инструктировала (я в это время готовила ужин), Настеньку кормила мама, потом мы с мамой ели, Нина Петровна только пила кофе.

Женщины на фотографиях меня откровенно поразили. Забегая вперед, скажу, что окружение Ларисы еще больше поразило меня на видео. Все они явно уделяли немало времени своей внешности, регулярно посещали парикмахера и маникюршу, одевались стильно и носили невероятно дорогие (для меня) аксессуары. Но мне не хотелось так одеваться – я знала, что буду некомфортно чувствовать себя в подобных нарядах, мне не хотелось иметь длинные ногти – это неудобно, и мне не нравились блестящие волосы – не естественным блеском (естественный блеск мне, конечно, нравится), а после применения какого-то искусственного состава.

– Слава до сих пор в больнице? – уточнила я.

– Ну конечно. Правда, уже руководит делами. К нему подчиненные приезжают. Все безумно счастливы, что он выкарабкался. Хотя как знать… Непонятно, что он помнит, а что не помнит.

– А как я попаду в его квартиру? Ключи у кого? Или они остались при нем после аварии?

«Почему у вас-то ключей нет? И неужели при Ларисе было все то, что есть у вас?!»

Я готова была поверить в то, что при ней были документы. Но не полный же набор! И я очень сомневалась, что она возила с собой рецепты блюд, которые любила готовить.