И грянул выстрел - Марина Серова Страница 13

– Это точно?

– Да, совершенно точно. Запонки были у моего прадедушки, целая коробка, я еще играла с ними, когда была маленькая. А кто в наше время носит запонки? Я думаю, только ну… как бы это сказать, люди такого, аристократического происхождения, у которых такие привычки передавались из поколения в поколение. Или же в каких-то особых случаях. Ну, на мой взгляд, это примерно так же, как надеть смокинг, например.

– Я вас поняла. А среди ваших гостей тоже никто не имеет обыкновения носить рубашки с запонками?

Черемысленникова покачала головой:

– Я такого не припомню. Здесь, у нас, точно никто не надевал. В основном мужчины были в рубашках с коротким рукавом или в футболках, сейчас ведь жарко.

– Ну, ладно, спасибо. Я сейчас поеду в город, надо уточнить некоторые детали. Но, думаю, я еще к вам, Маргарита Васильевна, наведаюсь. Если у вас появятся какие-либо новости, сразу звоните мне. Я, в свою очередь, буду держать вас в курсе расследования.

Я распрощалась с Маргаритой и поехала в Тарасов. Приехав в город, я сразу же направилась к Кирьянову.

– Володь, у меня к тебе дело, – сразу с порога заявила я, – вот смотри, что я нашла прямо под окном комнаты, в которой находилась чета Самохваловых.

С этими словами я вынула из сумочки упакованный в целлофановый пакетик флакончик из-под лекарства.

– Ты говорил, экспертиза установила, что Самохвалов был мертв еще до того, как в него выстрелили. И что смерть наступила в результате сердечного приступа.

– Да, это так, – подтвердил Володька.

– Ну, так вот тебе флакончик, отдай на экспертизу. Пусть определят, что за лекарственный препарат находился здесь. Видишь, этикетка с названием предусмотрительно содрана. И еще. Отпечатки пальцев ведь взяли у всех, кто находился в тот вечер на территории коттеджа? У гостей и прислуги, я имею в виду?

– Ну, конечно.

– Ну, так вот. Сдается мне, что к сердечному приступу приложила свою руку супруга, а теперь уже вдова Самохвалова. И мотив у нее был. Ее муженек был бабник еще тот. По крайней мере, так утверждает жена арестованного Маргарита.

– А ты уже была у Самохваловой? – поинтересовался Кирьянов.

– Пока нет. Вот когда выяснится, что за лекарство находилось во флаконе и есть ли на нем пальчики Самохваловой, тогда и наведаюсь.

– Хорошо. Сейчас отнесу эксперту. Как только будет результат, сразу позвоню тебе.

– Хорошо, тогда до связи, Володь.

Я вышла из отделения и решила, что сейчас я поеду к художнику Матвею Акулиничеву. Скорее всего, он находится сейчас в своей мастерской. Так что заявлюсь-ка я туда. Маргарита дала мне не только адрес, но и телефон, но я решила нагрянуть без предупреждения. По дороге я размышляла, мог ли Акулиничев убить Самохвалова? Судя по всему, вряд ли. Ведь в момент выстрела он находился вместе с гувернанткой Светланой недалеко от ротонды – места убийства. Да, но это только если верить словам Светланы. Вроде бы у меня пока нет оснований подвергать сомнению ее показания. Повариха Аделаида охарактеризовала Светлану как вертихвостку, это да. Но что это меняет? Правда, та же Аделаида сказала, что жена Акулиничева Елизавета охотно принимала ухаживания Самохвалова и вроде бы собиралась принять его предложение встретиться с ним вечером в саду. Мог ли Матвей из ревности пристрелить старого ловеласа? Мог, если бы был ревнив, как Отелло. Но что-то мне подсказывает, что художнику это обстоятельство было «до лампочки». Если же он ревнивец, захотевший отмщенья, тогда получается, что Светлана выдумала тот факт, что она вместе с Акулиничевым находилась около ротонды в момент выстрела. Возможно, они договорились заранее для того, чтобы обеспечить алиби художнику. Было видно, что девушка если и не влюблена в Матвея, то, во всяком случае, очень в нем заинтересована. Она могла соврать о том, что была вместе с ним близ места убийства Самохвалова. Ладно, что гадать. Сейчас поговорю с Матвеем и, надеюсь, выясню все. Или, по крайней мере, многое.

Я сверилась с адресом, который дала мне Маргарита, и остановилась у пятиэтажного дома по улице Коммунистической. Я поднялась по ступенькам в мастерскую, открыла тяжелую дверь. Странно, почему она оказалась незапертой. Я прошла вперед по длинному, тускло освещенному коридору. В конце коридора находилась одна-единственная дверь. Я постучала. Вскоре послышались шаги, дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет тридцати пяти. Его длинные темные волосы были собраны в хвост, одет Акулиничев был в темную рубашку со следами краски и мешковатые, тоже в пятнах, брюки.

– Здравствуйте, вы Матвей Акулиничев? – спросила я на всякий случай, хотя, судя по экипировке, это был, скорее всего, он. Но мало ли.

– Он самый, – подтвердил Матвей.

– Матвей… – я замялась, – простите, не знаю вашего отчества…

– Бог мой! Какое еще отчество? Я, по-вашему, столетний старец? Или древнее ископаемое?

Художник явно нарывался на комплимент, как молодо он выглядит и все такое прочее.

– Нет, ни в коем случае, я ничего такого не имела в виду. Я частный детектив, меня зовут Татьяна Александровна Иванова, и я расследую убийство Александра Кирилловича Самохвалова. Я опрашиваю всех, кто был в тот вечер в коттедже в поселке «Радуга». Поскольку вы были в числе приглашенных на день рождения хозяина коттеджа Черемысленникова Владислава, то вот сейчас мне необходимо с вами поговорить. Кстати, Черемысленников арестован по подозрению в убийстве Самохвалова. Вам это известно?

– Арестован? Нет, я об этом впервые слышу. Ну, ладно, проходите, поговорим.

И Акулиничев пошел вперед. В самой мастерской – большом помещении не менее тридцати метров – было, напротив, очень светло по сравнению с коридором. По стенам стояли картины, их было очень много. Кроме того, в мастерской находились и другие предметы: какие-то вазы, судя по всему, из гипса, а также шары и подсвечники. Наверное, для создания соответствующего антуража.

Центр комнаты был освобожден от нагромождения всяких разных предметов. В нем находились мольберт и старинное на вид кресло, обитое синим бархатом. В кресле сидела обнаженная девушка. Модель была неправдоподобно худой, ключицы выпирали, ребра можно было пересчитать. Единственное, что притягивало взгляд, – это роскошные густые длинные рыжие волосы и зеленые глаза. Волосы, как покрывало, окутывали, насколько это возможно, девушку. Мне показалось, что они в какой-то мере служили ей