Дело о мирных переговорах - Лариса Куницына Страница 13

— Он слишком хитёр и осторожен для такого шага, — вздохнул Эдмон.

— Расскажите мне об Аркуре. Что вы о нём знаете?

— Немного. Аркуры — слуги де Краонов, их предок получил от графа де Краона за верную службу рыцарское звание и деревню с прилегающими пастбищами во владение. С тех пор там они и живут. До Краона там рукой подать, сыновья служат у графа, дочерей выдают за его вассалов, а глава семьи управляет землями и платит графу подати.

— Как называется эта деревня?

— Не помню… Постойте, кажется Беарн. Да, точно, Беарн. Там есть сыроварня, в которой делают сыр с семенами любистока, его называют беарнским.

— Благодарю вас, господин де Гобер. А теперь позвольте оставить вас, меня ждут дела.

— Может, вы согласитесь как-нибудь поужинать со мной? — с надеждой спросил молодой человек. — Если, конечно, моё предложение не покажется вам неуместным.

— Вовсе нет, я с удовольствием приму ваше приглашение, но позже. Сейчас я очень занят. А вам советую воспользоваться расположением короля и чаще бывать при дворе. Ему нужны надёжные люди.

Простившись с ним, Марк вернулся в Серую башню и разыскал там Тома. Старший сыщик с готовностью оторвался от составления какого-то отчёта и повернулся к нему, всем своим видом демонстрируя преданность и внимание.

— Есть ли у нас какой-нибудь смышлёный сыщик родом с севера? — спросил его Марк. — Кто-то, кто знает окрестности Краона и сойдёт там за своего?

— С севера Брендон и Корнеил, может кто-то из них бывал и в Краоне.

— Отправь кого-нибудь туда, в деревню Беарн, которой владеют Аркуры. Пусть расспросит там о Мишеле Аркуре: кому служит, когда покинул Беарн, по какой причине. Его приметы нас тоже интересуют. В общем, всё, что он сможет выяснить об этом человеке и его семье. Пусть выезжает немедля и вернётся с информацией, как можно скорее. Это срочно. Второго отправь в Краон, пусть потолкается по тавернам, послушает, о чём говорят, поболтает за чаркой вина с местными. Нас интересуют настроения горожан в отношении Сен-Марко, что говорят о графе и его планах, о Беренгаре и де Гобере, в каком состоянии сейчас дружина Краона, не готовится ли выступить в поход, если готовится, то куда именно. Предупреди наших людей, чтоб были осторожны и не выдали себя. Если за всем этим стоит де Краон, то не хочу спугнуть его раньше времени.

— Мы приглядываем за северными баронами, — озабоченно заметил Тома, — но де Краон никогда не попадал в наше поле зрения. Он же сейчас в Сен-Марко и бывает при дворе. Думаете, он замешан?

— Может быть, и нет, я просто хочу проверить эту версию. У нас пока не так много других. Что с этим Аркуром? Нашли что-то?

— Не так много. Он въехал в Сен-Марко в прошлом месяце, сказал, что намерен поступить на службу. Говорил, что остановится в одной из гостиниц возле торговой площади, но его там нет и не было. Где он жил, неизвестно. У Меридор появлялся довольно часто, кажется, он был её любовником. Наши люди продолжают опрашивать хозяев и прислугу в гостиницах и тавернах, но если он жил и столовался в частном доме, найти его будет сложнее.

— Продолжайте. Что со слухами?

— Всё то же, говорят, что алкорку убил маркиз Делвин-Элидир, а тайная полиция перебила слуг. Кто распространяет эти слухи, пока не знаем, но выясним.

— Когда выясните, арестуйте и в подвал по обвинению в государственной измене и клевете.

— Вряд ли мы наскребём доказательств для суда, — с сомнением заметил старший сыщик.

— Если будут ссылаться на это, скажите, что до суда они не доживут, — отрезал Марк и ушёл.

Он был зол, потому что, несмотря на все его усилия, противник по-прежнему опережал его. Он может поймать и публично казнить Аркура, но в городе будут шептаться о том, что тайная полиция нашла козла отпущения. И даже если удастся найти распространителей этих слухов и пресечь их, резиденты алкорцев уже успели наслушаться их и наверняка отправили донесения в луар.

Он вернулся к себе и занялся повседневными делами, ожидая, что ему, наконец, сообщат об аресте убийцы или хотя бы какие-то полезные сведения о нём, но сыщики возвращались ни с чем, клятвенно заверяли, что опросили всех, кого можно, и дали задания тайным осведомителям, и всё-таки пока никто ничего не выяснил.

