Хрустальная пирамида - Содзи Симада Страница 13

пор обычно весь восходящий проход делят на отрезки длиной в один дюйм, и, принимая дюйм соответствующим одному году, пытаются обнаружить какие-то откровения на стенах или потолке. Однако совсем недавно, в девятом году, канадец Уильям Либ из Торонто опубликовал брошюру, в которой изложил небезынтересное мнение, что каждый дюйм большого коридора следует принимать соответствующим одному месяцу. Тогда так называемые пророчества пирамид можно обнаружить простым линейным измерением.

— Я правильно понял, что восходящий проход соотносят с эпохой Моисея, а большой коридор — с эпохой Христа?

— Вы правы. Вот схема. Это наиболее подробная схема, и она немного сбивает с толку. От входа коридор идет вверх и переходит в восходящий проход, здесь начинается библейская эпоха; а когда он заканчивается, начинается большой коридор — это рождение Христа.

— Значит, наша история движется под углом двадцать шесть градусов? Ведь именно таков угол подъема восходящего прохода?

— Именно так.

— Двигаясь в сторону комнаты царя?

— Да.

— Тогда граница комнаты царя — это конец истории?

— Исследователи расходятся во мнениях — может быть, это просто конец хронологии, а может, и конец истории.

— Судя по схеме в вашей книге, эта хронология в камне начинается с Адама и Евы.

— Точка, где пирамида касается земли, это сотворение и падение Адама.

— Место входа соответствует Потопу. Таким же образом места поворотов соответствуют большим историческим событиям…

— Или важным поворотным моментам в Библии.

— В этом коридоре тоже есть знамения?

— По мнению пирамидологов, их можно увидеть.

— Каким образом?

— Например, не все камни одинаковы. В комнате царя и в большом коридоре использовался гранит. По мнению пирамидологов, гранит — это священный камень и олицетворяет собой духовное, святое. А другие камни — это люди и их руки, то есть материальное измерение. То есть большой коридор и комната царя — это самый центр церкви, священное место, наподобие того, где совершают поклонение. Когда на самом деле идешь по этому восходящему проходу, пробираешься по нему, как по узкому лазу в погребе, сжавшись и склонив голову; а выйдя в большой коридор, с облегчением выпрямляешься, и тебя охватывает торжественное ощущение, как в храме.

— В большом коридоре высокий потолок?

— Очень высокий. Около восьми ярдов, почти семь метров. Высоко вверху можно увидеть плотные ряды камней, образующих потолок. По мере приближения к верхней точке камни с каждой стороны становятся меньше, и в самом верху они совсем маленькие. Это чрезвычайно загадочное пространство, как будто огромная расселина в скале. Попав туда, начинаешь понимать, почему пирамидологи уподобляют это место церкви.

— Понятно.

— Но существуют не только такие расплывчатые трактовки. Пьяджи Смит обнаружил конкретное указание в двух тысячах ста семидесяти дюймах, или пятидесяти пяти целых двенадцати сотых метра от места пересечения восходящего и нисходящего проходов.

— Какое указание? — спросил Вудбелл с нажимом.

— Простую линию, прочерченную вертикально под прямым углом к полу. До Смита ее никто не замечал. Сейчас пирамидологи утверждают, что эта линия соответствует двадцать первому марта две тысячи сто сорок первого года до нашей эры.

— И что же тогда произошло?

Уолтер Уайт поднял обе руки.

— Я не знаю.

— И какие предсказания относительно будущего записаны, начиная с этой точки?

— В части, соотносимой с тысяча девятьсот четырнадцатым — восемнадцатым годами, произойдут большие перемены.

— Четырнадцатым? Это через два года.

— Верно. Мы сами сможем проверить. А после этого огромные перемены предсказаны на тридцать шестой — сорок пятый годы.

— Огромные перемены?

— Время скорби и испытаний.

— Что это значит?

