Марина Серова - Красиво жить не запретишь Страница 14

Один из парней посильнее размахнулся и, как футболист по мячу, ударил его в лицо. Пьяный замолчал, захлебнувшись кровью.

— Скорее! — крикнули им из джипа.

Они не замечали меня. Я могла свернуть на другую аллею или пойти обратно, успокаивая себя, что бьют они, наверное, такого же бандита, каковыми являются и сами.

А кого они бьют, я знала не наверное, а точно, поняла по голосу — Карась.

Он уже перестал кричать, только мычал и кашлял. Парни подняли его, он обвис в их руках, как мертвый.

Ну ладно, должен же этот день иметь достойное продолжение? Я вытащила из-за пояса Толин револьвер и выстрелила в одного из парней, целясь куда-нибудь, где ничего важного для жизни, кажется, не располагается, — в задницу.

Бах!

Я попала. Парень заорал и отпрыгнул в сторону. Второй отпустил Карася и кинулся к машине. Не уйдешь! Я выстрелила в него, почти не целясь. Он без крика сполз на землю.

В кафе загомонили. Я опустила пистолет и отошла в тень, под деревья. Раненный в задницу парень открыл дверцу в машине и нырнул туда. Джип тут же рванулся с места и через секунду пропал в темноте. Из кафе стали выходить люди. «Ну все, — подумала я, перешагивая на газон через изгородь, — „мавр сделал свое дело, мавр может уходить“.

Люди толпились на площадке перед кафе.

Карась начал приподниматься. Подстреленный мною парень лежал без движения. Неужели убила? Два трупа за день — не слишком ли для хрупкой женщины?

Вдруг народ ринулся обратно в кафе. В чем дело?

Послышался шум мотора.

Милиция?

Как же, дождешься ее, когда надо! Задним ходом к кафе подъезжал все тот же джип. Возвращаются. За трупом, наверное. Или за Карасем, что вернее. Опять мне, что ли, стрелять придется? Раз уж сказала «а», говори и «б». Карася здесь нельзя оставлять, они его точно пришьют. Туда ему и дорога, конечно, но… все-таки сосед… И вообще… когда я выпью, во мне часто просыпается гуманист. Так и сегодня, по гроб жизни Карась должен быть благодарен коньяку, по гроб жизни!

Я, не выходя из-за ограды и поэтому находясь в тени, двинулась к кафе. Оттуда меня не было видно, я уверена. Из джипа быстро выскочили двое, схватили своего парня и бросили в машину. В мою сторону они даже не смотрели.

Они что, думают, что в них святой дух стрелял?

Я достала из кармана патроны и на ощупь вставила несколько в барабан револьвера.

Я подошла к ним почти вплотную. И как раз вовремя — они подбежали к Карасю, один из них достал пистолет.

Я стояла за деревом, да еще было темно, так что со стороны джипа меня видно не было. Зато мне их было видно прекрасно — падал свет из окон кафе.

Ну, получайте.

Я начала стрелять по джипу, стараясь не задеть никого. Ребята, спотыкаясь, кинулись обратно к машине. Тот, кто достал пистолет, обернулся и на бегу один раз выстрелил в Карася и несколько пуль выпустил в мою сторону.

Ах так?!

Я вставила в барабан все оставшиеся патроны и открыла прямо-таки ураганный огонь. Ни в кого, слава богу, не попала, но машину изрешетила здорово.

Карась на карачках отполз в сторону и бессильно повис на изгороди, видимо, пытаясь через нее перелезть.

Заревел мотор, машина с места рванулась и, быстро набирая скорость, растворилась в темноте.

В кафе снова загомонили люди.

Нельзя оставлять здесь Карася, эти ублюдки могут вернуться, да и где гарантии, что в кафе нет никого из их компании? Я перетащила почти бесчувственного Карасева на газон, с трудом поставила его на ноги, он покачнулся и ухватился за ствол дерева. Устоял. Потом поднял на меня глаза, в которых не отражалось абсолютно ничего человеческого, и попытался выговорить мое имя. Видимо, узнал.

Я наскоро осмотрела его. Он был сильно избит, но огнестрельных ранений я не обнаружила — бандит промахнулся.

— Танька, — узнал он меня, — они… того… про тебя спрашивали… И про меня спрашивали… по чавке… надавали.

— Кто они? — спросила я.

— Ну, они… пацаны чумовские.

Понятно, значит, Карась решил не уходить в подполье, а сначала денежки мои пропить. Тут-то его бандиты и нашли. И чуть не убили. Из-за нашего с ним разговора.

Нужно было спешить. Я взяла Карася под руку и потащила его в глубь парка. Он едва ли соображал, что происходит, — от него за версту несло водкой, да и обработали его изрядно. Стараясь двигаться как можно быстрее, я выбивалась из сил, а Васька, видимо, решил, что все опасности остались позади, и идти ни в какую не хотел. Он несколько раз выбивался у меня из рук, падал, кричал, что ему не впервой такие встряски, и требовал оставить его в покое.

