Алексей Макеев - Отложенное самоубийство Страница 13

— Халлёхен!

Опять этот низкий чувственный голос! Леди-кошка. Испорченная, похотливая, развратная. Но одновременно изысканная, независимая, влекущая.

Не дождавшись от меня адекватной реакции, Лана с легким любопытством спрашивает:

— Вас как-то зовут? Эрнестас назвал мне только фамилию.

Отвечаю не своим, каким-то заскорузлым голосом:

— Зовите меня просто Вадим. — Спасительные колокола выводят меня из ступора, поэтому я добавляю более уверенно: — Едем?

— Едем, просто Вадим! — мягко смеется Лана, и «Кашкай» резко срывается с места. Стремительно попетляв в слаломе каменных улочек Нашего Городка, мы пулей вылетаем на автобан. Лана уверенно ведет свой дерзкий аппарат. Холеные руки свободно лежат на кожаном рулевом колесе. На полных губах играет самоуверенная улыбка.

За бортом начинается негаданный дождь. Вот и верь после этого метеопрогнозам! На выходные обещали без осадков. Лана включает щетки. Щетки-работяги начинают со стуком елозить по ветровому стеклу. В пику им дождь усиливается. Справа и слева тянутся небольшие поля. Между вспаханными участками дыбятся островки деревьев. Вдалеке от дороги сквозь пелену дождя просматриваются добротные крестьянские усадьбы. Широкие надежные дома с крутыми крышами. Весь окрест блестит от влаги. Скользкий мокрый мир.

Привыкнув к скорости, замечаю, что Лана обгоняет всех так, как будто это не автомобили, а гужевые повозки. Вот, казалось бы, только появились впереди рубиновые стоп-сигналы какого-то автомобиля, как наш «Кашкай» уже проносится мимо него, поливая фонтаном мелких капель. Раз-два-три! Грязно надругались и потеряли неспешный автомобиль где-то сзади. Три секунды, и он уже невидим за кисейным занавесом ливня.

— А вы лихо водите машину, — пробую я предавший меня недавно голос. Теперь он звучит устойчивее.

— Просто люблю рулить, — коротко улыбается мне Лана.

Эту фразу понять можно по-разному.

— Вот прицепился! — вдруг недовольно цедит мой водитель.

— Кто?

— «Мерседес». Мощная машинка. От самого города не могу от него оторваться.

Я даже не оборачиваюсь — и так знаю, что это черный «Мерседес» с наклейкой.

— Этот попутчик нам совсем не нужен, — говорю только на всякий случай: — Сможете его потерять?

«Кашкай» ощутимо прибавляет в скорости. Теперь это низко летящий маленький самолетик, стремительно рассекающий темное сырое пространство. Непонятный «Мерседес» напрасно пытается удержать прежнюю дистанцию между нами. Вскоре свет его фар тает далеко позади. Аминь.

— Какая интересная, однако, у вас жизнь, Вадим. Гонки по автобанам, преследования…

— Иронизируете?

— Ну, почему же? Констатирую факт.

Дальше я загадочно отмалчиваюсь. Лана время от времени насмешливо поглядывает на меня, но больше вопросов не задает. Тем более что ответов у меня нет. Дождь наконец-то заканчивается. Тучи неохотно расползаются в стороны. Светлеет. Между тем мы, следуя подсказкам навигатора, покидаем автобан и сворачиваем на узкую местную дорогу. Проехав несколько километров, оказываемся на еще более узкой и местной. Дорогу обступают густые хвойные леса. Места здесь глухие, малонаселенные. Скоро, видимо, появится нужная мне деревня. Логово «Баварского монстра».

Так и есть. Дорога внезапно превращается в улицу. Справа и слева чернеют столетние дома. Глазам своим не верю! Мы проезжаем мимо настоящей водяной мельницы. Огромный трухлявый сарай нахохлился над ручьем. Деревянное колесо медленно-медленно вращается. Скрипит. Так оно скрипит тут, пожалуй, уже несколько сот лет. Прямо средневековье какое-то!

Дорога и навигатор выводят «Кашкай» на маленькую деревенскую площадь. Ратуша, церковь, общинный дом. Теперь нам налево. Вот и указанный в электронном письме адрес. Двухэтажное здание, обнесенное каменным забором с острой чугунной решеткой поверху. Здание осторожно прячется в какой-то легкой дымке, оставшейся от прошедшего ливня. Как уродливое лицо злобной ведьмы под вуалью. Но никаких детских черепов, украшающих забор вокруг жуткого жилища людоеда, как можно было бы вообразить, нет. Черепов нет, а вот неизменный черный «Мерседес» есть. Весь перемазанный грязью, но узнать можно. Мирно стоит недалеко от входа. Никого не трогает. Терпеливо поджидает нас. Все-таки каким-то образом на финиш он пришел первым. Значит, знал, куда мы едем, где находится этот финиш. Я о приглашении Кальта никому, кроме Марины и Ланы, не говорил. Мистика какая-то!

