Джон Берли - Уайклифф и охота на диких гусей Страница 13

Паркин ответил не сразу. Сперва он чиркнул спичкой и принялся раскуривать свою погасшую трубку.

– Думаю… Думаю, брат припугнул Джо полицией. В последний раз, когда я видел Джо, он казался здорово напуганным.

– Когда это было?

– Вечером в четверг. Да, точно, мы были вместе в тот вечер, а на следующее утро я заглянул к нему в лавку, но он был занят с посетителем, так что я взял листок с его ставкой и вышел. Я думал прошлым вечером с ним повидаться, но он мне не открыл.

Спичка догорела до конца и обожгла ему пальцы. Паркин отшвырнул ее и зажег новую.

– В этом не было ничего странного, наши договоренности о встрече всегда были неточными. Однако, когда сегодня утром магазин так и не открыли, я немного удивился и вечерком решил снова зайти туда. Остальное вы знаете.

Он наконец донес спичку до трубки и задымил.

Уайклифф гадал про себя, что могло объединять двух таких разных людей. Ему не доводилось видеть Джозефа живым, но из того, что он успел услышать о покойном, а также из фотографий в гостиной у него создалось впечатление об этом человеке как о слабом, замкнутом типе, из тех, кто только и может слепо следовать по стопам отца без всяких отклонений. Весь его мир был замкнут в границах антикварной лавки, тогда как майор Паркин пытался выйти в мир, «на широкую воду».

Еще один глоток виски, еще один глубокий вздох.

– Насчет револьвера моего отца – есть какие-нибудь улики в пользу того, что именно из него и застрелили Джозефа?

– Я все еще жду заключения баллистической экспертизы.

Все это было странно. Уайклиффу казалось, что в этом разговоре оценивают и пристально изучают именно его, Уайклиффа. И это раздражало его еще больше, поскольку он подозревал, что подобная мысль родилась из-за его собственного абсурдного представления о зловещих делах и людях. Уайклифф постарался внушить себе, что дело лишь в том, что поздним вечером выпивший человек видит весь мир сквозь призму алкогольного дурмана. Его движения отработаны и спокойны, его глаза подернуты блестящей пеленой, которая так часто предшествует сонливости…

В коридоре снова раздался скрип половицы, но на сей раз дверь отворилась и на пороге возникла Гетти с грозным видом учительницы, готовой утихомирить расшумевшийся класс.

– Твой ужин готов.

Уайклифф поднялся:

– Не буду вас отвлекать.

Паркин проводил его до дверей дома. Дождь все еще резво моросил, и, пока Уайклифф добрался до выхода на улочку, за воротник плаща уже затекло немало воды. Он заспешил к уютной Бир-стрит. Древние люди знали, как устраивать улицы так, чтобы они не становились тоннелями для ураганного ветра. В окнах кафе еще горел свет, но стекла запотели настолько, что не было видно, есть ли жизнь внутри. Уайклифф прошел под дождем пешком до самой гавани, к полицейским фургонам.

Внутри дежурный констебль читал газету.

– Кто-нибудь еще есть?

– Нет, сэр. Мистер Скейлс до сих пор у доктора Фрэнкса, на вскрытии. Вэнстон все еще обходит дома по Годолфин-стрит…

К фургону подъехал автомобиль, и вскоре вошел Джон Скейлс.

– Я так и подумал, что застану вас здесь, сэр.

– Что там у Фрэнкса?

– Ничего интересного. Он совершенно уверен, что Клемент умер в ночь на воскресенье, и ничего сверх «того. Прохождение пули в черепе говорит о том, что оружие держали с существенным наклоном вверх – как если бы он застрелил сам себя.

– Или кто-то застрелил его, пока он рассматривал марки на своем столе… Хотел бы я поверить, что это самоубийство, но вот выброшенное оружие – А что он сказал о здоровье погибшего вообще?

– Вполне здоров для человека его возраста, который ведет сидячий образ жизни. Никаких серьезных заболеваний или расстройств.

Они проболтали еще несколько минут и договорились, что Скейлс сконцентрирует свои усилия на деловых операциях антикварного магазина, проверит счета и встретится с их банковским менеджером и адвокатом.

Уайклифф повернулся к дежурному констеблю:

– Я собираюсь ехать домой.

Но прежде он хотел перемолвиться с той женщиной в кафе напротив антикварной лавки и пошел туда под мелким дождем.

Она в полном одиночестве вытирала столы в зале. Погашенные свечи стояли в ряд вместе с солонками и перечницами. Уайклифф толкнул дверь, но она оказалась заперта. Однако женщина увидела его и открыла.

– Вас мне только не хватало! – широко улыбнулась она.

– Да я вас надолго не задержу… Скажите, у вас уже побывали мои люди?