— Танька, Танюха, да брось ты меня… Все равно душенька я пропащая… не нужен никому…

Иногда он сбивался со своего текста и требовал выпить.

Я настолько уже разозлилась, что готова была оставить его под каким-нибудь деревом — отлежится, а тащить уголовника на свою конспиративную квартиру, куда я и друзей-то своих не всех вожу, — простите покорно. А где же еще нам можно укрыться? В этом районе у меня знакомых немного, да и знакомые такие, к которым запросто среди ночи не завалишься с пьяным уркой.

— Танюха, а… пусти меня… пусти, я домой пойду…

Я прислонила его к дереву. Черт с тобой! Делай что хочешь, все-таки я тебе не мать и не жена. Тоже мне друг детства! Лишенец.

— Ложись спать, Карась, — похлопала я его по плечу и собралась уходить.

Он пошатнулся, но обнял ствол дерева руками и удержался.

Со стороны аллеи послышались голоса. Я постаралась как можно дальше углубиться в лесистую часть парка, на всякий случай, но, видать, этим ребятам не лень было шарить в темноте в зарослях.

— В чаще посмотрите, в чаще! Козла этого найти обязательно!

Да, дело гнилое. Нельзя Карася здесь бросать.

Я толкнула его на землю, он упал, как мешок с мукой.

— Ты чего?..

Я тоже опустилась на землю, закрыла ему рот рукой. Голоса раздавались все ближе.

— Тут дружки его должны быть, которые Серого завалили…

Вот так здорово, я все-таки того парня убила. Какое-то я чудовище, а не женщина.

Карась порывался подняться, что-то мычал из-под моей руки. Чтобы удержать его на земле, я навалилась сверху и прижала его всем своим телом. Карась на секунду притих. Видимо, он неправильно расценил мои намерения — я с удивлением заметила, как его руки принялись стаскивать с меня джинсы. Он больше не пытался встать и дурным голосом не кричал. Пусть уж лучше так — джинсы все равно ему с меня снять не удастся, так хоть помолчит. Авось, нас не заметят.

Я не сопротивлялась.

Совсем рядом раздалось:

— Лучше ищите! Далеко они не убежали.

И другой голос:

— Карасю башку отстрелить! Чтоб, сука, думал лучше в следующий раз!

Логики в последнем высказывании я не нашла, но общий смысл поняла. Инстинктивно я сильнее прижалась к Ваське. Он с утроенной силой принялся лапать меня. Вот скотина, спасаешь его, спасаешь, а он…

В нескольких метрах от нас послышался шелест опавших листьев и громкие ругательства. Шаги. Похоже, человек пять.

— На детской площадке посмотрите! Никуда Карась не делся, ему Рыжий всю морду ботинками разнес. С таким лицом не бегают.

Да, логика этим парням не под силу.

Удаляющиеся шаги.

Я еще несколько минут не шевелилась. Потом Васька полез целоваться, я оттолкнула его и поднялась на ноги.

— Ну куда ты?.. Куда?!

В наступившей тишине его голос звучал как труба архангела Гавриила. Мне ничего не оставалось делать, как достать из кармана носовой платок и заткнуть Карасю рот, испачкавшись при этом в крови — действительно, Рыжий постарался.

Васька замычал, я подняла его и потащила прочь из парка.

Хоть и уголовник, хоть и морда разбитая, хоть и пьяный в задницу, а все ж таки человек.

По дороге Карась начал немного приходить в себя. Он уже не падал на каждом шагу, шатался, конечно, но зато мне теперь не приходилось волоком тащить его на себе.

До дома оставалось совсем немного, как вдруг мне в голову пришла одна мысль: я вспомнила, как в поезде мы с Анатолием Борисовичем и Димой накачались водкой и попили потом пивка. Тогда я была гораздо трезвее, чем сейчас Карась, но действительность воспринимала с трудом.

Впереди замаячил коммерческий ларек.

— Карась, пиво будешь? — спросила я у своего спутника.

Могла и не спрашивать — Карась с готовностью закивал головой так, что моментально потерял равновесие и рухнул на асфальт. Впрочем, быстро поднялся и устремился к ларьку.

Я купила три бутылки «Балтики» девятого номера. Одну Карась высосал, не отходя от прилавка, две других открыл своим толстым желтым ногтем большого пальца и нес в обеих руках, периодически к ним прикладываясь. Пей, родненький, пей. Наутро не то что не вспомнишь, как ты дошел до квартиры, а имя свое и год рождения забудешь.

Карась успел выпить только половину того, что у него было, и уже в подъезде упал и все бутылки разбил вдребезги. Собственно, ему и этого достаточно — он совсем не мог разговаривать, только икал. Ну вот, ночку поспит у меня на конспиративной квартире, а как только проснется — выгоню, не успеет и глаз продрать. Посмотрим, запомнит ли он мой адрес с такого похмелья.