В куче писем и анонимок, которая лежала на его столе и постоянно пополнялась клерками, приносящими почту, тоже не было ничего полезного. Он устал и то и дело прикладывался к заветной фляжке, усиленно не обращая внимания на настороженные взгляды скучающих у камина оруженосцев. За окном уже стемнело, наступила тёмная половина долгих суток, и день постепенно клонился к вечеру. Марк перерыл кучу бумаг и переделал множество дел, но не мог избавиться от ощущения бездарно потраченного времени. Он уже начал догадываться, что отсутствие информации о Мишеле Аркуре в городе говорит о том, что он намеренно был вызван сюда кем-то, кто задумал погубить репутацию Айолина Делвин-Элидира, тщательно скрывался, чтоб не оставить лишних следов, и, едва сделав своё дело, снова залёг на дно. А если это так, то найти его будет очень нелегко.

На крепостной стене уже прокричали вторую стражу, когда Марк оторвался от чтения очередного не подписанного доноса и посмотрел в окно. Там двигались рыжие огни факелов, которые освещали путь патрулю на крепостной стене. Донос был пустым и бесполезным, кто-то просто сводил счёты со своим обидчиком, пытаясь наскрести доказательства измены, и пересказывая в своём сочинении какие-то нелицеприятные фразы о короле и его приближённых, которые якобы тот распространял. Даже при Ричарде этому опусу вряд ли дали бы ход, и Марк, скомкав его, запустил им в сторону камина. Эдам поймал бумажный комок и переправил его в пляшущее на поленьях пламя. Парень изнывал от скуки целый день, и даже это невинное занятие было для него развлечением.

— Пора домой! — к его радости заявил барон и поднялся.

Оруженосцы поспешно кинулись за его плащом и мечом, чтоб он невзначай не передумал, и их давно желанный ужин не отодвинулся на неопределённое время.

Проходя по площади, Марк вдруг снова почувствовал навалившуюся на его плечи усталость, и дорога до дома, который уже светился вдалеке чередой освещённых свечами окон, показалась ему слишком длинной. Он привычно потянулся за фляжкой, но она оказалась пуста. Как он помнил, опустел и тот блестящий сосуд, что он взял с собой на службу и забыл в кабинете. Значит дома остался только один полный. А что потом? Он снова будет бороться со слабостью и еле таскать ноги?

Войдя в нижний зал своего дома, он сбросил на руки Шарля потяжелевший плащ, поспешно снял перевязь с мечом и отдал её Эдаму. Навстречу ему вышла Мадлен. Вернее, она выпорхнула откуда-то из-под лестницы, подлетела к нему, и только тогда он заметил её тревожный и даже испуганный взгляд.

— У нас гостья, — сообщила она.

Почему-то он подумал о принцессе Морено. Какая ещё женщина могла так напугать его отважную жену, но она назвала другое имя и он невольно усмехнулся.

— Баронесса де Флери, — продолжила Мадлен. — Она приехала ещё в первую стражу и сказала, что хочет дождаться тебя. Я понятия не имею, о чём с ней говорить, хотя она очень любезна. Я предложила ей вино и закуски. Марк, она пьёт, как кучер, и совершенно не пьянеет. Она расспрашивает меня о тебе, о Валентине, о твоём деде… А я понятия не имею, что можно говорить, а что нет!

В её голосе звучала едва ли не паника и Марк невольно рассмеялся.

— Не надо её так боятся, мой ангел, своих она не кусает. Наверно всего лишь решила проведать меня, поскольку была вынуждена прервать лечение до того, как я полностью поправился. Она очень заботлива. Идём. Где она?

Баронесса де Флери в красивом платье из голубой парчи, надетом на нижнее из белого шёлка, сидела у камина в гостиной со стеклянной стеной, за которой темнел внутренний садик. Её узкие глаза блаженно щурились, когда она смотрела на огонь, в длинных белых пальцах поблёскивала витая золочёная ножка хрустального кубка, в котором тёмным рубином переливалось драгоценное вино Лианкура. Увидев Марка, она томно улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя. Марк склонился к её пальцам, но целовать, конечно, не стал.

— Я счастлив видеть вас, ваша светлость, — искренне произнёс он, сев во второе кресло, и обернулся к жене. — Дорогая, вели подавать ужин. Я голоден, как волк. Думаю, наша гостья не откажется разделить со мной эту трапезу.