Людмила Зарецкая - Визитка злой волшебницы Страница 13

– Инна, это Дворецкий, – голос заместителя председателя городской думы был сух и деловит. Обычно он разговаривал с Перцевой гораздо фривольнее. – Естественно, я тебе этого не говорил, но полчаса назад в своем кабинете застрелился городской прокурор.

– Вы меня разыгрываете, что ли, Михаил Константинович? – осторожно поинтересовалась Инна. Городского прокурора Юрия Горохова она видела не далее как позавчера, когда забегала к ребятам в прокуратуру поздравить с наступающим. Тот выглядел весьма жизнерадостным и шумно расцеловал Инну в обе щеки, желая удачи в новом году.

– Не шутят такими делами, Инесса, – спокойно ответил Дворецкий. – Мне только что сообщили. А я сразу тебе, ты это учти. Подробностей не знаю, говорят, что позвонил из своего кабинета жене, сказал: «Прости, дорогая» – и застрелился. Жена выстрел услышала и дежурному позвонила. Тот прибежал и обнаружил на столе у шефа аккуратно очищенный апельсин, а под столом на полу – самого Горохова с дыркой в виске.

– Ни фига себе! – сказала Инна. – Спасибо, Михаил Константиныч, при случае вам зачтется. Я туда помчалась. Господи, какое счастье, что я сегодня ничего не пила!

Она судорожно заметалась по квартире, натягивая джинсы и свитер и собирая торчащие в разные стороны волосы в хвост. Параллельно она звонила ребятам из прокуратуры. За Дворецким, конечно, никогда не значилось никаких розыгрышей, но информацию все-таки стоило проверить.

Следователь Сашка Мехов, друган капитана Бунина и старый приятель самой Инны, трубку снял лишь после десятого гудка.

– Ой, Инусь! – радостно воскликнул он. – С Новым годом тебя, лапа! – Мехов был весьма нетрезв.

– Саш, говорят, Горохов застрелился у себя в кабинете.

– Ага. Горохов застрелился, а я повесился. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, Перцева, что шутки у тебя дурацкие?

– Я не шучу, Саш. Мне только что сообщили, что полчаса назад Горохов покончил с собой. И человек, который мне звонил, был предельно серьезен.

– Да ты что? – теперь Мехов разговаривал совершенно трезвым голосом. – Этого просто быть не может! Сейчас поеду в прокуратуру, и если выяснится, что это – неправда, то я тебе, Перцева, собственноручно голову отверну! При первой же встрече.

– Да на здоровье, – обреченно вздохнула Инна и отключилась.

Все остальные следаки реагировали примерно так же. Обзвонив с полдесятка человек, Инна не нашла среди них ни одного трезвого. Впрочем, в половине восьмого вечера первого января это было неудивительно.

Через пятнадцать минут «Ниссан» Инны подъехал к зданию городской прокуратуры. У подъезда стояла машина областного прокурора. Это Инна определила по номерам. Больше никого у здания не наблюдалось.

Немного подумав, она снова завела мотор и свернула во двор. Здесь машин тоже было немного – всего четыре, но одна из них принадлежала Юрию Горохову. Задрав голову, Инна посмотрела на окна. Она знала, что окна гороховского кабинета выходят как раз сюда, во двор. Сейчас в них горел свет, и через поднятые жалюзи Инна увидела областного прокурора Николая Савишникова и главу УВД города Леонида Зимнего. Больше в кабинете пока никого не было.

Припарковав машину так, чтобы через лобовое стекло хорошо видеть все, что происходит в кабинете, Инна вылезла на улицу. Она понимала, что в запасе у нее от силы минут семь, не больше. Перебежав через двор, она со всех сторон обошла гороховский «Фольксваген».

Через тонированные стекла было не очень-то видно, что творится в салоне, поэтому, немного поколебавшись, Инна вытащила из сумки хитроумное устройство, отключающее любую сигнализацию. Его года два назад ей подарил авторитетный вор Вася Каплин по прозвищу Капля. Вася оказался страстным поклонником журналистки Перцевой. Как человек сентиментальный, он иногда даже всплакивал над особо трогательными пассажами. С Инной его познакомил депутат областной думы Сергей Муромцев, в чьей принадлежности к криминалу Инна давно уже не сомневалась. Тогда-то Вася и подарил ей это устройство. Спустя два месяца Каплю расстреляли во дворе собственного дома. Инна написала об этом большую статью, а подарок так и валялся у нее в сумке.

До сей минуты она использовала его только один раз – когда у нее села батарейка в брелке сигнализации собственной машины. Сегодня он пригодился снова. Аккуратно оглядевшись, Инна нажала на кнопку. Раздался тихий писк, и машина, даже не моргнув фарами, открылась. Перцева быстро нырнула внутрь.