— Может быть, стихийное бедствие, а может быть, большая война. А дальше, согласно этим записям, с семьдесят девятого по девяносто первый, из-за изменений в земной коре изменится положение земной оси и мир сдвинется со своего места. С девяносто пятого по две тысячи двадцать пятый годы появится новый вид человека, и будет построено «царство духов».

— Царство духов… — Озадаченный этим непонятным словосочетанием, Джек Вудбелл задумался.

— Наверное, нет смысла воспринимать это так прямолинейно. Все это проистекает из постулатов христианской цивилизации. Сейчас меня больше всего беспокоит не это.

— А что?

— Беспокоит пророчество, что в двенадцатом году кончится эпоха.

— То есть в этом?

— О том и речь. — И археолог мрачно кивнул.

Гиза, Египет — 4

Дом лодочника был не таким, как тростниковая хижина, в которой родилась и выросла Микул. Комнаты были отделены друг от друга надежными каменными стенами, потолок опирался на толстые деревянные брусья. Этого уже хватило бы, чтобы удивить Микул, но еще он был очень просторным, целых три комнаты. В доме Микул на Мардху не было отдельных комнат, он состоял из одного-единственного помещения. Но все-таки в семье было четверо детей, которые все время бегали по дому, и ни о каком покое нечего было и думать.

У детей была своя комната. Для Микул выделили отдельную, но в ней не было окон; каменные стены и надежный потолок не пропускали свет, поэтому когда закрыли занавеску на входе, в ней стало совсем темно, и она не могла заснуть от страха.

К тому же и стены, и постель, и весь дом казались очень жесткими. На Мардху, где она выросла, все было мягким. И опоры дома, и стены, и пол были сплетены из тростника, и даже дорожка снаружи — все как будто нежно обнимало жителей острова.

На следующее утро она в своей темной комнате и не поняла, что взошло солнце, но когда дети пришли ее будить, Микул уже сидела на постели.

Жена лодочника была очень добра, она принесла Микул бурдюк с козьим молоком и вяленой рыбы. Вся семья отправилась в порт проводить ее. Микул удивлялась, почему все говорили ей только об опасностях путешествия, хотя вокруг так много хороших людей.

Хозяин направлявшегося в Гизу корабля, с которым сговорился лодочник, был совсем еще молодым человеком и выглядел почти как мальчик. Звали его Камаль [9] . Поднимаясь на борт, девушка поздоровалась с ним, и в ответ он, не говоря ни слова, кивнул.

Она дала лодочнику деньги, которые оставил ей посланец Дикки, но тот удивленно взял лишь одну монету, а остальные вернул Микул.

— Не делай так, трать понемногу, — посоветовал он.

Когда корабль отошел от берега, семья лодочника все еще махала ей руками. Микул тоже долго махала в ответ. Владелец корабля хранил молчание. Судно уже вышло на середину реки и двинулось по течению, набирая скорость, но он так и не произнес ни слова. Молчаливый был юноша. На вид он был ровесником Микул. Судно его было загружено маленькими ножичками, дудочками и барабанчиками. Когда много позже она спросила про этот груз, он сказал, что везет все это своему знакомому в Гизе, у которого там магазин. Разговор на этом и кончился. Лишь после долгого молчания он сказал, что на обратном пути повезет из Гизы в Пуке папирус.

Это было очень долгое и скучное путешествие. Юноша не был склонен разговаривать. Но он не выглядел плохим человеком.

Микул рассеянно смотрела на зеленые равнины, расстилающиеся по берегам Нила, на работающих там людей и животных. Солнце миновало зенит, когда Микул выпила козьего молока и поела вяленой рыбы, которые ей дала с собой жена лодочника из Пуке. Она предложила поесть и молодому лодочнику, а тот в ответ угостил ее фруктами и вяленой бараниной. Микул взяла одну из множества дудочек, лежащих на дне лодки, и попробовала подуть;