Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу Страница 13

— Но почему мне? Мы же с ней почти незнакомы.

Говоря это «почти», я сильно искажала действительность. Говоря по правде, там мы и вовсе не были с ней знакомы. Ведь нельзя считать знакомством то, что я мельком видела ее в кровати Герасима, и о том, что ее зовут Лизой, мне стало известно исключительно с его же слов.

— Именно поэтому! Значит, и обид на вас у нее пока не накопилось, вот она и увидела в вас свою возможную спасительницу.

— А почему она не обратилась к вам? Вы человек уравновешенный, здравомыслящий. К тому же вам известно о ее недуге. Вы же не могли ее обидеть, я думаю.

— И зря! Лиза считает, что я нанесла ей очень большую обиду, став второй женой ее отца. Я для нее — Разлучница с большой буквы! Я отняла у нее любовь папы. То, что в действительности это не так, для Лизы значения не имеет. Меня она ненавидит и по одной этой причине никогда бы не стала просить о помощи.

— Она так привязана к отцу?

— Она его обожает! Его уход из семьи и стал толчком к развитию болезни. Хотя, думаю, там и раньше не все было благополучно, просто никто не заострял на этом внимания. Мать у Лизы была особой, мягко говоря, была не очень уравновешенной, и девочка росла в атмосфере постоянных истерик и скандалов.

— Если дело обстоит таким печальным образом, то мое сообщение не должно было вас удивить. Почему же вы устроили мне настоящий допрос и с таким недоверием отнеслись к моим словам?

— Если вы восприняли все именно так, прошу меня извинить. Но мне в самом деле было важно знать, что именно сказала Лиза. Понимаете, поток ее мыслей невольно отражает внутреннее состояние. Тут каждое слово имеет значение… В данном случае она говорила о покушении на убийство, значит, приступ был сильный. А в то, что она назвала адрес отца, я сначала даже не поверила. Никогда раньше она не записывала его во враги. Это очень серьезно, поэтому я и мучила вас расспросами. Знать бы еще, чем эта вспышка спровоцирована…

На этот счет у меня были некоторые соображения. Я отлично помнила отголоски скандала, случайно подслушанные мной по телефону. Судя по тому, как нервно заерзал на атласном сиденье Гера, этот инцидент припомнился и ему. Он послал мне тревожный, полный молчаливой мольбы взгляд, я же, в отместку за его недавнее ренегатство, в ответ ехидно усмехнулась и задумчиво протянула:

— Действительно, странный случай. Я ведь видела Лизу сегодня.

Можно было бы уточнить, что не просто видела, а застала дрыхнущей без задних ног в койке у Герасима, но я не стала этого делать. Я собиралась только подразнить приятеля, а не подставлять его. Хотя и этой невинной фразы хватило, чтобы он побледнел как полотно. Справедливости ради следует сказать, что и Елену она не оставила равнодушной. Она так и подалась вперед:

— Видели?! Где?

Отвечать на вопрос я не собиралась. Ответы могли завести слишком далеко, и я поторопилась сменить тему разговора:

— Вы вот сказали… Раз Лиза назвала этот адрес, значит, записала во враги собственного отца… А почему не вас? Вы же тоже здесь живете!

— Живу, но Лиза с юношеским максимализмом считает, что все имущество, имеющееся у нас, принадлежит только ему… ну и ей, конечно. Я, честно говоря, не возражаю, ведь у меня есть собственная квартира.

Возможно, женщина рассказала бы что-то еще, но Герасим, опасающийся, что я сболтну лишнее, поспешил закруглить нашу встречу:

— Анна, нам пора. Елена, извините нас за неожиданное вторжение, но мы были очень обеспокоены звонком и хотели удостовериться, что с Лизой все в порядке.

Елена расцвела в улыбке:

— Не нужно извиняться! Я все понимаю и рада, что у Лизы такие преданные друзья. Теперь, когда недоразумение разъяснилось, поеду к мужу на дачу. Нужно поставить его в известность и предпринять какие-то меры.

Елена встала, вскочил на ноги Гера, и только я продолжала сидеть. Хозяйка была слишком хорошо воспитана, чтобы высказать свое удивление, а вот мой приятель не выдержал и с раздражением осведомился:

— Ты идешь?

— Нет. Но ты, если торопишься, можешь отправляться, куда тебе нужно, а мне хотелось бы довести дело до конца. Чтоб не оставалось неясностей.

После этого заявления даже Елена не смогла скрыть своего недовольства моим поведением:

— Разве еще остались какие-то неясности? Мне кажется, я вам достаточно подробно все объяснила.

— Да, но на самом деле ни вы, ни мы с Герасимом не знаем, что же произошло в действительности.

— Но я…

— Вас ведь не было дома, верно?

— Да, я весь день моталась по делам.

