Василий Казаринов - Кавалер по найму Страница 13

— А как вы познакомились? — спросила она.

— Случайно. Мне хотелось выпить.

Я живо припомнил, как это было. Я увидел ее на оптовом рынке, точнее сказать, сначала я ее услышал. Залетел я сюда, гонимый жаждой, на следующий день после похорон Модеста. Перебирая разнокалиберную мелочь на ладони — унести в клюве хотелось четыре бутылки «Бочкарева», но на четыре не хватало копеек пятьдесят, — я отвлекся, услышав у соседней палатки громкую дискуссию между грузной, кисельнотелой продавщицей и молодой женщиной, одетой в простую клетчатую рубашку навыпуск с закатанными рукавами и серую просторную юбку из легкой ткани. Внешность ее могла ввести в заблуждение кого угодно, но только не меня, потому я инстинктивно нахохлился: огненно-рыжая, маленькая и подвижная, остроносая, с тонким улыбчивым ртом, она была типичной Vulpes vulpes, а встреча с этим юрким, хитрым и коварным зверьком нам, пернатым, ничего хорошего не сулит.

Лисичка нервно дернула плечом, стрельнув в мою сторону настороженным взглядом, навострила ушки. Мелко моргая, она смотрела на меня, и на лице ее проступила слабая и — не слишком подходящая ее лукавой натуре — отчаянно беспомощная улыбка.

— Она попросила меня помочь ей доставить домой битком набитые сумки с продуктами, а то от этих тяжестей у нее матка вывалится — именно так она и выразилась. Ее манера ярко и доходчиво излагать свои мысли пришлась мне по вкусу. Взяв пива, мы двинулись к ней в гости.

— И ты… Ты остался у нее на ночь?

— Да, зверек. Но только ничего подобного тому, что есть между нами, у нас не было.

Выпив пива, мы молча разделись в ее спальне и улеглись в постель — так ложатся спать супруги, давным-давно осточертевшие друг другу. И Лис, уютно устроив теплую щеку на моей груди, поведала трагическую историю своей жизни. С бременским музыкантом она прожила год, а потом подалась в родные места: «Просто тянуло на волю. Понимаешь?»

Конечно, я понимал. Мы принадлежали к разным видам, она — к отряду волчьих, я — к пернатым, но при этом мы оба охотники, и инстинкты нами управляли одни и те же…

Маркус, так звали гобоиста, оказался хорошим парнем, он лукавый нрав своей избранницы хорошо знал, поэтому оставил воротца уютной двухэтажной, густо увитой плющом клетки в пригороде Бремена открытой — вольному воля… И даже дал денег, которых хватило для открытия фирмы. Раз в полгода Лис навещает его, и они едут куда-нибудь отдыхать. В прошлом году она, например, была в Каннах.

Вот, собственно, и все. Иногда, крайне редко, мы ложимся с ней в постель, хотя оба понимаем, что ничего у нас не получится — нас просто соединяет на короткое время инстинкт, один из тех, о котором я тебе говорил, просто инстинкт — и не более того. Так что у тебя нет повода для ревности… Ты говоришь: при чем тут ревность? Но я же слышу, как напрягается твой голос, как ты мрачнеешь… Оставь, это все пустое, не стоит обращать внимания. Улыбнись мне на дорожку — я побежал. Пора.

— Возвращайся… — прошептала она. — Бог тебе в помощь.

Хорошее пожелание, вздохнул я, опуская трубку особенно учитывая ситуацию, в которой я оказался.

Наш офис располагался в районе «Аэропорта», в десяти минутах ходьбы от метро, на первом этаже кирпичного дома с тихим, уютным двориком, в котором так хорошо было посиживать на лавочке в тени старых тополей и наблюдать за копошением на асфальте ленивых голубей, походивших на сизые кульки. Впервые я оказался здесь год назад. Точнее, год и один день.

— Эту дату неплохо бы и отметить, — вслух подумал я.

Одна из полученных накануне сотен вчера была обращена в рубли в обменном пункте, так что я решил забежать в угловой продуктовый магазинчик. Взгляд, скользнув по полкам, остановился на литровом мартини.

Лис я застал за телефонными переговорами. Судя по тому, что она, старательно двигая тонкими губами, изъяснялась на тявкающем немецком, на том конце провода находился кто-то из германских клиентов фирмы «Навигатор», обговаривавший условия своего пребывания в столице и нюансы сопутствующей программы.

— Привет, чернобурая, — помахал я бутылкой.

Лис подняла на меня отрешенный взгляд.

— Если это клиентка, то я пас. Мне нужен отдых после вчерашнего.

Она мотнула головой, хищно прищурилась, вникая в смысл моих слов, насупилась и подалась вперед, словно пытаясь уловить исходящий от меня запах опасности.

