Валерия Леман - Искушение золотого джокера Страница 13

Я пожал плечами своим внутренним размышлениям. Что ж, раз уж сам профессор Мунк обещал все разъяснить, то и ломать голову над вопросами в настоящий момент не имело смысла – как говорится, всему свое время.

Глава 14

Наследство Скильда

Как только мы припарковались в стройном ряду других машин прессы, к нам подскочил веселый студент и, узнав, что мы – представители газеты «Вести Брюсселя», явившиеся на пресс-конференцию профессора Мунка, махнул рукой в сторону дверей корпуса исторического факультета. Мы прошли в указанном направлении, следуя инструкции, поднялись на второй этаж и попали в просторную аудиторию, уже наполовину заполненную народом.

Леха, поприветствовав знакомых, пихнул меня в бок:

– Гляди-ка, да здесь пресса со всей Бельгии! Подсуетился Мунк! Интересно, какой такой секрет он нам собирается открыть?

Как только он произнес эту реплику, в зал вошел и резко остановился перед небольшим письменным столом среднего роста светловолосый мужчина в круглых очках, слегка за пятьдесят, в джинсах и затертом пиджачке, с приятным лицом и немного грустной улыбкой. Окинув взглядом всех собравшихся и приветственно кивнув, он заговорил высоким и звучным голосом:

– Добрый день, уважаемые журналисты. Для начала представлюсь: профессор университета Брюсселя Питер Мунк, историк, исследователь и неисправимый романтик по жизни.

В ответ на отдельные смешки и скомканные аплодисменты прессы профессор добродушно усмехнулся.

– Понимаю, что в первую очередь всех вас интересует, отчего я пригласил вас и что могу сообщить относительно жестокого убийства Себастьяна Пилцига. Но для того, чтобы все объяснить, я должен начать издалека.

Тут Питер Мунк немного театрально вздохнул и уселся в кресло, удобно облокотившись о стол. Предчувствуя любопытнейший рассказ, я поспешил включить диктофон на своем телефоне.

– Сразу хочу сообщить вам, что покойный Пилциг был великим магистром ордена «Наследие Скильда». Магистр Себастьян – так называли его члены ордена и, в частности, я – рыцарь оного ордена…

Сами понимаете, как только прозвучала фраза об ордене, пресса немедленно заволновалась – кто-то хохотнул, кто-то выкрикнул: «Что еще за орден?» Общий гомон и гул заставили профессора мимолетно нахмуриться и поднять руку.

– Прошу вас выслушать меня до конца! Полагаю, мне не стоит объяснять, что такое орден?

– Орден тамплиеров, масонская ложа – все из одной серии. Вчерашний день, одним словом! – выкрикнул бородач-очкарик справа от нас.

Профессор весело рассмеялся.

– Позвольте с вами не согласиться. – Он наклонил голову к плечу. – Не знаю, как насчет других орденов и лож, но наш имел благородную цель: подготовить к изданию богатое наследие монаха Скильда. Этот монах жил в XIX веке в монастыре Матте на Мальорке – том самом, где за пять веков до него обитали уцелевшие от истребления тамплиеры. Последний из них, Беранжель де Коль, умер в 1350 году. Монах Скильд предполагал, что именно ему принадлежала целая библиотека свитков с описанием походов и битв рыцарей-храмовников. Эти свитки он день и ночь переписывал, переводя на современный ему язык и прибавляя к средневековым текстам свои собственные комментарии, рассуждения и рассказы…

Признаюсь: в личности Мунка, в самом его голосе была некая доля гипноза. Стоило ему стереть с лица любезную улыбку и заговорить всерьез, как моментально стихли все реплики и смешки в зале – звенел лишь голос рассказчика, а журналисты, что называется, слушали разинув рты.

– Монах Скильд умер 17 марта 1899 года, оставив после себя богатейшее наследство: свыше ста адаптированных им рукописей-свитков тамплиеров плюс к тому – свои собственные сочинения. И вот здесь я хочу перейти к личности убитого позавчера человека – к магистру Себастьяну.

Профессор закинул ногу на ногу, сцепив на колене пальцы рук, и многозначительно окинул взглядом аудиторию.

– Возможно, вы знаете, что всю свою жизнь Себастьян Пилциг был ювелиром – создавал истинные шедевры из золота и серебра. У него был настоящий талант… Но два года назад Себастьян, отдыхая на Мальорке, открыл для себя личность монаха Скильда и его труды. Итогом этого стало то, что он продал ювелирный дом «Тилли», решив всецело посвятить себя своей великой страсти – истории, в том числе истории тамплиеров. И вот два года назад он купил практически все свитки Скильда и привез их в Бельгию, чтобы основательно изучить. Прошу не спрашивать, каким образом ему удалось провезти столь ценный груз через границу…

Отдельные смешки в зале и вновь – тишина: все присутствовавшие жадно слушали рассказ профессора.

