Вера Воронцова - Убойная невеста Страница 14

— Когда, после смерти Юлия Цезаря, к власти пришел Марк Антоний, он женился на Клеопатре, царице Египта. Среди других свадебных подарков молодой жене был преподнесен и Корекесион с окружающей местностью. В древности места эти славились великолепными кедрами. Клеопатра использовала лес для постройки кораблей…

Эти слова путешественники встретили радостными восклицаниями.

— Вот что надо женам на свадьбу дарить! — фыркнула Инна, подмигнув сидящей через проход Леониде. — А тебе слабо? — обратилась она к Платону.

— Ну, так то — Клеопатра, царица Египта.

— А она тебе что — хуже царицы? — игриво поинтересовалась Ира.

— Мне она — лучше. Да только сам я не император…

— Под владычеством Рима, со II века нашей эры, Корекесион начинает чеканить собственные монеты. В это же время в регион проникло христианство — в крепости сохранилась церковь, относящаяся к этому периоду.

В ранневизантийский период город становится приходом со своим священнослужителем.

Леониде тоже было интересно рассмотреть, кто как одет.

Наф-Наф не упустил случая шокировать публику — он счел событие не более важным, чем рядовой обед, поэтому и оделся соответственно: все в те же мятые шорты. Его голый торс и босые ноги явно смущали гида — она то и дело краснела и бросала на возмутителя спокойствия взгляды, полные тихой паники.

На Ире было обтягивающее черное платье на бретельках, того хитрого фасона, который изначально предназначен для того, чтобы все тайное сделать явным, и, надо сказать, оно с этим весьма успешно справлялось. Тайны выпирали так, что окружающие не могли их не заметить. Они и заметили, о чем свидетельствовало учащенное хихиканье Семена Самуиловича, лихой блеск в глазах Михаила Егоровича и поджатые губы Инессы Казимировны. Дополняли пикантный наряд черные босоножки на высоченном каблуке, черная соломенная шляпка и, конечно же, темные очки. Из небольшой сумочки выглядывали закопченные стеклышки — чувствовалось, что Ирина основательно подготовилась к затмению, которое, судя по всему, собиралась встречать в каком-нибудь баре в гавани — вряд ли в таком наряде удобно лазить по горам.

Ее приятельница, скорее всего, намеревалась поступить так же — на ней были бархатные шортики, длиной вровень с шелковой блузкой, отчего, когда дама стояла, казалось, что никаких шортиков на ней нет вообще. В остальном она была точной копией Ирочки — босоножки, шляпка, очки, сумочка со стеклышками.

Приятельницы явно не собирались портить обувь и настроение длительной ходьбой вдоль крепостных стен. Они олицетворяли собой пассивный тип туриста — того, кто предпочитает праздное ленивое наблюдение действию и движению. Остальные же, одетые в униформу (легкие костюмы, удобные туфли и бейсболки), относились к активному типу — подобные въедливые путешественники готовы проникнуть в самые дальние закоулки, сфотографироваться на фоне чего угодно и накупить кучу проспектов и сувениров. Именно они растаскивают по камешкам все мировые достопримечательности.

— В 1207 году город был захвачен сельджуками — первым среди других на побережье. К 1230–1237 годам (период правления султана Аладдина Кейкубада) Корекесион достигает пика своего благосостояния. Султан, любитель и почитатель наук и искусств, способствовал их расцвету в регионе.

Еще до нашествия сельджуков название города несколько раз меняется. С 1471 года, со времен Османской империи, город назывался «Алайя», что значит — «Благородный», и лишь в XX веке он получил свое теперешнее имя, данное ему Ататюрком — «Аланья».

Предоставленные самим себе дети резвились на заднем сиденье автобуса: встав на колени, они провожали глазами убегающую вдаль дорогу и отпускали громкие замечания по поводу догоняющих автобус машин.

Все это Леонида автоматически отмечала, стараясь не погружаться слишком глубоко в собственные мысли, — стоило лишь на миг забыться, как ее обуревал ужас. «Главное, не принимай скоропалительных решений», — уговаривала она саму себя, словно самое скоропалительное решение еще не было принято.

— Главная достопримечательность города — крепость. Построенная пиратами во II веке до нашей эры, прилепившаяся к вершине горы, крепость в 67 году до н. э. была стерта с лица земли римским военачальником Помпеем. Во времена сельджуков крепость была отстроена заново. Сейчас это наиболее крупная и значительная крепость из оставшихся в Анатолии. Толстые каменные стены возносятся на высоту более 200 метров над уровнем моря. Когда-то с этих стен сбрасывали приговоренных к смерти заключенных. Самая древняя надпись в крепости датируется 1226 годом.