— Вот видите! Значит, вы никак не могли знать, что произошло в квартире в ваше отсутствие. А вдруг с Лизой и правда приключилась беда?

— Но охранник сказал, что она сюда не приезжала! — теряя терпение, воскликнула Елена.

— Вы так наивны, что верите всякому сказанному слову?

— Что ты несешь? — злобно зашипел Гера.

Совладав с собой, Елена поинтересовалась у меня:

— Чего вы добиваетесь?

Еще минуту назад любезный, ее голос теперь звучал жестко и холодно.

— Хочу осмотреть дом, — твердо заявила я в ответ.

Герасим только горестно охнул. Елена же, не подав вида, что моя наглость ее потрясла, суха сказала:

— Извольте.

Ни голосом, ни выражением лица эта железная женщина не высказала своего раздражения, но по тому, как она печатала шаг, с каким треском распахивала одну дверь за другой и какие комментарии отпускала, можно было догадаться, в каком она бешенстве.

— Большая гостиная. Мы ею не пользуемся с тех пор, как заболел муж, — объявила Елена, обеими руками решительно толкая массивные створки.

Мы оказались в огромной комнате с чудесным камином, большим французским окном и массивными диванами и креслами. Кроме мягкой мебели здесь было большое количество столиков и горок с фарфоровыми безделушками.

Позволив нам насладиться всем этим великолепием, хозяйка крутанулась на каблуках и последовала к следующей двери.

— Столовая, — торжественно объявила она. — Последний раз я сюда заглядывала два месяца назад.

Столовая не уступала гостиной ни размерами, ни обстановкой. По моим прикидкам, в ней могло разместиться человек пятьдесят, и им не было бы тесно.

— Кухня. Здесь я вообще не бываю.

Не изменила Елена своим привычкам и сейчас. Оснащенную по последнему слову техники кухню мы осматривали с Герой вдвоем, хозяйка же осталась за порогом, терпеливо дожидаясь, пока гости удовлетворят свое любопытство.

— Туалетная комната. Желающие могут заглянуть.

Сказано это было таким тоном, что Герасим моментально побагровел и застыл на месте. На меня же это никакого впечатления не произвело, и я в очередной раз старательно осмотрела все закоулки помещения. Множество затейливых хромированных штучек, сантехника самых престижных марок и радующее глаз сияние дорогого кафеля — вот все, что мне удалось обнаружить.

К сожалению, моя добросовестность не принесла ощутимых результатов. Ни здесь, ни в остальных комнатах я не заметила ничего подозрительного. Везде царил идеальный порядок, все вещи лежали на своих местах, и нигде не было ни следа пребывания Лизы.

— Кабинет. Если я не в офисе и не на даче, то все свое время провожу именно здесь.

К уже виденным мною комнатам я отнеслась с философским спокойствием, памятуя, что у богатых свои причуды, и если кому-то нравится жить в музее, то это его личное дело.

Кабинет Елены меня поразил. Он разительно отличался от остальных помещений. Здесь была строгая, почти аскетическая обстановка. Большущий стол с разбросанными в деловом беспорядке бумагами, удобное рабочее кресло, простые стеллажи с книгами. Ни позолоты, ни бронзы, ни сверкающих зеркал. Единственной уступкой роскоши был ковер на полу, а единственным украшением служило огромное окно. Впрочем, как раз его и не было видно, потому что весь пол перед ним был заставлен горшками, вазонами и кадками с комнатными растениями.

Перехватив мой удивленный взгляд, хозяйка пояснила:

— Я люблю цветы. Они помогают мне расслабиться. Глаза отдыхают, и вообще я себя лучше чувствую рядом с растениями.

Заинтригованная, я решила поближе рассмотреть предметы душевной привязанности Елены. Да и как было не заинтересоваться, если впервые за весь вечер наша холодная и сдержанная хозяйка призналась, что она что-то любит. Пересекая комнату, я ненароком оказалась у стола, но заглянуть в документы даже одним глазком мне не удалось. Елена следовала за мной по пятам, а когда я приблизилась к столу почти вплотную, бесцеремонно оттерла меня плечом. А потом одним движением скребла все бумаги в кучу и сунула их в ящик стола. Как человеку воспитанному, мне не оставалось ничего другого, как сделать вид, что ничего не произошло. С невозмутимым видом я прошествовала к окну и в немом восхищении остановилась перед зеленой стеной. Там действительно было чем восхищаться, и было на что посмотреть. Огромные лианы, толстыми канатами обвивающие подпиравшие потолок пальмы, привносили экзотическую ноту в интерьер городской комнаты. А более низкие растения, густо покрытые диковинными цветами самых невероятных оттенков, приятно разнообразили монотонную зелень, придавая ей некую праздничность. Несмотря на то, что в моей собственной квартире нет ни одного цветка, эта красота не могла не вызвать у меня восхищения.