Лана останавливает кроссовер у калитки. В эту же минуту «Мерседес» трогается с места и исчезает за ближайшим поворотом. Никакого желания общаться со мной у водителя «мерса» не наблюдается. А может, просто боится, что, настигнув, его начнут «бить по щам»? Зачем тогда он за мной так упорно следит? Волнующе и непонятно.

Я прошу Лану подождать меня в машине. Женщина-кошка согласно кивает, достает из бардачка какую-то пеструю книжонку, цепляет на нос очки в тонкой металлической оправе и погружается в чтение. Криминальное чтиво? Лана в очередной раз меня удивляет. Весьма неожиданная дама. Мне ничего другого не остается, как, стряхнув с себя ее очарование, покинуть нагретый салон «Кашкая».

На улице меня ждет холодный ветер, сырость и запах мокрой зелени. Откуда-то слышно глухое бряканье коровьих колокольчиков. Ну и деревня! Одна водяная мельница чего стоит! Прямо рушишься в прошлое. Подхожу к калитке и нажимаю кнопку звонка. Где-то далеко в доме слышна пронзительная трель. Жду, немного волнуясь. Чуть-чуть потряхивает. А вы как думали? Меня не каждый день приглашает на рандеву серийный убийца. Тридцать трупов! Хотя очень может быть, что мой Кальт — совсем нестрашный «Баварский монстр», а деревенский библиотекарь. Вполне достойный человек. Только вот черный «Мерседес» совсем не вписывается в версию с библиотекарем. Ладно, сейчас узнаю, кто есть ху!

Калитка раздраженно жужжит: «Ну, чего стоишь? Заходи, коли пришел!» Ясно, открывается прямо из дома. Толкнув мокрое дерево, я захожу во двор. Сквозь цветочную лужайку дорожка из плиток ведет к высокому крыльцу. На крыльце стоит мужчина. Смотрит на меня. Ждет.

— Герр Росс? Сервус!

— Сервус! Алоис Кальт?

Мужчина не спорит. Обходимся без рукопожатия. Хозяин провожает меня в кабинет. Устраиваемся в креслах возле многозначительного письменного стола. Осматриваюсь. Стол завален книгами, бумагами, письменными принадлежностями. В книжном шкафу вижу томики: Мураками, «Робинзон Крузо», Библия, Бэда Достопочтенный, Нострадамус. Понятно, читает козел все, что попало. Открытый ноутбук заявляет сомневающимся, что хозяин кабинета идет в ногу со временем.

Итак, Алоис Кальт. Я узнал его, несмотря на возрастные изменения. В Интернете были фото, правда, многолетней давности. Нет, не библиотекарь. Точно. Передо мной Алоис Кальт — серийный убийца и маньяк. Осужден на пожизненное заключение. В старомодных очках. Огромного роста, с толстым животом. Больше похож на сказочного тролля. А вот лицо не запоминается. Совсем. Шрек, не Шрек? Огромная безликая туша. Вы помните лицо бегемота в зоопарке? Я нет, только его брюхо.

— Вы пунктуальны, спасибо.

— На здоровье. Зачем вы меня пригласили?

Я невежлив. Но считаю, что тридцать убитых Кальтом невинных детей дают мне право вести себя с ним невежливо. Даже грубо. По-хамски. Может, я не прав?

Кальт не смотрит мне в глаза, его очки направлены в угол комнаты. Я, напротив, фокусирую свой взгляд на его лице. Кирзовый сапог выглядит лучше. Морщины, морщины… И большие очки с толстыми стеклами.

— Я понимаю ваше ко мне отношение, герр Росс, но… — Кальт замолкает. Может, подбирает слова.

— Зачем вы меня пригласили? — повторяю я свой вопрос.

Наконец-то мой визави отрывает глаза от угла и переводит на меня:

— У меня к вам есть предложение.

Видимо, мое лицо выдает отношение к его предложению, потому что Кальт спешит, пока я не заговорил:

— Пожалуйста, выслушайте меня! Просто уделите мне несколько минут. Я больше ничего не прошу! Потом вы можете встать и уйти!

Так и быть. Пожертвую этому нелюдю пару минут своей жизни. Все равно скоро всей жизни пропадать.

— О’кей, я слушаю вас.

Чудовище собирается с мыслями. Потом начинает нервно говорить:

— Повторюсь, я понимаю ваше ко мне отношение. Ничего другого мне ожидать нельзя. Тем не менее человеку в моей ситуации выбора не остается — только попробовать изменить это отношение. — Кальт смотрит на меня и продолжает уже более спокойно: — Вы можете спросить меня: как? Я отвечу: рассказать о себе правду. Ту правду, которую до сих пор никто не знает. Ни следствие, ни суд, ни родные несчастных жертв.

Я молчу — даю возможность маньяку высказаться. Наверное, этому чудовищу не хватает аудитории для своих монологов.

— Должен признаться, герр Росс, я неизлечимо болен. Я сам врач, и у меня нет никаких иллюзий. Очень скоро я, так сказать, предстану перед Всевышним. Моя супруга уже давно там — ждет меня. Кроме того, я думаю и о своем сыне Генрихе. Каково ему двадцать лет жить с клеймом отродья серийного убийцы?