Она усмехнулась невесело:

– Ну да. Один пришел в тот самый момент, когда я была ужасно занята, морочил мне голову своими вопросами, и боюсь, я его слегка окоротила. Я-то понимаю, что он на службе, но ведь я тоже на жизнь себе зарабатываю, вот оно ведь как…

– Так. – Полагаю, вечером в субботу вы были, как всегда, открыты?

– Ну еще бы! Это наш самый выгодный вечер!

– Может быть, вы видели кого-нибудь, кто входил в дом напротив, примерно между половиной восьмого и восемью часами?

Она грузно опустилась на стул.

– Ффу, если я не дам отдыха своим ногам, я их протяну… – Она массировала свои отечные лодыжки. – Так-так… Значит, вечером в субботу… У нас были телячьи котлеты, да, телячьи котлеты в соусе с белым вином. Мы, знаете ли, не предоставляем выбора в смысле главного горячего блюда – одно блюдо, зато хорошее, вот наша политика… – Она рассматривала ногти на своих пухлых пальцах. – Да, тут был кто-то около восьми часов, вот что. Он приехал на такси, а на улице лил проливной дождь. Человек с таксистом расплатился, но потом долго не мог попасть в дом через боковой вход, никто не открывал. А потом все-таки кто-то открыл, но я не видела, кто.

С кухни донеслось веселое посвистывание, и толстуха расплылась в улыбке:

– Это мой муженек. Он такой – любит сам себя развлекать… Да, насчет того парня, что прибыл на такси, могу сказать только то, что он вошел в дом, и больше я его не видела.

– Как он выглядел?

Она нахмурилась и выпятила губы.

– Я его хорошенько не разглядела, он ведь стоял спиной ко мне, но он был высокий и скорее худощавый…

– Молодой?

– Ну, не совсем юнец, я бы сказала, лет тридцать – сорок.

– Как он был одет?

– В темном плаще с капюшоном – наверно, сшитом из той ткани, которая идет на форменные полицейские плащи.

– В шляпе?

– Нет, без. У него были темные волосы… Ой, да самое главное! Он держал кожаную сумку, вроде такой папки с ручкой!

– А где-нибудь в окнах магазина горел свет?

– Нет, пожалуй, нет.

– Вы совсем не видели его лица?

– Ну, положим, слегка, сбоку так… У него были усы, кажется.

– И вы не видели, как этот человек уходил?

Толстуха помотала головой:

– Никого я не видела после того, кроме нескольких покупателей, которые туда заходили. У нас началась горячая пора, и не было времени пялиться в окно на соседей. Да и потом – вы же сами видите, как только дождь, витрина у нас запотевает.

– Спасибо, вы здорово мне помогли.

– Скажите, а это правда, что их обоих убили?

– Я же вам сказал – тело Джозефа найдено в комнате наверху.

– А Дэвид где?

– Хотел бы я знать… А кстати, как вас зовут?

– Блажек. Анна Блажек. Девичья фамилия – Дрю. Мои старики держат ферму тут неподалеку, на Бир-Альстон.

Таксисты – лучшие друзья полицейских. Оказалось очень просто позвонить в штаб-квартиру полиции и попросить, чтобы там нашли таксиста, который принимал вызов с доставкой клиента на Бир-стрит в субботу вечером. Уайклифф сделал этот запрос по телефону из кафе, после чего вернулся к своему автомобилю и поехал домой.

Если Джозеф Клемент был застрелен вечером в субботу, то тогда вечерний визитер, который, по словам Молли, что-то собирался продать, имел какую-то связь с Дэвидом.

Тоби Уильямс, лодочник, жил в одном из коттеджей вдоль берега. Уайклифф остановил машину и поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей через сад к двери дома. Стоило только постучать, как дверь ему открыл сам Тоби.

Тоби был коротышкой; на его лбу, ниже линии седых волос, Уайклифф заметил красную полоску, обозначающую след от вязаной шапочки, которую Тоби носил на голове всегда.

– Супружница моя пошла слать – у ней глаза открытыми не держатся после десяти вечера, а я в это время как раз расхожусь.

– Дай парню выпить, Тоби! Дай парню выпить Тоби! – загомонил попугай, из своей клетки пугливо глянув на Уайклиффа.

Тоби засмеялся:

– Пива, мистер Уайклифф? Я тут варю свое собственное, оно получше, чем та кошачья моча, которую подают нам в баре…

На столе уже стояло два стакана и двухлитровый графин с пивом.

Ну что ж. В холле было уютно, хоть и тесновато. В камине играл огонь.

– Я бы хотел пообщаться с Дэвидом Клементом, и если он ушел на яхте «Манна», значит, нам нужно найти ее.

Тоби отхлебнул пива:

– Ваше здоровье, мистер Уайклифф!

Попугай скрипучим голосом добавил?

– Пей до дна!

– Клемент оставил вам записку… – проговорил Уайклифф.