Марина Серова - Пусть проигравший плачет Страница 13

Потугин посмотрел фильм «Адвокат дьявола» и, восхитившись от души героем Аль Пачино, решил воспроизвести в своей фирме нечто подобное. Насколько я знала, все были между собой женаты и даже склонны к обмену партнерами, только вот программист подкачал — был женат на посторонней, что очень их напрягало. Жена его в торговлю идти не хотела, а подвизалась в каком-то издательстве редактором, не желая примыкать к разудалой жизни оптовиков. Поэтому программист по большей части грустил, дома были обиды на поздние возвращения, а на работе недоумевали, почему он не может разъезжать с коллективом по баням. В данный момент он и сидел, тоскливо уставясь в потолок вместо монитора.

— Привет, — поздоровалась я. — Где боссяра?

— На месте, — кивнул он. С моей легкой руки Потугина тут называли то «боссярой», то «боссяком». — А что случилось? Опять вляпался по ушки?

— Нет, — покачала я головой, разочаровав несчастного юношу.

— Жалко, — искренне признался он.

— А что? Опять плохо себя ведет?

— Ага, — кивнул программист. — Вчера требовал от меня, чтобы я московских гостей всю ночь по проституткам возил. Представляешь, что бы мне по этому поводу сказала Анька?

Я представляла. Анька, как и я, зарабатывала деньги сама, и не попой, а головой. И ей всяческое раболепие перед нуворишами претило. Она была в дружеских отношениях с довольно крутыми ребятками, которые ее нежно любили, так что Потугин, бедняга, явно заигрывался.

— Василий Николаевич? — спросила я, открывая дверь кабинета.

Потугин кивнул, приглашая меня войти, хотя продолжал с умным видом пялиться в экран монитора, где ослепительная красотка с грудями-арбузами занималась оральным сексом. С искренней жалостью отключив компьютер, он развернулся в мою сторону и цокнул одобрительно языком.

— Татьяночка, красавица ты моя! Рад тебя видеть!

— Взаимно, — покривила я душой. Предпочла бы не встречаться с ним еще лет пятьдесят.

— Так что там у нас случилось?

— Ничего, — ответила я. — Просто пришел некий снусмумрик от твоей Лоретты и сказал, что ты решил работать моим рекламным агентом. Кто они есть? Сам знаешь, я могу вляпаться, а мне этого не хочется… Вдруг они уголовники?

— Лоретта? — искренне удивился он и захохотал. — Ах, Таня, Таня! Ты познакомься с Лореттой — тогда сама увидишь, что она чиста, как кристальное стекло!

— Кристально чиста, как стекло, — машинально поправила я.

— Какая разница? Так вот, Лоретта человек немного странный, не спорю, но с бандитами не связана.

— Ты ее знаешь хорошо?

— Конечно, — пожал он плечами. — А как же…

При этом он как-то не очень хорошо ухмыльнулся. Явно Лоретта имела отношение к оральному сексу, подумалось мне. Улыбочка была именно такая.

— Чем помочь могу?

— Устрой мне с ней встречу, — сказала я. — Мне немного странен клиент, который предпочитает действовать через посредников. Я хотела бы переговорить с ней лично, и как можно скорее. Но встреча желательна неожиданная.

— Все будет, как ты хочешь. Только дозволь поцеловать ручку…

Я милостиво протянула ему свою руку.

— Все, Танечка? Позвоню вечерком…

— Еще одно, — вспомнила я про несчастного программиста. — Постарайся все-таки провести границу между порядочными женщинами и шлюхами. Не заставляй вашего Сашку-программиста таскаться с вами по баням. У него жена — не ваши подруги боевые. И не смей мне лепить, что все бабы одинаковы. Бабы — может быть, но иногда, Василий, тебе везет, и ты встречаешься с женщинами. Например, со мной.

Намекнув таким образом, что, если продолжит обижать Сашкину Аню, будет иметь дело со мной, я гордо удалилась. Простившись с Сашей, вышла, забралась в машину и задумалась.

К кому мне ехать сперва? К Рябцеву или на радио? Решив, что Рябцев ближе, я тронула машину. Скорей бы увидеться с загадочной Лореттой! Чуяло мое сердце, что она знает очень много таинственного и пока загадочного из жизни нашего общего знакомого Гараяна!

Наше столкновение было неизбежным. Этот чертов «мерс» мчался столь стремительно, что я увернулась с трудом. Нажав на тормоза так, что они издали истерический визг, я остановилась и сжала руки в кулаки, пытаясь успокоиться. Ужасно неприятно пролетать в сантиметре от возможной гибели.

— Проклятье… — пробормотала я, пытаясь унять дрожь в пальцах и коленках.

