Наталья Андреева - Парижская тайна, или Истина в вине Страница 14

– А кому он все оставил? – спросил Воронов. – Раз вы подписывали завещание, то знаете подробности. Недвижимость, деньги, уникальную коллекцию вин?

– Все – своей законной жене, Бейлис, в том-то и штука! Или как там ее? Я никогда не видел ее паспорт и не спрашивал настоящего имени.

– А в случае ее смерти?

– Вот если бы она вступила в права наследства по истечении полугода, как положено по закону, тогда в случае ее внезапной смерти наследником стал бы сын. Но он несовершеннолетний. В общем, черт их разберет!

– Даже если все унаследует ребенок, будет решаться вопрос об опекунстве.

– Разумеется! Он же еще дитя! Опекуншей на сто процентов будет одна из его, ха-ха, сестер. Можете представить, старшей сестре пятьдесят! А ему восемь! Он ровесник ее внучки! Ха-ха!

– Всякое бывает, – пожала плечами Елизавета Петровна.

– Значит, это одна из них, – подвел итог Воронов. – Ну что? Посмотрим план замка? Отметим крестиком места, где бы она могла спрятаться.

– Как будем охотиться на девушку, господа? – весело спросил Таранов. – С оружием или без?

– Иван! – возмутилась Елизавета Петровна. – Все ж таки она нашего круга!

– Ставлю на младшую внучку! – рассмеялся тот. – Потому что сегодня ночью я слышал в замке юный смех! Кто знает в лицо его внучку, господа? Я, признаться, застал в доме Льва Абрамовича только Бейлис. Первая его жена к тому времени умерла, а дочери разъехались.

– Она учится в институте, – сказала Елизавета Петровна. – Умненькая, хорошенькая. Это все, что я про нее знаю.

– Студенты нынче пошли активные, – подал, наконец, реплику и Сивко. – Вполне может быть…

– А кто же ее сообщник? – спросил Воронов. – Кто открыл ей дверь? Кто нейтрализовал собак?

– Не хотела тебя огорчать, – вздохнула Елизавета Петровна. – Но… Ты уверен в прислуге?

– Зигмунд? Чепуха! Зачем ему это надо?

– Деньги, – пожала плечами она.

– Зигмунда нельзя подкупить. Тем более Эстер Жановну. Нет, полная чушь! Я уверен в этих людях!

– Зигмунд ведет себя странно. И его жена тоже. Что же касается нас… Дима, ну кто из нас на такое способен? Вступить в сговор с наследницами Льва Абрамовича, впустить одну из них сюда ночью, тайно, чтобы она убила Бейлис?

– Да все способны! У вас у всех был мотив, мы это уже выяснили! Она всем мешала! К тому же среди нас есть человек, которого я совсем не знаю.

– Мишель? – тонко улыбнулась Елизавета Петровна. – Ну уж нет! Я за него ручаюсь!

– Спасибо, – сказал он.

– Ты так хорошо его знаешь? – не унимался Воронов.

– Не беспокойся, знаю.

– Что ж… Тогда приступим к плану замка. Где бы она могла спрятаться? Господа, прошу поближе к столу.

Они придвинули кресла и склонились над планом.

– Это надо же так нагородить, – пробормотал Таранов.

В замке и в самом деле было полно укромных мест. Проект Воронов разрабатывал сам, потом долго согласовывал с архитектором. По слухам, он обошелся ему в десять миллионов долларов, и то лишь потому, что Воронов постоянно недоплачивал рабочим. Строительство мрачной каменной громадины напоминало возведение египетских пирамид, с той только разницей, что здесь отнюдь не пустыня, а подмосковные леса. Особенности климата затрудняли сначала земляные работы, потом возведение каменных стен, наружную отделку. Сюда в течение нескольких лет нагоняли гастарбайтеров из Украины, Молдавии, Средней Азии. Их-то и кидал хозяин без зазрения совести, давая денег вдвое меньше обещанного. Работа, мол, некачественная. А то и вовсе не платил. Меж тем каменная громадина все росла и росла. И прямо пропорционально росла ненависть местных жителей к ней и Ворону-колдуну. Ходили даже слухи о черной мессе, а местная знахарка предрекала конец света, как только Ворон поселится в замке, и называла его Антихристом. Никто не понимал: за каким чертом Воронову это нужно? Такие хоромы, в таком месте? Но он платил деньги и в итоге своего добился: стройка благополучно закончилась, к замку потянулись фуры, груженные антиквариатом. Покои постепенно заполнялись мебелью, а подвалы вином.

Но перевезти сюда жену Воронов не успел. Одна мечта сбылась, другая разбилась вдребезги, и непохоже, что он счастлив. Большая удача зачастую равна потере такого же размера. Дмитрий Воронов заплатил за былое везение сполна. Казалось, он до сих пор не верит в то, что случилось, и не может с этим смириться. Если бы черная месса смогла вернуть ему жену, Воронов пошел бы и на это. Но он не колдун и не Антихрист. Он обычный человек и страдает сейчас безмерно, это видят все.

