Ирина Градова - Врачебная ошибка Страница 13

– Не знаю, как у Киры это выходило… Я настолько доверяла ей, что, видимо, просто не обращала внимания на то, что «остатков» практически не остается!

– Но в карте же ты тоже расписываешься, так? Во столько-то введено столько-то того-то, врач-анестезиолог такой-то…

– Я раньше проверяла, но в последнее время… Наверное, я так привыкла, что в карте исполнения Киры комар носа не подточит, что полностью на нее положилась! Однако, как мне кажется, я все же одним глазом следила за тем, чтобы все сошлось. Охлопкова, между прочим, меня ни в чем не обвиняла, ведь Кира работала и с другими анестезиологами…

– Это хорошо: не хотелось бы придумывать отговорки, чтобы тебя отмазать! Думаешь, твоя Кира для сына наркоту доставала?

– Понимаешь, у нее куда-то утекал налоксон, а на моей практике он вообще ни разу не применялся.

– А его ведь наркошам дают, да? Типа лечение от морфиновой зависимости…

– И другие наркотики: такое впечатление, что у Киры были безотходные операции!

– Радуйся, что она тебя за собой не потянула, – хмыкнул Андрей.

– Как считаешь, мне следует поговорить об этом с Карпухиным?

– Зачем? Это же вроде самоубийство… С другой стороны, ты можешь оказаться права: просто так Артем не взялся бы за такое очевидное дело – видимо, не так уж все очевидно! Позвони ему. Может, мы зря беспокоимся, но в любом случае хуже не будет!

– Ты с Леонидом говорил? – сменила я тему.

– При чем тут Леонид? – удивился Андрей.

– Ты ведь ему поручил заняться тем мальчиком, Попковым?

– Откуда ты знаешь? Неужели Кадреску…

– Ага, – кивнула я, – мы встречались.

– Интересно, по какому поводу?

– У нас было тайное свидание, а потом сумасшедший секс на крыше больницы.

– Не удивлюсь: Кадреску всегда отличался ненасытным темпераментом, но мне казалось, что я тебя вполне удовлетворяю?

– Ладно, шутки в сторону, – вздохнула я. – Обнаружилась одна интересная деталь, поэтому Кадреску со мной и связался. Помнишь, я говорила тебе о журналистке, которая и заронила зерно сомнения в душу Ирины Попковой?

– Ну?

– Журналистку звали Ниной Митиной.

– И что?

– А то, что пациентку, в смерти которой обвиняют Жанну и Киру, зовут точно так же. Более того, это она и есть!

– Интересно… И что у тебя на уме?

– Даже не знаю! Нина подозревала, что профессорша, которая удаляла опухоль мальчику (кстати, вместе с почкой), хотела реализовать деньги, отпущенные на квоты по Вильмсу. Теперь Нина мертва и, выходит, некому больше правду искать?

– Господи, Агния, ты ведь не думаешь, что Георгиади могла иметь отношение к смерти пациентки?! Она работает совершенно в другом месте, да и практически доказано, что именно ваше отделение, уж извини, допустило роковую ошибку, и обвинять в этом заслуженного врача по меньшей мере неэтично!

– Странно, что именно ты, глава Отдела медицинских расследований, мне это говоришь!

– Вот именно – медицинских расследований, а не идиотских предположений! Скорее всего, у этой Нины не было серьезных доказательств, иначе этим давно занялась бы прокуратура. Не забывай, что она была журналисткой, а они радуются любой возможности кого-то в чем-то уличить, а потом уж пусть жертва сама расхлебывает последствия и оправдывается. Я видел слишком много судеб, разрушенных писаками, уж поверь, часто совершенно незаслуженно.

– Но ты сам всегда говоришь, что не веришь в совпадения! – возразила я, отчаянно пытаясь привлечь Андрея на свою сторону.

– Позвони Карпухину, – сказал он спокойно. – Расскажи ему, что узнала: если это так тебя беспокоит, доверив ему свои «секреты», ты сможешь считать, что сделала все от тебя зависящее!

Одним звонком Карпухину не обошлось: едва услышав в трубке мой голос, подполковник предложил встретиться. Ничего не оставалось, как пригласить его в гости. Андрей находился в больнице допоздна, Лариса ушла в свой салон, и я оставалась с детишками в полном одиночестве. Девочки мирно посапывали в кроватках, и я предвкушала несколько часов абсолютного покоя у телевизора. Что ж, видимо, придется отказаться от этой мечты.