«Мерин» тоже остановился. «Вот черт», — тоскливо подумала я. Знаю я эти ваши штучки, господа «мериновы» владельцы, сейчас предъявите мне царапину годовой давности на бампере и начнете пытаться выбить из меня деньги, шантажисты проклятые.

Поэтому я сжала рукоять «беретты», твердо вознамерившись стоять до последнего.

Однако из машины вышел не короткошеий крепыш с бритой головой, как я этого ожидала. Я застыла в немом восхищении, увидев ее. Нет, сказать, что она была красивой, — совершенно точно погрешить против истины. Красивой она не была, это уж точно. Дама, вышедшая с королевской грациозностью из машины, была настолько очаровательной, что было странно видеть ее в этом мире, сотканном из грубости и насилия. Одетая в белую и легкую тунику, с распущенными волосами, прихваченными подобием тонкого обруча… Нет, это фея из сказки! Ноги, длинные и стройные, были обуты в легкие сандалии, похожие на греческие. А лицо… Господи, она же была похожа на «Весну» Ботичелли! Такая же полуулыбка, изумрудные глаза, густо окаймленные черными ресницами… Почему я не родилась мужчиной, черт побери! Я бы наконец отыскала предмет, достойный поклонения!

Она приблизилась ко мне и, слегка наклонившись, спросила мелодичным голоском:

— Извините, у вас все в порядке?

— Все в порядке, — сказала я, опустив глаза, чтобы не ослепнуть от ее сияния.

— Простите меня, казус произошел по моей вине, — вздохнула она. — Вы уверены, что у вас все в порядке?

— Конечно, — кивнула я.

— На всякий случай, — она порылась в изящной сумочке и протянула мне визитную карточку. — Если вдруг вы что-нибудь обнаружите — неполадки в машине или еще что-то, — перезвоните мне, ладно?

Я машинально взяла карточку, не взглянув на нее, и кивнула. Женщина взмахнула своей изящной и ухоженной ручкой с тонкими пальчиками, на каждом из которых сияло маленькое колечко, и исчезла на своем белом «Мерседесе» так же загадочно, как и возникла.

Когда она уехала, я пришла в себя и собралась было уже засунуть карточку в сумку, но из любопытства взглянула, как могут звать нечаянно встреченных на улице феечек.

И подпрыгнула. Догадайтесь с трех раз, как же ее звали?

Конечно, конечно… Ее звали Лоретта Павловна! А вот фамилия…

Фамилия у нее была мне тоже знакома. Потому что ее звали Лоретта Гараян!

Теперь я была ошарашена уже не почти случившейся аварией, а тем, как только что со мной пошутил господь. Надо же — я ищу эту Лоретту, воображая ее чем-то вроде Ма Бейкер, а она сама сваливается мне на голову да еще оказывается родственницей Гараяна, потом так же незаметно исчезает, оставив, впрочем, все свои координаты! Конечно, можно попытаться догнать ее, но, судя по виду этой неординарной женщины, она не любит грубой игры. О, нет! Наверняка она такая же поклонница изящного, как и я.

Интересно, кем приходится она этому Арташесу Левоновичу? Уж не дочь — иначе у нее было бы другое отчество. Кроме того, у Арташеса был пасынок… Не падчерица.

Все вопросы по личной жизни Гараяна мог осветить только Рябцев.

Именно к нему я и мчалась, искренне надеясь, что застану его дома. Дурной чертой Рябцева было то, что этот художник, предпочитающий рисовать сельские пейзажи, презирал цивилизацию и отказывался от ее услуг настолько, насколько это было возможно. Поэтому телефона у него не было, и оставалось полагаться лишь на удачу. Жил он на самой окраине города, в маленьком домишке, который тоже, как мне казалось, выбирал по принципу — чем хуже, тем лучше, потому что домишко этот был настолько убогим и покосившимся, что я вообще никак не могла понять, как в таком можно жить.

Добираться мне пришлось долго, по невообразимым колдобинам, которые появились сразу, стоило мне только выехать на эту проклятую гору. Невдалеке маячил скит, хоть немного украшая невыносимую местность.

Дом я нашла с трудом, как всегда, поскольку бывала у Рябцева всего пару раз, и то очень давно. Калитка была открыта. Я вошла, толкнув ее, отчего она так громко скрипнула, что в соседнем дворе истерически залаяла собака.

Мне показалось, что Рябцев мог бы и откликнуться, но он, по-видимому, был слишком занят новым своим шедевром. Я знала, что он всегда настолько увлекался выписыванием очередного стожка, что приходилось мириться с этим фактом, поскольку оторвать его от этого занятия все равно было невозможно никакими силами.

Осторожно открыв дверь в дом, я оказалась внутри, в очередной раз сморщив нос от запаха масляной краски и растворителя. Казалось, воздух был просто пропитан ими насквозь.