Марина Серова - Поддавки с убийцей Страница 14

Зло, Костя. Зло, которое в нашем языке с недавних пор очень метко названо беспределом. Вот она, косыночка-то на шее. Думала, по ошибке меня Ванька… Уж простить хотела… Оплошность, если это на самом деле оплошность, простить еще можно, а вот зло, беспредел, труп в мокрой канаве, в которой я тоже побывала…

Если труп там до сих пор лежит, значит, дело сделано чисто, без свидетелей и очевидцев. А раз так, то менты почешут затылки и переведут дело в разряд нераскрытых. А я уж точно не поспешу посвятить их в детали, потому что у нас с ними, так сказать, цели и задачи разные. И будущие мои заказчики, особенно некоторые из них, десять раз подумают, прежде чем обратиться ко мне за помощью, если будут знать, что я — Татьяна Иванова, сотрудничаю с милицией.

Я накажу зло по-своему. Как Христос говорил? «Какою мерой меряете, такой и вам мерить будут». Золотые слова! Я с ними абсолютно согласна.

Я уже приняла решение, но для его оценки нуждалась в полезном совете. Остановив машину на обочине, я попросила Константина достать из «бардачка» замшевый мешочек с гадальными костями. Он иронично хмыкнул, но просьбу выполнил.

— Время ли сейчас, Таня, для развлечений? — снисходительно бросил он.

Я вежливо попросила его в ближайшие пять минут вести себя тихо. Он послушался, пробормотав едва слышно: «Причуда!»

Мужчинам время от времени полезно давать почувствовать, насколько они серьезнее нас, женщин. От этого они растут в собственных глазах.

1+14+31. «Желание порождает увлеченность желаемым и дает энергию для его достижения, правильное приложение которой приведет вас к цели, если не ошибетесь в средствах».

Верно! Цель не оправдывает средства, что бы ни бубнили по этому поводу последователи Лойолы.

Средства, которыми пользовались Семиродовы, — налицо, но цели их пока непонятны. Но, проанализировав их действия и употребляемые средства, можно догадаться и о цели. На эту тему надо подумать, как только выпадет свободная минутка.

— Ну что, все проблемы решила?

Костя с пренебрежением бросил мешочек обратно в «бардачок», и он мягко ударился о фотоаппарат-мыльницу, который я таскала с собой с незапамятных времен.

Я провела рукой по плечу сэнсэя, погладила его колючий подбородок.

— Если бы!

Он осторожно, будто боялся причинить боль, сжал мои пальцы и поцеловал их.

— Если бы все проблемы решались такими простыми средствами…

Упершись коленом на сиденье, я потянулась к Косте, и он нежно обнял меня. Я потерлась виском о его небритую щеку. Костя дотронулся до моей груди, крепко прижал и приник к моим губам долгим и жарким поцелуем, во время которого его руки неторопливо ласкали мое тело. Протестовать против такого эротического массажа было невозможно, и у меня возникло желание плюнуть на все, отогнать машину в какой-нибудь лесок и, откинув сиденья, заняться с Костей любовью. И, без сомнений, осуществила бы это, если б не сидевшая где-то на задворках сознания мысль о трупе в канаве. Поэтому я отодвинулась.

— У нас слишком мало времени и слишком много проблем. Помоги решить хотя бы одну из них.

Он грустно улыбнулся и, проявляя деликатность, настаивать не стал.

— Помогу, конечно, — согласился Константин и добавил: — Хоть в чем-нибудь помогу…

— Ты уже помог, не сомневайся, — нежно провела я рукой по ежику волос. — Без тебя не состоялось бы мое знакомство с Лозовой, а ты не представляешь, насколько оно для меня важно.

До города я вела машину молча, радуясь переменам, происшедшим с Константином после моих слов. Он явно повеселел, услышав такую оценку своей роли в состоявшейся заварушке.

Расставаясь, я взяла у него адрес фотостудии, которой заведовал один из его учеников. Костя гарантировал быструю обработку пленки и полное отсутствие интереса к ее содержанию, что было еще более важно. Я дала ему номер телефона Малышева — чтобы он от моего имени потребовал от него немедленной подготовки всего пакета документов на куплю-продажу дома без фамилии покупателя и передал еще более жесткое требование — быть на месте всю вторую половину дня и ждать моего визита, чтобы эти документы мне вручить.

— Тревожно мне что-то за тебя, Тань. — Он смотрел на меня так, словно видел в последний раз. — Может, послать все к черту и поехать с тобой?

Пришлось рассмеяться, и как можно более беззаботно.

— Все будет хорошо, сэнсэй. Иди прими душ и тренируй своих суперменов.

— Позвони вечером! — потребовал он, перед тем как захлопнуть дверцу.

— Обязательно! — пообещала я, одарив его самой обворожительной из своих улыбок.

Дорога обратно показалась мне очень длинной. Или я просто не горела желанием туда возвращаться? Шрам на шее, пожар, а теперь еще и труп не способствовали положительным эмоциям, и путешествие это было для меня на редкость неприятным.