Шум автомобильного двигателя возвестил о появлении Карпухина. Лай огромного мраморного дога Андрея по кличке Аякс, подхваченный Юбером, доказал мою правоту. Некоторое время я боялась перевозить моего трехлапого курцхаара, спасенного с борта лайнера «Панацея», из городской квартиры – вдруг Аякс его не примет? [7] Однако мои опасения не оправдались, и псы отлично поладили. Правда, Юбер сразу принял подчиненное положение, а дог оказался достаточно снисходительным, чтобы принять предложенную дружбу. Теперь, когда обе собаки носятся по дому, топот стоит такой, словно бежит стадо бизонов, при этом Юберу отнюдь не мешает отсутствие одной лапы – он отлично справляется и тремя.

Через пару минут Карпухин вошел в дом. Потрепав псов, соперничающих за право приветствовать гостя первым, по холкам, он захлопнул за собой дверь.

– Ну, здравствуйте еще раз… – начал он своим трубным гласом, но я приложила палец к губам, и Карпухин снизил тон.

– Девчонки спят?

Я с улыбкой кивнула. Вошел Раби. Несмотря на то, что у нас с домоправителем с первой встречи установились хорошие отношения, я не была уверена, что ему понравятся перемены, происшедшие в жизни Андрея. Долгое время мужчины жили в этом доме вдвоем, и вдруг появились мы с Ларисой, да еще и с маленькими детьми. Однако Раби, похоже, такое положение вещей вполне устраивало. Правда, с новой няней у него сразу не заладилось: домоправитель счел ее занудой, везде и всюду следующей расписанию, а она сердито бурчала, что «этот человек» (иначе она его и не называла) смеет учить ее, как обращаться с младенцами. Тем не менее в целом мы все мирно сосуществовали.

На улице шел дождь, поэтому я провела Карпухина в гостиную, где с самого утра Раби разжег большущий камин. Я мечтала о таком, в юности читая английскую классику, где непременным атрибутом поместья каждого уважающего себя джентльмена являлся камин. Теперь он у меня был, и я любила проводить время, читая на диване напротив него или же просто глядя на огонь. Подполковник опустил свое массивное тело в мягкое кресло и блаженно вытянул ноги.

– Лепота! – пробормотал он, прикрывая глаза. – Может, мне тоже за город перебраться?

– Давайте, Артем Иваныч, – кивнула я. – Поближе к нам, чтобы не приходилось в такую даль ездить!

– Да ну, всего-то каких-то двадцать километров – разве это расстояние?

Пора было переходить к делу, и я поделилась с подполковником информацией, от которой меня так и распирало.

– Вы правильно сделали, что позвонили, – заметил он, когда я закончила. – Все это может оказаться совпадением, а может…

– А сын Киры Шемякиной нашелся? – перебила я, тоже желая узнать новости.

– В том-то и дело, что нет. И, Агния Кирилловна, все немного не так, как казалось поначалу.

– Что вы имеете в виду?

– Судмедэксперт обнаружил в крови Шемякиной большое количество хлороформа, около… погодите, – Карпухин вытащил из кармана изрядно помятую бумажку, – около четырехсот пятидесяти миллиграмм на литр крови – и, заметьте, прошло прилично времени с момента смерти! Кроме того, на теле имеются признаки раздражения кожных покровов, что патолог также приписывает отравлению хлороформом. Вы сказали, что ваша заведующая обнаружила странности при списании Шемякиной медикаментов – был ли среди них хлороформ?

Я покачала головой.

– Хлороформ токсичен и уже много лет не применяется в анестезиологии. Раньше этот метод ингаляционного наркоза был популярен, особенно при родовспоможении, но после открытия эфирного наркоза и других способов хлороформ используется только в качестве растворителя. Не знаю, есть ли он вообще на складе!

– По всему выходит, что Шемякина никак не могла покончить с собой, сунув голову в духовку: смерть наступила от передозировки хлороформом и еще одним препаратом под названием… – он снова уткнулся в свою бумажку, – налоксон. Что, кстати, за зверь такой?

– Налоксон применяется для лечения наркозависимых… То есть вы имеете в виду, что… Киру убили?

– Похоже на то.

– Но кому это могло понадобиться?!

– На данный момент я вижу троих кандидатов.

– Троих?!

– Во-первых, сын Киры, Станислав Шемякин, наркоман со стажем. Я опросил коллег вашей медсестры, и они рассказали, как Шемякина намучилась с ним, какие скандалы происходили в их квартире, как полицию чуть не через день вызывали…

– Надо же, а я ничего не замечала! – пробормотала я. – Кира всегда была такой спокойной, уравновешенной, что казалось, у нее все благополучно!

– Это была версия номер один, – продолжал Карпухин. – Теперь номер два: папаша покойной Нины Митиной. Вы сами рассказывали, как он бушевал в кабинете вашей заведующей!

– Но он грозил судом, а не убийством! – попыталась возразить я. – Тот, кто намерен подавать иск, вряд ли пойдет на такое!