– Итак, рукописи оказались в Брюсселе, в доме Себастьяна. Себастьян начал работу над ними. Это, по его собственным словам, придало довольно скучной монотонной жизни волшебный смысл. И одновременно он понял, что эти сто тридцать три свитка – колоссальный объем работы и одному ему с ней не справиться. Вот тогда и появился на свет наш орден «Наследие Скильда» во главе с великим магистром Себастьяном. А я стал первым его рыцарем: Себастьян предложил мне войти в орден, ознакомившись с моими историческими работами; тамплиеры – моя специализация.

Признаюсь, ознакомившись со свитками Скильда, я был попросту очарован этим богатейшим материалом. Разумеется, я тут же согласился стать рыцарем, хотя, признаться, все это казалось мне детской игрой. Но зато меня вполне устроил устав ордена, с которым Себастьян дал мне ознакомиться. Этот устав гласил: «Цель ордена – изучение и обработка наследия монаха Скильда с последующим изданием его под названием “Размышления монаха Скильда о рыцарях-храмовниках”».

Профессор с легкой улыбкой обвел взглядом оживившуюся аудиторию, прервав отдельные вопросы вновь поднятой рукой.

– Минутку, мои дорогие! Еще немного – и я буду готов ответить на все ваши вопросы. Позвольте мне лишь завершить мой рассказ.

В ответ на моментально наступившую тишину он благодарно кивнул.

– Итак, поначалу в ордене нас было двое: великий магистр и я, рядовой рыцарь. Но орден быстро рос: Себастьян знал немало людей в Брюсселе, которые, как и он, любили и изучали историю рыцарей-храмовников. Именно эти люди и пополняли наш орден. Я также вносил свою скромную лепту – ведь я работал (и работаю!) в университете, где среди студентов немало горячих сердец, готовых корпеть над древними рукописями, не получая ничего за свои труды, кроме радости от самого труда. Между тем Себастьян продолжал свои поездки на Мальорку; в итоге число свитков росло. А в нынешнем году, буквально неделю назад, Себастьян привез нечто уникальное: золотую колоду старших арканов Таро.

Ответом на последнюю реплику Мунка был общий восторженный выдох. Леха чуть наклонился ко мне, подмигнув: «Полагаю, скоро ты, мой друг, будешь главным героем дня! И не надо ничего рассекречивать». Я только судорожно сглотнул. Эх, если бы да кабы…

Между тем взволновавший всех рассказ продолжался. Профессор обвел аудиторию внимательным взглядом серых глаз.

– Полагаю, вы имеете представление, что такое колода Таро: это колода, состоящая из двадцати двух старших арканов и пятидесяти шести младших. В настоящее время наиболее известны авторские колоды Жакмьена Григонье – позолоченные арканы, украшенные каменьями… Но старшие арканы, которые привез Себастьян, оказались поистине уникальными. Повторюсь, двадцать два аркана – из золота: золотые пластинки толщиной два миллиметра с рисунком чернью ниелло. Себастьян, демонстрируя мне эту уникальную колоду, радовался, как ребенок. О самом ее существовании мы узнали почти год назад, после обработки трех свитков, где Скильд упоминал о колоде. А в одном из свитков монах подробно рассказывает о том, как заказал изготовление старших арканов Таро местному мастеру-золотарю, а рисунки сделал сам, каждому аркану дав собственную характеристику.

Профессор задумчиво поправил очки.

– Колода Скильда, кроме всего прочего, отличается от общеизвестных тем, что Джокер в ней – первая карта, а не нулевая, и на рисунке Джокер не идет к обрыву, но свободно парит в воздухе. Скильд объясняет это следующим образом: «Чудесное сумасшествие жизни заключается в том, что мы никогда не знаем, где благополучно пролетим над самыми страшными бедами, а где прольемся на землю успокаивающим дождем. Мы можем только неистово верить – истинная вера спасает всех».

Журналисты, чересчур взволнованные и одновременно утомленные собственным долгим молчанием, вновь начали выкрикивать вопросы. «Золотые арканы здесь? Вы нам их продемонстрируете?» – то была главная тема вопросов.

Профессор в очередной раз поднял руку, и народ, неплохо им выдрессированный, немедленно умолк.

– Себастьян решил для начала скопировать рисунки каждого аркана. Был найден художник для перенесения рисунков на бумагу. Он должен был работать в мансарде дома номер пять по улице Золотарей в черте Старого города. Явившись в первый раз, художник обнаружил мертвого магистра. Сами понимаете, аркана при нем не было.