Майкл Гилберт - Этрусская сеть Страница 13

Без четверти десять Брук выехал из гаража и, не включая фар, поехал по Виале Микельанджело. Движение уже ослабло, и последний лоточник, продавший все копии микельанджеловского Давида, уже собрался домой подсчитывать барыши. Брук свернул на Вио Галилео и ехал в гору, пока не остановился в конце Виа Канина.

Выйдя из машины, присел на баллюстраду. Под ним, сколько видел глаз, мерцали огни Флоренции. Над горизонтом висел серп молодой луны. Но нестихающий шум узких флорентийских улочек, сглаженный расстоянием и похожий на жужжание пчел в улье, доносился и сюда.

Что хотел ему Лабро продать? Какую-то информацию, или этрусский раритет, украденный на раскопках? Или вообще ничего, словно нищий, предлагающий всем коробок спичек и обиженный, если кто-то его возьмет?

Флорентийские часы начали отбивать десять.

В другом конце улицы появился автомобиль, притормозил, словно собираясь остановиться на площадке, но потом поехал дальше. Брук усмехнулся. «Влюбленная парочка, – подумал он. Теперь они проклинают его, ища другое место.»

Когда Брук опять взглянул на часы, была почти половина одиннадцатого. Он и не заметил, как пролетело время. Да, сегодня, видно, Мило не придет. Он сел обратно в машину, усталый и застывший, и медленно возвращался по Виа Канина, минуя по одну сторону кладбище, а по другую – ряд домов с закрытыми ставнями.

Улица была скверно освещена, между фонарями оставались большие пятна тьмы.

Мостовая горбатая, в одном месте шина увязла в щели между булыжниками, так что руль чуть не вырвало из рук. Вернувшись на середину, он осторожно поехал дальше.

Въехав в гараж, выключил мотор и остался сидеть, выключив свет; вылезать не хотелось. Нет ничего хуже возвращения в пустую квартиру. Он предчувствовал, что предстоит тяжелая ночь.

Вначале его разбудил соседский Бенито, темпераментный сенбернар, которому не сиделось в будке и он долго бегал по саду за гаражом. У Бенито тоже, видимо была тяжелая ночь.

Потом он уже только вертелся с боку на бок, безуспешно пытаясь найти удобную позу. В ту ночь сон и бессонница сливались в бесконечную киноленту, состоявшую из фантазий и фактов, сотканную мозгом, метавшимся между сознанием и забытьем.

Серый рассвет пробивался сквозь шторы, когда Брук наконец крепко заснул.

8. Суббота, раннее утро: Виа Канина

Солнце всходило из-за гор. Небо сияло той ясной и невинной синевой, которая обычно предвещает дождь. Первые лучи коснулись позолоченного купола собора Брунеллески, и пока солнце вставало все выше и выше, они проникали все глубже во дворы и узкие улочки, пробираясь во все щели.

Виа Канина – одна из старейших улиц Флоренции, со временем ставшая весьма подзапущенной. Западную её сторону ограничивает кирпичный забор кладбища святого Антония, лес белых крестов и потрескавшихся ангелов, по левой стороне тянется ряд ветхих домов, некоторые из которых, с закрытыми ставнями, пусты и обречены на слом, а некоторые до сих пор обитаемы.

Солнце коснулось западной стороны улицы и озарило пространство между стеной кладбища и проезжей частью – узкую полоску тротуара и глубокий кювет.

В кювете лежала кучка старого тряпья. Пара ботинок и поношенный пиджак. Другой конец тюка лежал на дне кювета и невозможно было разобрать, что там. Что-то вроде белого помятого мяча, но с темными полосами.

Двери одного из домов открылись и вышла зевающая женщина. Перешла улицу, сделала несколько шагов по тротуару и остановилась, увидев тряпье. Губы её медленно раскрылись, снова она хотела ещё раз зевнуть но, вместо этого из них вырвался пронзительный вопль.

Часть вторая

СЕТЬ ЗАТЯГИВАЕТСЯ

1. Арест

Служба в британском королевском флоте приучила капитана Комбера к порядку и дисциплине. Его квартирка на верхнем этаже обветшавшего палаццо в Борджо Сан Джакопо была так же ухожена и продуманно обставлена, как каюта последнего корабля, выходившего в море под его командованием.

Одна стена вся была занята стеллажом с раздвижными дверцами, другая – полками с книгами, прежде всего словарями, географическими атласами и энциклопедиями. Две полки занимали коричневые тома «Британского биографического словаря», ещё две – последнее издание «Британской энциклопедии». На каминной доске стояла модель его последнего корабля, кувшин в форме гномика, два серебрянных кубка за стрельбу из лука и дорожные часы, которые капитан получил при уходе в запас от своего экипажа.

