Жорж Сименон - Мегрэ напуган Страница 14

— Вы страшитесь этого? Почему?

— Он ревнив.

— Но у него нет никаких оснований ревновать ко мне.

— Он видит соперника в каждом мужчине.

И добавила странновато прозвучавшим голосом:

— И поделом.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что это его право.

— Он любит вас?

— Думаю, да. Знаю, что не стою этого, но…

— Вы действительно не желаете присесть?

— Кто вы такой?

— Комиссар Мегрэ из парижской Уголовной полиции.

— Слышала о вас. А чего вы тут забыли?

Почему бы не потолковать с ней откровенно?

— Приехал в ваш город совершенно случайно навестить друга, с которым не виделся много лет.

— Это он вам рассказал обо мне?

— Нет. Я познакомился также и с вашим другом Аленом. Кстати, сегодня вечером приглашен к нему в гости.

Она чувствовала, что Мегрэ не лгал, но все ещё не могла успокоиться. Тем не менее пододвинула к себе стул, хотя села на него не сразу.

— Если он пока ещё и не попал в затруднительной положение, то рискует оказаться в нем с часу на час.

— С чего бы это?

По тону, каким она произнесла эту фразу, комиссар понял, что Сабати уже знала обо всем.

— Некоторые считают, что он, возможно, и есть тот человек, которого сейчас разыскивают.

— Из-за этих злодеяний? Вранье все это. Это не он. У него нет никаких причин…

Комиссар перебил её, протянув анонимное письмо, которое передал ему следователь. Она ознакомилась с ним, лицо напряглось, брови нахмурились.

— Интересно, кто это такое сморозил?

— Какая-то женщина.

— Это уж точно. И явно из тех, кто проживает в этом бараке.

— Это почему же?

— Никто о нас и знать не знает. Но даже и здесь, ручаюсь, никому было невдомек, что он за птица. Кто-то сводит счеты, гнусь такая. Ален никогда…

— Да вы присаживайтесь.

Она в конечном счете все же уступила ему, при этом тщательно прикрыв полами халата оголившиеся ноги.

— Так давно ли вы его любовница?

Она выпалили, не задумываясь:

— Восемь месяцев и одну неделю.

Комиссар едва не улыбнулся такой точности.

— И как все началось?

— Я работала тогда официанткой в кафе «У почты». Он нет-нет да и забегал туда, сядет, как всегда на одно и то же место, у окна, и глазеет на прохожих. Его все знали, здоровались, но сам он на разговор не шел. А потом я приметила, что он стал вдруг пялиться на меня.

Она с вызовом взглянула на комиссара.

— Вам и в самом деле охота узнать, как все у нас началось? Ладно! Расскажу, сами потом докумекаете, что он не такой человек, каким вы его себе представляете. Дальше — больше, Ален стал захаживать и вечерами пропустить рюмочку. Как-то раз задержался до закрытия. Поначалу я все подтрунивала над его громадными из-за очков глазищами, которыми он так и высматривал меня, где бы я не находилась в зале. А тут ещё свидание у меня было оговорено с одним виноторговцем, с ним вы ещё столкнетесь, уверена мы повернули направо в улочку и…

— Что потом?

— Как что? Улеглись на лавочку на Марсовом поле! Смекаете для чего? Обычно раз-два и готово. Разделались с этим, и я потрусила одна через площадь домой, вдруг слышу — шаги позади. Это был доктор. Немного струхнула. Обернулась, и говорю: чего, мол, надо. А тот сконфузился, затрудняется, что ответить. А потом знаете, что он тихо так пробормотал:

— Ну зачем вы это сделали?

Я чуть со смеху не упала.

— А вам что, завидно?

— Меня это опечалило.

— Это отчего же?

— А потом уже все кончилось объяснением в любви, в которой он, дескать, никак не решался до этого мне признаться, заверениями, что он человек глубоко несчастный. Вам смешно, да?

— Нет.

Все верно. Мегрэ не улыбался. Он прекрасно представлял себе Алена Верну в подобной ситуации.

— Так мы и колобродили до часу, а то и двух ночи. Я не выдержала и к концу разревелась.

— Он вас довел до сюда?

— Не в тот вечер. Это длилось ещё целую неделю. И почти все эти дни Ален просиживал в кафе, так и зыркая мне вслед. Ревновал даже тогда, когда я благодарила какого-нибудь мужчину за чаевые. Таим остался и до сих пор. Требует, чтобы я сидела дома и не высовывалась.

— Бьет?

Женщина инстинктивно подняла руку к синяку на щеке, рукав халата сполз, обнажив другие следы насилия, видимо, оставшиеся после сжатия запястий крепкими пальцами.

— Это его право, — повторила она не без гордости.