Пристроив машину на автостоянке и прихватив с собою фотоаппарат, ключи и деньги — все это уместилось в сумке — «кенгуру», — я двинулась в сторону деревни почти налегке. Пришлось, правда, затянуть сумку потуже, чтоб не ерзала и не мешала свободно двигаться. События на пожарище могли принять оживленный и даже бурный характер. Там наверняка мародерствует местное население, и дай бог, чтобы они, увлеченные своим промыслом, не обратили на меня внимания. В противном случае фотолюбительством не оправдаешься, придется уносить ноги, и чем быстрее, тем лучше. Да и милиция может появиться в самый неподходящий момент. Константину стоит поторопиться со звонком Малышеву.

Поплутав по переулкам, я вышла к какому-то длинному забору. Обнаружив в нем щель, я просунула в нее голову и увидела пустырь, провонявший отбросами, а за ним дальнюю оконечность семиродовского парка. Поколебавшись напоследок и пожалев, что не надела сегодня утром что-нибудь менее приметное, чем светло-розовую футболку и голубые «кроссовские» джинсы, я двинулась к парку кратчайшим путем, через поросший веселенькой травкой пустырь, и вскоре оказалась возле высоких толстых вязов. Я не представляла, с какой стороны находится тот самый овраг, и поэтому двинулась наугад, надеясь на везение.

Долгое время стоявший без ухода парк превратился в непроходимую чащу. Поваленные деревья и разросшийся молодняк то и дело преграждали мне путь. И тут я услышала голоса, доносившиеся из-за поредевших впереди деревьев, и поняла, что вышла прямо к пожарищу, пройдя парк насквозь и не найдя нужного мне оврага. Не слишком высовываясь, я наблюдала из-за деревьев за двумя женщинами, суетившимися возле какой-то дыры, видимо, бывшего погреба, из которой они одну за другой доставали стеклянные, покрытые черной копотью банки с соленьями.

Стараясь не шуметь, я вернулась обратно в парк, пробираясь по зарослям в обход. В горле першило от запаха гари.

Я едва не свалилась в канаву, не заметив ее из-за кустов. Остановившись на краю, я достала сигарету и, рассудив, что на таком расстоянии женщины не учуят запаха дыма, закурила.

«Лезь, Танька, не тяни время. Ведь именно его у тебя не так уж и много!»

Эти слова, обращенные к самой себе, добавили мне решимости, и я заскользила вниз по склону.

Аладушкин лежал в ручье лицом вниз, и вода до половины заливала его уши. Одна нога, в рваном башмаке, была неестественно вывернута и покоилась на камне среди травы. Другая, согнутая в колене, почти вся утонула в жидкой грязи. Руки широко раскинуты, намокшая рубаха вздулась на спине пузырем.

Я сделала несколько снимков и отложила фотоаппарат. Дотянувшись до сухого места, я перевернула его на спину, потянув за плечо.

Его лицо, обезображенное предсмертной мукой, было неузнаваемо. Страшная улыбка предсмертного оскала явилась причиной того, что я на минуту забыла о фотоаппарате и присела рядом с телом. Мое внимание привлек ровный, сделанный как по линейке, тонкий разрез на шее Аладушкина. Это был след от мастерски затянутой стальной удавки. Большая черная муха, усевшаяся на багровую, с синевой по краям, полоску, пересекающую белую, как бумага, кожу, вызвала у меня приступ тошноты. Усилием воли подавив в себе неприятные ощущения, я сделала еще пару снимков и выкарабкалась наверх, забыв об осторожности. Продираясь сквозь колючий, высохший от недавнего пожара кустарник, я думала только об одном — поскорее покинуть это проклятое место. Не обращая внимания на женщин, увлеченных изучением чужого погреба, я проскочила мимо них на такой скорости, что они скорее всего даже не заметили меня.

По дороге, ведущей к шоссе, мне казалось, что косынка у меня на шее все время сползает или сбивается на сторону, и я то и дело поправляла ее, ругая себя за мнительность.

Мне и раньше приходилось видеть трупы. Не скрою, случалось даже превращать в них особо отпетых негодяев. Жизнь частного детектива порой изобилует неприятными неожиданностями, и на кисейную барышню похожа я меньше иного мужчины. Но труп Аладушкина просто потряс меня — до головной боли, до дрожи в коленках. Я не ожидала, что способ его отправки на тот свет окажется таким же, каким пытались препроводить туда же и меня. Не успей я тогда прикрыть горло рукой и не угоди так удачно подошвой ботинка Ивану между ног, лежало бы сейчас мое тело под слоем земли где-нибудь в этой паршивой приусадебной рощице. Я даже представила, как мое прекрасное во всех отношениях тело, запихнув в неглубокую, наспех вырытую яму, торопливо забрасывают землей и, утрамбовывая, топчутся сверху.