Автобус наконец доехал до города и некоторое время двигался по широкому приморскому бульвару с вытянувшейся вдоль берега бесконечной лентой маленьких магазинчиков, мимо которых плыла пестрая, голосящая на всех языках мира толпа туристов.

Ирина и Инна стали умолять высадить их здесь — цивилизация явно интересовала дамочек больше, чем история.

Однако большинством голосов было решено продолжать движение, и вскоре автобус, попетляв по горной, окаймленной садами дороге, остановился возле высокой башни из красного кирпича.

— Перед вами — знаменитая восьмиугольная Красная башня. Она была построена в 1255 году и представляет собой восьмиугольную призму высотой 33 и диаметром 29 метров.

Туристы вышли наружу и сверили часы — до затмения оставалось около двух часов. Разминая затекшие во время поездки ноги, люди оглядывались, доставали фотоаппараты.

Девушка-гид давно уже поняла, что ей не удастся удержать возле себя жаждущую организованных впечатлений толпу, поэтому она указала самые популярные маршруты, назначила час и место встречи и пустила экскурсию на самотек.

В один момент отдыхающие разошлись в разные стороны, и Леонида обнаружила, что осталась наедине с женихом. Невдалеке маячил мрачный Сергей, а где-то рядом звучали голоса Ирины, Инны и Наф-Нафа — последние, очевидно, набрели на торговцев сувенирами. До Леониды доносились громкие крики детей.

— Мама, купи мне вот этот клык на веревочке! — кричал Артем. — И вот эту шапочку…

— Эта шапочка называется «феска», — нравоучительно произнес Витек.

— А мне вот эту повязку с монетками! И куклу! И открытки! — вторила ему Маша.

— Тише, тише, — успокаивали их матери. — Давайте мы лучше купим дяде Вите вот эти шлепанцы. А то ему, наверное, больно ходить босиком…

— Да, очень больно! — притворно захныкал Наф-Наф. — Купите мне турецкие тапочки! И вот этот кувшинчик… Такой красивый! И по-моему, там уже что-то налито… Девочки, хотите, попробуем?

— Дорогая, а ты ничего не хочешь? — обратился к своей невесте Платон, доставая кошелек.

— Не сейчас, — покачала головой Леонида. — Терпеть не могу лазить по горам с пакетами!

— Ну, теперь тебе не нужно ни о чем беспокоиться! Отныне все пакеты буду таскать я! — Платон широко улыбнулся, и Леониду передернуло.

Не говоря ни слова, она повернулась и зашагала в гору, туда, куда, петляя, уходили широкие замшелые крепостные стены. Платон поспешил за ней.

Глядя им вслед, Сергей с сожалением понял, что поговорить с Леонидой наедине будет не так-то просто. Аферист не отходил от девушки ни на шаг, не оставлял ее одну ни на минуту. Ему оставалось только последовать за парочкой, надеясь на благоприятный случай.

Прошло полтора часа, а случай так и не представился.

К этому моменту мужчины, успевшие обойти крепость, изрядно выдохлись и отщелкали почти всю пленку. Одна только Леонида демонстрировала чудеса выносливости. Поглядывая на небо и на часы, она торопила Платона — ей хотелось забраться на площадку на самом верху и сфотографироваться на фоне бухты изумительного, бирюзового цвета. Уже темнело — началось затмение, на солнечный диск неуклонно наползала тень, скрадывая дневной свет.

Все это время Сергей не отставал от жениха и невесты. Леонида давно уже заметила его маневры, и ее раздражало это навязчивое преследование, поэтому она старалась двигаться все быстрее, окончательно уморив Платона. Но Сергей не отставал, и Леониде пришлось смириться с его присутствием. А почему бы и нет, в конце концов? Каждый волен идти туда, куда ему хочется.

До маленькой, посыпанной красным песком площадки они добрались за пять минут до полного затмения. Остальные экскурсанты уже давно замерли со стеклышками и фотоаппаратами, нацеленными на небо, а Леонида все еще суетилась, выбирая лучший вид и нетерпеливо поглядывая на часы.

Наконец она уселась на широкой каменной поверхности, продвинувшись к ее самому дальнему краю. Уже довольно сильно стемнело, так, как бывает в сумерках, но у нее была камера со вспышкой, и она надеялась успеть поймать «последний свет». Слегка отклонившись назад, она случайно бросила взгляд вниз и увидела, что отвесная стена оканчивается у самого моря, на береговых камнях, подернутых мглой. Почувствовав головокружение, она быстро обернулась и протянула фотоаппарат Платону.