— И часто так бывает?

— Почти каждый раз.

— Но почему?

— Если вы не догадываетесь, чего же тогда объяснять. Любит и все. А вынужден жить с женой и детьми. Он не выносит не только её, но и малолеток.

— Так и сказал?

— Сама знаю.

— А вы ему рога наставляете?

Она замкнулась, одарив его лютым взглядом. Затем:

— Что, сболтнул кто-то?

И добавила более сухо:

— Первое время случалось, когда я ещё не поняла ничего. Думала, с ним, как и с остальными, без разницы. Когда занимаешься этим с четырнадцати лет, становится, как раз плюнуть. А он, узнав, аж взревел, думала, прикончит на месте. Я не попусту это говорю. Настолько разъяренного мужика ещё и не видела. Битый час лежал на кровати, глаза — в потолок, руки сжаты в кулак, онемел весь, чувствовала, жутко маялся.

— А вы продолжили, да?

— Раза два, три. Дура была, вот что скажу вам.

— А с тех пор?

— Нет!

— Он приходит сюда каждый вечер?

— Почти.

— Вчера ждали его?

Она замешкалась с ответом, гадая, как скажутся её ответы на Алене и желая любой ценой выгородить его.

— Какая разница?

— Но вам ведь нужно время от времени сходить на рынок.

— А я в город ни ногой, тут на уголочке у нас есть бакалейная лавка.

— А все остальное время проводите здесь, этакой затворницей?

— Никто меня не запирал. Дверь-то я открыла, вот вам и доказательство.

— А он никогда так не ставил вопрос: посадить вас под замок.

— Кто это вы догадались?

— Он уже проделывал это с вами?

— Было, целую неделю продержал.

— Соседи заметили?

— Конечно.

— Потому-то он и вернул вам ключ, да?

— Откуда мне знать почему. Никак не возьму в толк, к чему вы клоните.

— Вы его любите?

— Уж не воображаете ли вы, что я вела бы такую жизнь, не будь этого?

— Он дает вам денег?

— Когда может.

— Я-то считал его человеком состоятельным.

— Все так думают, а на деле он как тот юноша, что вынужден каждую неделю клянчить у отца хоть несколько франков. Все они живут там кучей, в одном доме.

— Причина?

— А я знаю?

— Он мог бы работать.

— Это его дело, не ясно что ли? Иногда папаша неделями не дает ему ни гроша.

— Как сейчас, правда?

Она передернула плечами.

— Ну и что? Когда-то и я воображала себе невесть что насчет тех, кто слывет богатеньким. А на поверку — одна показуха, да-да! Домина, что надо, а внутри — пусто. Они то и дело цапаются друг с другом — лишь бы выдоить немного деньжат у старика, а поставщикам порой приходится ждать месяцами, пока им заплатят.

— Я полагал, что у Алена супруга с достатком.

— Если бы так было, она бы ни за что не выскочила за него замуж. Жена-то как раз с рассчитывала потрясти его мошну. А когда обнаружила, что он гол, как сокол, то ужас как возненавидела его.

Последовала достаточно продолжительная пауза. Мегрэ неспешно, задумавшись, набивал трубку.

— Чем это вы озаботились? — не выдержала она.

— Думаю, вы действительно любите его.

— Дошло наконец!

Его ирония прозвучала горько.

— Я вот все голову ломаю, — продолжала Луиза, — и никак не могу понять, ну чего к нему вдруг люди привязались. Читала тут газету. Прямо не говорят, но чувствую, что его подозревают. А давеча слышала, как бабы под окном во дворе сплетничали, нарочно ведь орали погромче, чтобы я ни словечка не упустила.

— И о чем же шла речь?

— О том, что уж если начали искать психа, то не надо, мол, далеко ходить.

— Догадываюсь, они слышали, какие вы тут устраивали сцены!

— Ну и что?

Она вдруг взъярилась и вскочила со стула:

— Так вам тоже вздумалось объявить его чокнутым лишь потому, что он влюбился в такую девку, как я и ревнует, её ко всякому встречному-поперечному?

Мегрэ тоже встал и, пытаясь её успокоить, положил на плечо Сабати руку, но она гневным движением сбросила её.

— Признайтесь, что носитесь с этой мыслью.

— Не я это придумал.

— Так считаете ил нет, что он сбрендил?

— Ясное дело нет, раз он вас любит.

— И все же он чуть того, тронулся, да?

— Пока не появятся доказательства, у меня нет ни малейших оснований делать такие выводы.

— Что, собственно говоря, это означает?

— То, что вы славная девушка и что…

— Никакая я не «славная девушка», всего лишь сволочь и потаскуха, и не заслуживаю того, чтобы…