И вот – новая драма, на сей раз уже в стенах замка. Его гости с трудом разбирались во всех этих комнатах, кладовых, подсобных помещениях и лабиринте коридоров. Замок был трехэтажным, а смотровая башня поднималась до уровня шестого этажа. Особое внимание хозяин уделил погребам.

– Это ж надо так нагородить, – повторил Иван Таранов и ткнул пальцем в подсобное помещение первого этажа рядом с кухней: – Вот здесь неплохое местечко.

– А я выбрала бы чердак, – не согласилась с ним Елизавета Петровна.

– Погреба, – пробасил Сивко.

– Погреба я запираю, – резко сказал Воронов.

– Она же раздобыла ключ от калитки? Не факт, что не раздобыла и от твоих погребов.

– Это невозможно!

– Ну, если у нее был сообщник…

Раздался сдавленный то ли всхлип, то ли стон. Оказалось, дверь в кабинет приоткрыта, а подле нее стоит сомелье. Воронов вздрогнул и поднял голову от плана:

– Зигмунд? Чего тебе?

– «Бургундское», господа, – еле слышно произнес тот.

– Что? Как?

– Время обеда. Не угодно ли «Бургундского»?

– И в самом деле уже за полдень, – бросив взгляд на наручные часы, заметил хозяин замка. – Может быть, выпьем вина?

– Неплохо бы, – энергично кивнул Таранов. Остальные с ним согласились.

Зигмунд тут же вкатил в кабинет сервировочный столик. На нем в ряд стояли прозрачные, как слеза, бокалы, над ними гордо возвышалась темная, почти черная бутылка, словно королева среди подданных. Ее маленькую гордую голову украшала сургучная корона, а платье было хоть и простое, но со всеми положенными регалиями, включая медали всемирных выставок. Подле хрустальных туфелек бокалов – придворных дам притулились тарелочки с сыром разных сортов, от твердого, как камень, пармезана до нежнейшего слезоточащего бри с плесенью, вазочка с маслинами. В кабинете остро запахло сыром. Зигмунд ловко открыл бутылку, показал пробку. Все его жесты были отработаны до автоматизма, лишь руки еле заметно дрожали.

– Давно ты здесь стоишь? – спросил Воронов, когда сомелье принялся разливать по бокалам темное густое вино.

– Я только что поднялся, – с огромным трудом выдавил из себя Зигмунд, и все поняли, что он соврал. – Господам угодно что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Ты можешь идти.

– Но… разлить вино…

– Мы сами. Иди, Зигмунд.

Сомелье неохотно вышел из кабинета.

– Вот видишь, Дима, – сказала после паузы Елизавета Петровна. – Я не так уж и не права. Он напуган до смерти!

– Да, это правда, – кивнул Таранов, и Федор Иванович с ним тут же согласился.

– Я и сам это вижу, – задумчиво произнес Воронов и взял в руки свой бокал. За ним к столу потянулись остальные.

– «Бургундское»! – с чувством сказал Таранов. – Божественное вино!

– Я предпочитаю «Бордо», – флегматично заметил Сивко.

– Это потому что у него репутация, – тонко улыбнулась Елизавета Петровна. – Для тебя важнее всего послужной список и мнение экспертов. А также престиж. Промахнуться боишься, Федя. А если этикетки содрать? Сам сможешь определить, что хорошо, а что плохо? Или и здесь тебе понадобится консультант?

– Не беспокойся, смогу, – нахмурился Сивко.

– Спор между «Бургундским» и «Бордо» вечен. Знаете известную шутку? Бургундский винодел как-то сказал: «Бордо» прописывают врачи, из чего я сделал вывод, что это вино для больных. Пейте «Бургундское», и вы никогда не заболеете!» – процитировал Дмитрий Воронов.

– Ха-ха! Хорошая шутка! – рассмеялся Таранов.

– Мы пьем вино, потому что хотим жить не просто хорошо, но и долго, – заметила Елизавета Петровна. – Его польза для организма давно уже доказана. А «Бургундское» это или «Бордо», значения не имеет. Главное, чтобы оно было хорошее.

– Качественное, – весомо добавил Сивко. – Не разведенный водой спирт, подкрашенный и отравленный ароматизаторами, а чистый продукт, только перебродивший виноградный сок и ничего больше. И – никакого сахара!

– Я уверен: это вино отличное! – Воронов первым сделал глоток. – Grand Cry. Вино высшей категории.

– «Бургундское» пили мушкетеры, – заметил Михаил и тут же понял, что сморозил глупость. Таранов хмыкнул, а Елизавета Петровна взглянула с укоризной.

– Вы увлекаетесь творчеством Дюма, Михаил Андреевич? – в упор посмотрел на него Воронов.

– Хорошая книга. Я имею в виду «Трех мушкетеров», – попробовал выкрутиться он.