Я рассмеялся:

— Если напрячь фантазию, можно представить, как шерсть поднимается у тебя на холке.

— Что значит — после вчерашнего? — агрессивно переспросила она, прикрывая трубку рукой.

— Нет-нет, это вовсе не то, о чем ты подумала.

Расслабившись, она откинулась на спинку кресла, сделала витиеватый жест кистью, веля мне выметаться и не мешать в переговорах, а потом, повесив на лицо картонную улыбку, заворковала в трубку что-то извинительное.

Я отправился на кухню.

Наша контора представляет собой крохотную однокомнатную квартиру на первом этаже, переделанную под офис. Жилье некогда принадлежало другу Алисиного детства, сыну дворника по. имени Рафик, который в начале девяностых годов так увлекся спиртом «Роял», что уже не мог остановиться. Посадил себе печень, долго и тяжко болел, а Лис за ним ухаживала по старой дружбе: когда-то они сидели за одной партой. Когда Рафик умер, выяснилось, что свою жилплощадь он по дарственной отписал школьной подружке. Сама Лис живет в том же подъезде на пятом этаже, и путь на работу отнимает у нее всего минуту.

Первое, что мне бросилось в глаза на кухне, перестроенной в некое подобие приемной (ликвидированы мойка и газовая плита), была бутылка минералки. Она стояла на столе рядом с факсовым аппаратом, магнетически притягивая взгляд импозантного человека лет тридцати пяти, который сидел, откинувшись в кресле, и задумчиво поглаживал пальцем седеющий висок.

— Привет, Слава, — сказал я. — Что пишут новенького?

Он оторвался от созерцания наклейки, кивнул:

— Привет, могиканин. Лис сказала мне, что ты в этом племени остался последним. В самом деле?

Хм, Лис… Интересно, откуда Славе известно это имя. Строго говоря, его изобрел я в момент нашего с ней знакомства. Ласково уменьшительный вариант ее атласного, отливающего тусклым шелковым блеском имени. К тому же гармонирует с внешностью и характером Vulpes.

— Она права. Я в самом деле последний могиканин.

Что касается Славы, то он был в этом племени первым.

История эта уходит корнями во времена благоденствия среднего класса, посреди которых ни с того ни с сего грянул «черный август», в одночасье разоривший несметное количество фирм, фирмочек, фирмищ, компаний и компашек, — в одной из них, связанных, кажется, с финансовым бизнесом, Слава работал менеджером. Оказавшись на улице, долго обивал пороги оставшихся на плаву контор — до тех пор пока не забрел в наш тенистый дворик.

Помочь ему Лис вряд ли могла. У нее самой дела шли неважно. Основанный ею сразу после бегства из Бремена «Навигатор» работал в той сфере туристического бизнеса, которую Лис прекрасно знала: принимал иностранных гостей, в основном немцев, прибывавших к нам с визитами, и устраивал для них так называемую культурную программу. Но после дефолта поток бизнесменов почти иссяк.

Они поболтали о делах, друг дружке поплакались в жилетку, и Слава обреченно махнул рукой: пропадать, так с музыкой. У него в кармане после выплат долгов оставалась тысяча долларов. И раз уж такая беда приключилась, то сам Бог велел устроить знатный пир и пропить последнюю тысячу.

Они условились встретиться у какого-то шикарного кабака, не помню, какого именно. Потом Лис мне рассказывала, что именно за тем роскошным ужином на нее снизошло озарение. Слава выглядел в модном костюме просто неотразимо — галантный, импозантный, он так красиво ухаживал за своей спутницей, развлекая ее интеллектуальными беседами, что Лис растаяла. Однако природное чутье, столь характерное для ее вида, не позволило ей расслабиться окончательно и подсказало, что хорошие манеры кавалера запросто можно обратить в доходный бизнес Славе эта идея пришлась по душе. Лис раскидала по множеству бульварных листков объявления, и результат не заставил себя ждать: какая-то скучающая тетка откликнулась на призыв обзавестись кавалером на вечер уже в день выхода в свет первой рекламной газетки.

И дело пошло. Пошло настолько бойко, что вскоре Лис вынуждена была отбиваться от интеллигентных мужиков, подыскивавших себе хоть какое-то более-менее пристойное занятие. Так или иначе, но уже к концу года в фирме трудились с десяток галантных кавалеров. Когда жизнь начала отстраиваться и в столицу опять потянулись иностранные визитеры, эскортное направление в деятельности фирмы отошло на второй план, а потом и вовсе угасло. Слава прав — я в этой ипостаси оказался последним, единственным кавалером, задержавшимся в этой должности. Что касается Славы, то он опята трудится менеджером в какой-то финансово-промышленной группе.