Ничего интересного в салоне не обнаружилось. Не снимая перчаток, Инна заглянула в бардачок, где лежали только нож, атлас автомобильных дорог и плоская початая бутылка коньяка. На заднем сиденье валялся журнал «Итоги». В машине было очень чисто и по-новогоднему пахло хвоей.

Стараясь не оставить на сухом резиновом коврике снег со своих ботинок, Инна стала выбираться наружу. Она не заметила, что ремень ее сумки зацепился за рычаг переключения скоростей. Предательский замок расстегнулся, и все содержимое сумки осталось на полу.

Чертыхнувшись, Инна стала собирать свое имущество. Кошелек, визитница со скидочными карточками магазинов, темные очки (и зачем они в январе-то месяце?), косметичка, флакончик духов, начатая упаковка таблеток от головной боли… Фу-у-у, кажется, все. Уже намереваясь закрыть дверь, Инна заметила, что рядом с резиновым ковриком осталась крохотная флешка, – и вздрогнула. Флешка была практически ее визитной карточкой. На голубенькую плашку размером с полпальца были сброшены все статьи Инессы Перцевой.

Подхватив флешку, Инна бросила ее в сумку, закрыла дверь и снова нажала на подаренный Каплей брелок. Машина пискнула и закрылась. Отскочив от нее, Инна перевела дыхание, бросила взгляд на гороховские окна – в них по-прежнему торчали два силуэта – и направилась к центральному входу в здание. Она не заметила тяжелого взгляда, посланного ей вслед из припаркованной во дворе серой «десятки». Сидевший в автомобиле человек с ненавистью посмотрел на скрывающуюся за углом фигуру и сквозь зубы выматерился.

Перед прокуратурой уже толпился народ. Инна с облегчением констатировала, что среди примчавшихся «по тревоге» нет ни одного журналиста, и бодро защелкала фотоаппаратом. На яркий свет вспышки люди начали оборачиваться.

– Перцева из «Курьера»! – услышала Инна недовольный голос чиновника из горадминистрации. – И как только они обо всем узнают!

– Нам у нее учиться надо, – ответил Сашка Мехов, – лично я от нее узнал. Я, следак, от нее, журналистки!

– Подозрительно это все, – заметил Иван Лапин, старый зануда, которого Инна терпеть не могла. В свое время он при каждом удобном случае щипал ее за зад, пока Инна доходчиво не объяснила ему, что эта роза расцвела явно не для него. Фингал под левым глазом прошел у него через неделю, а затаенная обида сохранилась до сих пор. – Подозрительно. Может, убили прокурора нашего, а фитюля эта в убийстве как раз и замешана?

– Не свисти ты, Лапин, – презрительно проговорил Мехов и подмигнул Инне. – С твоей фантазией впору книжки писать. Эротического содержания.

Лапин обиженно запыхтел и отвернулся.

Из подъехавшей машины вышел старший следователь областной прокуратуры Волков, сухо кивнул собравшимся и скрылся за дверью, в которую дежурный не пускал остальных собравшихся. Инна приуныла. Это означало, что Волков будет вести дело о гибели прокурора. И надежда своевременно получать оперативную информацию умерла прямо на глазах. Волков журналистов не жаловал и тайну следствия блюл свято.

Из задней дверцы машины выпал эксперт-криминалист Вовка Жнец. За последние лет пять Инна ни разу не видела его трезвым. На место преступления он приезжал полупьяным, но был лучшим криминалистом в области. Пьянство ему прощали. По причине первого января сейчас Вовка был «в стельку», но чемоданчик со своими хитрыми причиндалами держал крепко.

Сосредоточенно глядя перед собой, Жнец нетвердым шагом поднялся по лестнице и скрылся в недрах прокуратуры. Понимая, что сейчас в кабинете Горохова начнется самое интересное, Инна не спеша вернулась к своей машине, завела мотор, включила печку, закурила и начала следить за происходящим через лобовое стекло.

Находящиеся в кабинете люди были перед ней как на ладони. Смысл их действий тоже был ей предельно ясен – сказывался огромный опыт. Единственное, чего она боялась, – что Волков догадается опустить жалюзи, но со стороны двора прокуратуры подвоха никто не ждал.

А зря. Минут через пятнадцать Инна обратила внимание, что за гороховскими окнами следит не только она. В припаркованной неподалеку серой «десятке» вдруг заработал двигатель. Видимо, водитель замерз окончательно.

«Конкуренты, что ли? – озабоченно подумала Инна. – Тоже могли разнюхать и примчаться на место происшествия. Это плохо. Интересно, какая газета. То, что не телевизионщики – очевидно. Те бы с камерой бегали. Если «Красный пролетарий», то не страшно. Они выходят на день позже нас. А вот если «Обо всем понемногу», то плохо. Гончаров расстроится. Ему эта газетенка просто поперек горла стоит. И откуда только узнали, «мурзилки» проклятые!»