В то воскресенье к десяти часам капитан уже позавтракал, выкурил первую трубку, посуда была вымыта, вытерта и убрана, диван, занимавший половину его мини-спальни, застелен, и можно было садиться за работу к письменному столу под окном.

Но тут снаружи донеслись шаги. Кто-то поднимался к нему, и весьма торопливо.

Капитан засунул бумаги, за которые было взялся, в ящик стола, ящик запер, подошел к дверям и распахнул их раньше, чем постучали.

Там была Тина.

– Ага, – сказал капитан. – Проходите. Вы синьорита Тина Зеччи, да?

– Я… – Тина не могла перевести дыхание…

– Присядьте. По этой лестнице бежать не следует.

– Я…

– Не хотите воды? Вздохните поглубже. Несколько раз.

Тина овладела собой и смогла выговорить.

– Синьор Роберто. Его увели.

– Кто его увел?

– Полиция. Пришли вечером. Я узнала это сегодня утром от соседки, синьоры Колли.

Забрали и его, и машину.

– Давайте по порядку, – сказал капитан, как будто говорил с подчиненым, который ворвался к нему в каюту с докладом, что по борту – неприятель.

– Так вы сегодня утром пришли к Бруку и соседка вам сказала, что он арестован?

– Сказала мне синьора Колли, она так любит синьора Брука, была вся в слезах.

– О слезах потом. Нам нужны факты. В котором часу его взяли?

– Поздно. Поздно ночью.

– Кто-нибудь знает, почему?

– Из-за машины. Ее тоже увезли.

– Его отвезли в его же машине?

– Нет. Синьора Колли сказала, что за машиной приехала снова. Увезли её на грузовике.

– Она была разбита?

– Нет. Синьора Колли сказала, все было в порядке. Синьор Роберто в тот день ею пользовался.

Капитан задумался. Все это казалось ему бессмыслицей. Он сказал:

– Нужно идти к нашему консулу.

Сэр Джеральд был в саду, срезая секатором увядшие розы. Элизабет привела капитана и Тину к нему. Слушая их, он машинально пощелкивал секатором, словно разделяя рассказ на абзацы. История с машиной и для него осталась непонятной.

– Если машина была на ходу, почему не отогнать её своим ходом? Для чего увозить её на грузовике?

– Вы не могли попробовать выяснить, в чем тут дело? – попросил капитан.

– Я сейчас же позвоню полковнику Нобиле, – пропыхтел сэр Джеральд.

Полковник Нобиле, шеф флорентийской полиции, во время первого наступления генерала Оуэлла попал в плен и провел четыре года в лагере для военнопленных офицеров в Кении. Начальником лагеря был эсквайр из Плейстоу, майор гренадерского полка, с которым они подружились. И прежде чем кончилась война, полковник научился говорить на цветистом идиоматическом английском, как говорят в лучших кругах английского дворянства. Перенял он и предрассудки начальника лагеря, среди них – недоверие к чиновникам британских властей, льстивым мастерам хитрости и обмана. И единственный способ вести себя с ними – быть неприступным и осторожным.

И вот когда сэр Джеральд, не найдя полковника в комиссариате, заявился в его дом в Веллосгарде, принят он был очень сердечно, но ничего не добился.

– Дорогой друг, – сказал полковник, – я очень сожалею, что нечто подобное вообще могло случиться. Я не знаю ещё всех подробностей, но, конечно скоро все выяснится. Не волнуйтесь, с ним ничего не случится. У нас преступников не держат в сырых подземельях, приковав их к стене, ха-ха-ха!

– Могу я с ним поговорить?

– Сожалею, но существует правило, что его вначале должна допросить полиция.

Глупо, конечно, но правило есть правило.

– Как долго это будет продолжаться?

– Максимум день-два. Я вас сразу поставлю в известность, обещаю. Не хотите по стаканчику перед обедом?

Сэр Джеральд вежливо отказался и вернулся в отвратительном настроении. Элизабет, капитан и Том Проктор уставились на него.

– Ничтожество! – рявкнул сэр Джеральд. – Недаром меня предупреждал мой предшественник! Разговаривает, как актеришка в оперетте, а мозгов как у пограничного столба.

– Но, думаю, не надо пока преувеличивать, – заметил Проктор. – Полиция не может держать Брука, не предъявляя ему обвинений, и как только они обвинят, мы узнаем, в чем дело. Явно произошла ошибка. Мы же знаем Роберта. Он бы ничего плохого не сделал.

– Только мы в Италии, не в Англии, – сказал капитан. – В Италии человек виновен, пока не докажет свою невиновность.

– Отчасти вы правы, – заметил сэр Джеральд. – Здесь существует государственный обвинитель и сложный судебный механизм. Главный здесь – городской прокурор – «прокураторе делла република» – Бендони, кстати, вполне разумный старик, но мелкими делами он вообще не занимается, и под ним – орды младших прокуроров, судебных следователей, судей и полицейских.